Объединяя усилия (ЛП)

— О-о-о-ой, — тянет Грейс. — Это так мило с твоей стороны. Но ты не сказал, чего не делал. Скалолазание? Сноубординг?

— Было и было. Да ладно тебе, я вырос в Колорадо.

— Нырять с аквалангом, — говорит она.

— Было. Получил сертификат. — Он делает паузу. — Ладно, у меня есть одно. Я никогда не был влюблён. — А потом он глупо ухмыляется.

Я стону и издаю рвотный звук.

— Это так чертовски отстойно, чувак.

— Это вовсе не отстойно, — протестует Грейс. Окончания её слов слегка расплываются. — Я тоже никогда не была влюблена.

Эйден выжидающе смотрит на меня.

Я закатываю глаза.

— Чёрт возьми, прекрасно. И я тоже. Теперь ты счастлива?

— Вообще-то да, — отвечает Грейс, делая ещё один глоток самогона.

— С тебя хватит, дорогая, — говорю я ей, протягивая руку за банкой.

— Перестань командовать, — возмущается она, шлёпая меня по руке, но позволяет мне легко забрать банку. — И вы меня перебили.

Я смеюсь.

— Прости-и-и-и меня.

— Я говорила о чём-то важном, — настаивает она и начинает хихикать.

— Продолжай.

С минуту она тупо смотрит на нас обоих, потом вздыхает.

— Нет. Мысль исчезла. Я не могу вспомнить.

— Ты говорила, что… — начинает Эйден.

— О! — Грейс поднимает руку вверх. — Счастлива. Не знаю, была ли я когда-нибудь счастлива.

— Ты только что сказала, что счастлива, — напоминает Эйден.

— Счастлива. Так я и сказала, — говорит она, преувеличенно расстроенная. — Я и сейчас счастлива. Здесь. Мне здесь хорошо. О, и купание нагишом.

— Давай сосредоточимся на купании нагишом, — произносит Эйден. — Нагота — моя любимая тема для разговора.

— Мы можем исправить эту никогда-не-купалась-нагишом ситуацию, — замечаю я. — Бассейн находится прямо там.

Эйден закатывает глаза.

— Такое купаться нагишом — ерунда. Это не считается, если только это не общественное место, где тебя могут поймать.

— Если мы будем шуметь, агенты спецслужбы могут услышать нас и поймать, — замечает Грейс.

— Ну, чёрт возьми, для меня этого вполне достаточно. — Эйден встаёт и начинает раздеваться. — Подними свою задницу с этого стула и сними эту одежду, сладкая.

— Что? Сейчас? Вода же холодная, — протестует Грейс.

— Я всё понимаю. Бассейн даже не подогревается, — соглашаюсь я.

— Никаких оправданий. Мы вычёркиваем две вещи из твоего списка, которые ты никогда не делала, прямо здесь и сейчас: пить самогон и купаться нагишом в бассейне. Шевелись, девочка.

Грейс шутливо отдаёт честь, когда встаёт.

— Да, сэр.

— О, мне нравится, как это звучит, — говорит Эйден.

Грейс выпрыгивает из своей футболки и джинсов, затем идёт к бассейну, одетая в лифчик и трусики, пока Эйден не останавливает её.

— Что?

— Хорошая попытка. Сними всё это, сладкая. Кроме того, мы уже видели товар. Чёрт, мы уже были внутри тебя сегодня вечером.

Грейс отмахивается от него.

— Ты такой грубый. Вы оба.

— А что я такого сказал? — невинно спрашиваю я.

— Ты думал о том же самом, — обвиняет она меня.

— Что?! Да никогда, — вру я.

Она оставляет свой лифчик и трусики в куче на земле.

— Если мои соски замёрзнут, это будет ваша вина, — говорит она, прежде чем разбежаться и прыгнуть прямо в бассейн. Она ударяется о воду и издаёт негромкий вопль. — О Боже, он ведь совсем не подогревается, правда?

Мы находимся в бассейне около десяти минут. Войдя в дом, я заворачиваю Грейс в огромное банное полотенце, и она спотыкается.

— Мне кажется, я немного пьяна, — произносит она.

— Можешь вычеркнуть это из своего списка, — ухмыляется Эйден.

— Вы, ребята, плохо влия… влияете, — говорит девушка.

— Только не я, — протестую я. — Это Эйден — нарушитель закона о бутлегерстве.

— Так и есть! — Грейс обвиняюще указывает на него пальцем. — Я спала с преступником.

