Поцелуй отложенной смерти

– Лиза, это называется лжесвидетельство. Между прочим, за него и статья предусмотрена. Так что я не думаю, что это хорошая мысль.

– А у тебя есть какая-нибудь получше? Или предпочитаешь, чтобы на тебя, если следствие зайдет в тупик, действительно свалили все, что только возможно?

– На оба вопроса ответ будет «нет», – сказал он, потупившись.

– Тогда и не спорь. Ради справедливости иногда стоит пойти на жертвы. Впрочем, тут о жертвах-то речь и не идет, потому что, если оба мы будем настаивать на своем, то никто не сможет доказать обратное. Уяснил? Я с радостью готова тебе помочь. Ради Устиньи Павловны. Мне она была очень дорога. А она тебя очень любила.

– Я знаю, – Ярослав стиснул зубы, вздохнул.

Не желая его смущать слишком пристальным вниманием, Лиза принялась заваривать чай: в бутылке уже мало что осталось, так что больше ей нечего было ему предложить. Поставила чашки на стол, пододвинула ему бутерброды и вазу с конфетами:

– Вот, пей чай. А потом подлечу тебя немножко, и отдыхать. День у нас с тобой у обоих был сегодня нелегким.

– Это точно, – согласился он, разворачивая конфету. – Но раз уж я решился сегодня злоупотребить твоей добротой, то пусти уж тогда и в ванную. Чтобы я не размазывал грязь, а смыл ее, всю.

– Да мне что, жалко, что ли? Иди, конечно, мойся, сколько душе угодно. И вещи свои сразу в машинку кидай. Я покажу, как ее включить, как раз к утру высохнут.

– За это тоже спасибо, – он поднялся, даже не став допивать свой чай.

Лиза сунула ему в руки еще одно полотенце, на этот раз банное, и установила на машинке нужный режим, чтобы та приступила к стирке, не тратя времени зря.

Вскоре из ванной послышался шум льющейся воды и работающей машинки, а Лиза пошла в гостиную разбирать для Ярослава диван.

Он вышел нескоро, Лиза успела еще и кино посмотреть – видимо, здорово соскучился по домашним водным процедурам. Сама бы она уже с радостью легла спать, и, конечно же, присутствие гостя вносило в ее быт некоторые неудобства. Но в то же время отрадно было сознавать, что делаешь человеку добро. И не просто человеку, а внуку Устиньи Павловны.

– С легким паром! – приветствовала она, увидев его в проеме комнатной двери.

– Спасибо, – он смущенно кивнул, проверяя, хорошо ли закреплено на бедрах банное полотенце. – Ты прости, что я в таком виде, но все вещи отправил в стирку, а сменного белья с собой нет. Так что уж…

– Не парься на этот счет, я на работе еще и не такое видела, – отмахнулась Лиза. – Садись лучше вот в это кресло, под лампу. Окажу тебе посильную медицинскую помощь – и спать!

Он сел, откинулся на спинку кресла.

Глубокий порез на скуле у него действительно успел загноиться за эти дни в антисанитарных условиях, так же, как и еще один, почти под глазом.

Пришлось аккуратно вскрывать эти раны и промывать. Ярослав стоически терпел все, что делала Лиза, и даже старался не морщить лицо, чтобы ей не мешать.

– Да уж, – вздохнула Лиза, справившись и заклеивая раны пластырем. – Зашивать все это надо было еще несколько дней назад. А теперь уже поздно, инфекция пошла. Так что заживать будет долго.

– Ничего. На мне, как на собаке, все зарастает на раз, – чуть грубовато ответил он.

Лиза наклонилась, смазывая теперь мазью его синяки, чтобы ускорить их рассасывание. Но замерла, ощутив, как рука Ярослава внезапно переместилась с подлокотника ей на спину, в области талии.

– Ярик! – она посмотрела ему в глаза. – Руки на место, и давай-ка без глупостей.

– А у тебя что, кто-то есть? – спросил он, обжигая ее тяжелым горящим взглядом. И удерживая так, что Лиза была вынуждена податься всем телом вперед, почти нависая над ним. – Так ты ему все равно ничего теперь не докажешь, раз ночевала в одной квартире с чужим мужиком.

