Возрожденное орудие

Гемиола предложила уточнить.

– Гражданские беспорядки, – пояснил Джедао, – в результате некоторых необходимых реформ.

– Ну, можно их назвать и так, – заметил 1491625.

Гемиола вопросительно моргнула.

– Старый спор, – уклончиво ответил Джедао с беспокойством в глазах.

Гемиола продолжала читать, пока не нашла еще одно упоминание о голодной девочке. Оно встретилось в заметках по нейропсихологии. Сами заметки были короткими, почти телеграфными. Неудивительно; змееформа не могла себе представить, что этот материал мог оказаться сложным для гекзарха, даже когда тот был кадетом. Если бы она читала чуть быстрее, то пропустила бы абзац целиком.

«Снова заметил ее», – написал гекзарх и, похоже, быстро зачеркнул написанное. А на полях следующей страницы нашлось другое: «Моей сестре было примерно столько же лет, когда она умерла».

– Джедао? – сказала Гемиола.

Тот не поднял головы.

– Ммм?

– Кем была сестра гекзарха?

– Кем была кто?

Гемиола показала ему заметку на полях.

– Я никогда не слышал ни о каких братьях и сестрах, – сказал Джедао, – и уж тем более о том, что ему было не все равно… – Он не договорил то, что собирался сказать. – Я не думаю, что мы знаем, сколько лет было Куджену, когда он написал это.

– Если мы сможем выяснить, на каком курсе он делал заметки, – сказал 1491625, взглянув на страницу, – сможем сравнить его со стандартным учебным планом Нирай.

– Его приняли в возрасте четырнадцати лет, – сказал Джедао. – Он как-то говорил мне об этом. Дескать, забавно, как много людей считали, что он нуждается в «защите». И окончил учебу он рано, через четыре года вместо обычных пяти. Он сказал, что их могло быть три, если бы он не изучал несколько специальностей. Я не думаю, что это было пустое бахвальство.

Гемиола попыталась представить себе гекзарха четырнадцатилетним кадетом, экспериментирующим с рецептами лепешек, и не смогла.

– Интересно, почему он не сообщил властям о девочке, кем бы она ни была, – проговорила змееформа. – Кто-то ведь мог о ней позаботиться.

Пока 1491625 и Джедао ломали голову над учебными планами Академии Нирай, Гемиола продолжала читать. Вскоре она нашла ответ на свой вопрос. Он был спрятан рядом с загадочной таблицей данных – на этот раз датированной. (А еще гекзарх подробно расписал несколько своих вычислений, как показалось Гемиоле, с некоторым сарказмом. Она не сомневалась, что Куджен мог проделать все это в уме.)

«Один из сокурсников спросил, почему бы мне просто не вызывать представителей Видона. Как будто я не помню, какой была жизнь в их приюте. Не уверен, что девочка поблагодарит меня за это».

И, рядом с диаграммой разброса данных: «Сегодня я узнал ее имя в обмен на еще одну лепешку и конфеты. Мевери. Она, наверное, соврала. Раньше я тоже так делал. Ей шесть лет, а она уже знает, как себя вести».

Гемиола собиралась указать на это Джедао, на случай, если он заинтересуется. Но 1491625 заговорил первым:

– Продвинутый курс обучения. Ради такого пожилые Нирай возвращаются в Академию для исследований, если они достаточно хороши, чтобы быть приглашенными обратно. Он осилил этот курс, будучи кадетом.

– Ни для кого не было бы сюрпризом, что он станет гептархом, – сказал Джедао. – И все же, вероятно, это случилось ближе к концу его пребывания в Академии.

– Я нашла запись с датой, – сказала Гемиола, – 359 год.

Змееформа также указала на комментарий про сиротский приют.

Джедао помрачнел.

– Полагаю, у него были на то причины, но неужели он всерьез полагал, что подкармливать объедками такую маленькую беспризорницу, вместо того, чтобы передать ее властям, будет лучше?

– Мы не знаем, какими власти были тогда, – заметил 1491625. – Может, кто-то еще присматривал за этой Мевери.

– Если бы только твой народ уже существовал в те времена, – сказал Джедао. – У нас был бы шанс найти дополнительные записи о ней.

– У нас есть свои архивариусы, – сказал 1491625, – но гептархат был обширным местом.

Гемиола отключилась от их разговора. Она хотела знать, что случилось с Мевери. Хотя гекзарх и Джедао никогда не брали с собой детей на базу Тефос, у героини «Розы трех революций» была восьмилетняя племянница. Змееформа предположила, что шестилетние дети ведут себя иначе, чем восьмилетние. И вообще, как такому маленькому ребенку удалось выжить, питаясь только случайными подачками в виде лепешек?

Следующая порция страниц вообще не упоминала о Мевери. Гемиола мучилась, читая про доверительные интервалы, странные аттракторы и загадочные цепочки биохимических реакций, прежде чем снова ее нашла. На этот раз гекзарх посвятил девочке целую страницу вместе с несколькими зачеркнутыми набросками. Хотя гекзарх мог бы быть компетентным чертежником, его портреты оставляли желать лучшего. В конце концов, он остановился на словесном описании.

«Ее волосы свалялись. Глаза, быть может, когда-то были красивыми. К тому времени, как я до нее добрался, они распухли и заплыли. Мой друг был прав».

Еще несколько колонок текста были написаны, а затем стерты; гекзарх знал, как редактировать материал так, чтобы он сделался нечитаемым. Дальше было добавлено: «Если бы я подождал еще немного, городская стража забрала бы ее на кремацию. Один из местных торговцев фруктами, который видел меня с ней раньше, наконец сказал мне, где общество нищих оставило ее. Я сидел и держал ее за руку, пока она не перестала дышать. Ближе к концу она что-то бормотала мне на одном из местных низких языков. Я просто издавал успокаивающие звуки, потому что это было все, что мне оставалось делать.

Мы – государство из тысяч и тысяч миров, и мы не можем помешать ребенку умереть от голода рядом с одной из академий нашей фракции».

Страница выглядела так, словно ее смяли. Гемиола поймала себя на том, что пытается разгладить бумагу. Изображение, конечно, такому воздействию не поддавалось.

– Джедао, – сказала змееформа, – вам лучше это увидеть.

Прочитав страницу, Джедао некоторое время сидел молча. В конце концов, он сказал:

– Эта его сестра… Интересно, что с ней случилось и почему он никогда о ней не говорил? Даже не думал, что подобный вопрос может прийти мне на ум.

– Таких вопросов будет намного больше, – заметил 1491625.

– Может быть, именно это и заставило его стать гептархом, – предположила Гемиола, – в далеком прошлом.

– Да, – сказал Джедао. – За все годы, что я его знаю, я такого даже не воображал. Начинаю думать, что никогда его не понимал. И теперь мы должны выяснить, о чем он думал все это время, каковы были его планы относительно гептархата, пока не стало слишком поздно для всех нас.

7

Когда Нирай Куджен вернулся на следующий день, Джедао и Дханнет отдыхали, играя в джен-цзай. Джедао попросил Дханнета проверить его план на первую битву, а затем они вдвоем прошлись по логистике. Помимо всего прочего, Джедао не мог не задаваться вопросом, все ли майоры так хорошо разбираются в тактике, или Куджен выбрал ему необычайно компетентного помощника. Не было вежливого способа спросить, потому он и не стал этого делать. Дханнет сказал ему, что штаб должен перепроверить детали, но Джедао все равно желал узнать мнение Дханнета, и тот улучшил презентацию. В ходе обсуждения выяснилось, что Дханнет играл в джен-цзай и принес с собой колоду. Джедао одерживал верх над майором, но тот хорошо сражался.

– Не ругайте майора, – быстро сказал Джедао, когда Куджен уставился на карты в его руке. – Это была моя идея.

– Дело не в игре, – сказал Куджен и принялся перебирать неиспользованную часть колоды, пока не нашел нужную карту. Он показал ее Джедао: двойка шестерней, серебро на черном поле, как и все остальные карты шестереночной масти.

Джедао краем глаза наблюдал за Дханнетом. Плечи майора напряглись при виде карты, как будто… Как будто – что? Это была даже не особенно неудачная карта. «Винтик в машине» – вот что она означала.