— Да, мы практически Бонни и Клайд, — невозмутимо отвечает Эйден.

— Бонни и Клайд. — Грейс показывает на себя и Эйдена, потом пьяно смотрит на меня. — И Клайд.

Я закатываю глаза.

— Спасибо.

Она прислоняется ко мне, неуверенно стоя, поэтому я беру её на руки и несу к кровати, где укладываю на простыни. Она устраивается между мной и Эйденом, положив голову ему на грудь. Её глаза плавно закрываются, затем снова открываются.

— Ты счастлив?

Эйден смеётся.

— Ты шутишь?

— Но вы же не хотели делиться мной раньше — когда мы только начинали, — говорит она. — Чувствовали ли вы, деля меня между собой остс… отсут… отстойно?

— Я счастлив, — отвечаю я, хотя её веки снова трепещут и закрываются. И впервые в своей жизни я думаю, что это действительно так.

Проблема в том, что такое счастье — с этой девушкой — не может длиться вечно. 

34

Грейс

— Я удивлена, что ты выбралась из дома, — говорит Ви, поднося бокал с шампанским к губам. — Я уже начала опасаться за твою безопасность.

— Прошло несколько недель с тех пор, как я закончила работу в лагере, а не месяцев.

Ви вздыхает.

— Я восемьдесят часов работаю в Майами, а ты беспрерывно трахаешься в Денвере. Наши роли внезапно поменялись местами. Ученик стал мастером.

— Говори тише, — шиплю я. — Кто-нибудь обязательно тебя услышит.

— О, пожалуйста. Половина здешних людей всё равно носит слуховые аппараты, — произносит Ви. — Зачем ты заставила меня прилететь сюда?

— Потому что ты моя единственная подруга, поэтому ты должна быть моим «плюс один». Не забывай, что ты заставила меня прилететь в Майами ещё в марте, чтобы помочь тебе с подбором моделей. И смогла продемонстрировать свою новую линию на мне.

Ви поднимает голову.

— Ты помогала мне с подбором мужских моделей для подиума. Вряд ли это эквивалентно скучной политической функции.

— Поверь мне, слушать все твои непристойные комментарии о моделях было так же утомительно, как и сегодняшний вечер.

— Что сегодня на тебе надето? — Репортёр задаёт этот вопрос, когда мы останавливаемся и позируем перед фоном с напечатанным на нём названием события, а в моих глазах мелькают вспышки фотоаппаратов. Я никогда не привыкну к вниманию прессы, независимо от того, как бы много я ни была на виду у публики. Быть в Денвере в миллион раз лучше, чем где-либо ещё, но есть ещё такие мероприятия, которые я должна посещать для фонда или как представитель своей семьи. Я всегда их ненавидела.

Ви же, напротив, сидит дома перед камерой. Обхватив меня рукой за талию, она улыбается журналисту, задавшему этот вопрос.

— Конечно, на ней надета я, — кокетливо отвечает она.

— Я ношу Ви Скотт, — отвечаю я с улыбкой. Профессиональной.

— Ты сегодня здесь с кем-нибудь? — спрашивает репортёр.

— Нет, я…

— Я её «плюс один», — отвечает Ви, целуя меня в щёку и пиная ногой сзади перед тем, как вытащить меня из центра внимания, а потом она шепчет мне на ухо: — Даже если у тебя должно быть «плюс два».

Моё лицо краснеет, несмотря на то, что она шепчет это достаточно тихо, чтобы только я могла услышать.

— Нет никакого «плюс-два». И спасибо за эту фотографию. Это должно вывести мою мать из себя.

— Знаю. — Ви ухмыляется, когда убирает оставшееся шампанское и берёт меня под руку. — Мне нравится с ней забавляться. Серьёзно, я не знаю, почему бы тебе просто не опубликовать всю эту историю с двумя мужчинами.

— Это буквально доведёт моих родителей до сердечного приступа, — шиплю я. — И меня навсегда запомнят, как блудницу, дочь Президента. Мне и так не нравится свет прожекторов — меня бы разорвали на части в прессе.

Ви тяжело вздыхает и пренебрежительно машет мне рукой.

— Да знаю я, знаю. Мы все помним, что случилось с Моникой.

— Именно. Кроме того, между нами ничего нет.

— Я думаю, есть две вещи. — Ви хихикает.

— Между нами ничего нет.

— Верно. Потому что всё, что ты делаешь — это занимаешься с ними самым лучшим сексом в своей жизни.