– А я не в прокуратуре, чтобы кому-то что-то доказывать, – Лиза выгнулась, попыталась отцепить от себя его руку, но быстро отказалась от этой затеи, поняв, что силы у них неравны. И снова пустила в ход слова: – А тебя я впустила в свой дом лишь потому, что была уверена: внук Устиньи Павловны никогда не применит насилия к женщине.

– А без насилия никак? – спросил он глухо.

– Никак. Ты мне не чужой, Ярик, после рассказов твоей бабушки я не могу быть к тебе равнодушной. Но это совсем другое, так что руки прочь, – ответила она, глядя ему в глаза и замечая, что они начинают гаснуть, постепенно принимая осмысленное выражение.

В конце концов он отвел свой взгляд и выдавил из себя:

– Прости.

– Прощаю, – почувствовав, что свободна, Лиза выпрямилась. – Но больше так не делай, если не хочешь, чтобы мы рассорились. И, кстати, остальное домажешь сам, перед зеркалом, – она вложила ему в руку тюбик. – Спокойной ночи!

– Спокойной, – угрюмо процедил он ей вслед.

Оставив Ярослава в гостиной одного, Лиза заглянула в ванную, собираясь вытащить из машинки выстиранное белье. Но выяснилось, что Ярослав уже все развесил и ванную за собой ополоснул. Так что Лизе оставалось лишь спокойно лечь спать, да вот только весь сон как рукой сняло!

Нет, она могла понять Ярослава: молодой мужчина, которому выпитое ударило в голову и у которого наверняка последние несколько лет не было женщины. Тут немудрено от одного только ее вида голову потерять… и все равно неприятный осадок остался.

Так что, уйдя к себе в спальню, Лиза вначале даже хотела придвинуть на ночь к двери тяжелый комод. Но потом, представив себе, сколько это потребует усилий и сколько шума создаст, она ограничилась тем, что просто подперла стулом дверную ручку.

5

К утру стало ясно, что все Лизины опасения были напрасны. Ни ночью, ни утром Ярослав к ее двери даже не подошел.

Он встал рано, перегладил свои вещи – благо утюг с гладильной доской стояли на видном месте. И, одевшись, уже успел отремонтировать в Лизином жилище пару-тройку мелочей, до которых у нее самой все никак не доходили руки.

Когда она вышла из спальни, он как раз закреплял розетку на кухне, которая отчего-то вечно вылетала из стенного колодца.

– Привет. Ты бы лучше чаю себе вначале согрел, – сказала Лиза, заглянув на кухню перед тем, как скрыться в ванной.

– Привет, – ответил он, не отрываясь от дела. – Не хотел тут без тебя хозяйничать.

– А чем тогда сейчас, по-твоему, занимаешься? – улыбнулась она.

– Хаос ликвидирую. Что ж тебе мужики цветы дарят, а мелким ремонтом заняться слабо?

– Стала б я еще этого вчерашнего дарителя пускать на порог! – фыркнула Лиза. – Да и других тоже. Нет, милок, ты – исключение из правил. Так что спасибо за помощь!

– Рад был оказаться полезным, – отозвался он. – И это… еще раз прости за вчерашнее.

– Хорош уже мусолить неприятную тему, – отмахнулась она в ответ. – Лучше чайник поставь. Как раз вскипит, пока я умываюсь. Потом позавтракаем, а затем договоримся о встрече со следователем, у меня есть его телефон.

– Так ты насчет своего заявления так и не передумала?

– Я же уже сказала, что алиби у тебя будет. А менять решения – это не в моих правилах.

С утра следователь оказался занят, так что попали к нему Лиза с Ярославом, успев не только позавтракать, но и пообедать.

– Гражданин Неверов? – сразу после обмена приветствиями обратился к Ярославу следователь. – Вот, значит, вы где? А я уже несколько дней ломаю голову над тем, куда же вы могли подеваться после УДО, если не к своей бабушке.

– Я его именно поэтому к вам и привела: знала, что вам будет интересно с ним побеседовать. Найти же человека несложно, главное, надо было знать, где искать и кого. Это я не о себе сейчас, а о нем говорю, – тут Лиза принялась излагать следователю обстоятельства своих встреч с Ярославом – второй, настоящей, и первой, вымышленной. Так искусно сплетая правду и ложь, что следователь, кажется, ни на один миг не усомнился в правдивости ее рассказа. Выслушав Лизу, попросил у Ярослава справку об освобождении и заметил, сделав в ней какую-то пометку: