Объединяя усилия (ЛП)

— Теперь будет очень неудобно иметь её в качестве соседки, — говорит Эйден. — Я же говорил тебе, что это будет странно.

— Ты ничего такого не говорил, — поправляю я. — На самом деле, это я сказал тебе не гадить там, где ты ешь.

— Это был хороший совет.

Грейс совершила обход, разговаривая со всеми ребятами и вожатыми, и она выбрала именно это время, чтобы поприветствовать Луи и Спенсера, которые стоят рядом с нами, толкая друг друга локтями и шутя о сосисках.

— Ребята, у вас уже есть хот-доги? — спрашивает она их.

Спенсер кивает.

— Мы собираемся сходить за сосисками. — Он сильно подчёркивает слово сосиски, прежде чем хихикнуть.

Рядом со мной Эйден тихонько посмеивается.

— Сосиски, — повторяет он.

Я бросаю на него быстрый взгляд.

— Я хочу большую жирную сосиску, — фыркает Луи. — Хочешь большую жирную сосиску, Спенсер?

— Иди и возьми хот-доги у вожатых, — строго говорит Грейс, явно пытаясь сменить тему разговора. — И не бегай с палочками для жарки.

— Да, — соглашается Спенсер, толкая локтем Луи. — Иди за своей сосиской.

— А можно мне взять палочку, чтобы поджарить две сосиски одновременно? — спрашивает Луис. — Я умираю с голоду. Я хочу две.

Мне кажется, я слышу, как Эйден фыркает.

Лицо Грейс бледнеет.

— Не жадничай, — говорит Спенсер. — Вожатые говорили по одной, а не по две. Только жадные люди хотят две.

Я прервал его.

— Иди и возьми свои сосиски.

Между нами троими возникает неловкое молчание, прежде чем Эйден его нарушает.

— Да. Итак, говоря о двух сосисках…

Черт возьми!

Глаза Грейс округляются, и она откашливается.

— Нет, нет, нет, — говорит она, качая головой, прежде чем что-то пробормотать и схватить за руку проходящего мимо вожатого, притворяясь, что ей нужно поговорить с ним, но совершенно очевидно, что она просто пытается уйти от нас как можно быстрее.

Я свирепо смотрю на Эйдена.

— Чёрт возьми, Эйден. Серьёзно? Это то, с чего ты начал: «Говоря о двух сосисках»?

— Что? Они смеялись над двумя сосисками. Ну же. А ты не подумал о том же самом?

— Это к делу не относится, — шиплю я. — Очевидно, она уже чувствует себя неловко. Это ещё один способ сделать всё более неловким.

— Ты предполагаешь, что она чувствует себя неловко. Может быть, она просто хочет «переспали и разбежались».

— А ты не хочешь этого?

Эйден выглядит смущённым.

— Нет.

— Ну, тогда нам надо с ней поговорить. И нам нужно сделать это менее неловко. Есть какие-нибудь блестящие идеи?

— Цветы, — подсказывает Эйден. — Цыпочки любят цветы.

— Отличная идея, — саркастически говорю я ему. — Почему бы тебе не сбегать за цветами в семь часов вечера? Может быть, на бензоколонке дальше по дороге есть несколько шикарных букетов.

— Ну, может, тебе стоит связать ей шарф?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— О, я думаю, что понимаешь.

Я смотрю на него прищуренными глазами, сжав кулаки.

— Кто тебе сказал?

— Однажды ты забыл свои вязальные спицы.

— Однажды, это когда? — спрашиваю я, всё больше раздражаясь. — Ты что, рылся в моём дерьме?

— Однажды — это примерно шесть месяцев назад, — признаётся Эйден. — На твоём старом месте.

— И ты в курсе этого уже полгода?

— Я всё понимаю. Это был настоящий золотой самородок информации. Я ждал подходящего момента, чтобы сбросить его.

— У тебя потрясающее чувство времени.

— А что я могу сказать? Я — Эйден Джексон.

— Иди, найди цветы, - говорю я ему. — И не торопись, мать твою. На самом деле это может занять всю чёртову ночь. 

27

Грейс

Хорошо, я сбежала. Это было низко — встать и уйти посреди ночи. Я знаю. Но мне действительно нужно было поспать, а вы оба безумно громко храпите, поэтому я ушла. А вы не думали о том, чтобы воспользоваться полосками для носа против храпа?

Я тяжело выдыхаю. Нет. Это определённо неубедительно. Худшее извинение на свете.

Я делаю ещё один глубокий вдох. Просто будь честной. Я могу быть честной. Я была вне себя от страха.

Да и вообще, кто бы ни испугался? Я не занималась сексом уже два года, и моя первая попытка вернуться к свиданиям — нет, не свиданиям, а случайному сексу — это когда двое мужчин кончают мне в рот. И на мою задницу. И нагибают меня в спальне…

Боже. Моё лицо будто в огне.

Я не уверена, что Ной и Эйден вообще захотят увидеть меня сегодня, особенно после случившегося у костра. Но всё же! Эйден со своим комментарием про сосиски прямо среди толпы ребят и вожатых? Кто-то мог бы сложить дважды два. Гораздо лучше было сбежать оттуда, чем упасть в обморок, что, вероятно, и должно было произойти дальше.

Это также последняя ночь в лагере, и мы уезжаем завтра. Несмотря на то, что Ной, Эйден и я собираемся снова стать соседями, я чувствую внезапное желание извиниться.

Или сбежать обратно в мой дом и никогда больше их не видеть.

Рациональная, ответственная часть меня говорит, что я должна сделать последнее. Это было бы безопаснее, легче и проще.

И всё же я бродила по этому дому, разыскивая их обоих, и прокручивала в голове свои объяснения. А теперь я стою здесь, перед единственной дверью в этом доме, за которую ещё не заглядывала.

Я делаю глубокий вдох и стучу, прежде чем открыть. Ной сидит в глубоком кожаном кресле в углу… что бы это ни было. Библиотека? Берлога? Комната здесь не в таком деревенском стиле, как всё в остальном доме. Здесь преобладает красное дерево и насыщенные цвета с книгами, расставленными на полках от пола до потолка. В одном углу комнаты стоит огромный деревянный письменный стол, а в другом — бильярдный стол.

Я чувствую на себе взгляд Ноя. Он даже не пытается скрыть свой пристальный взгляд, скользящий вниз по моему телу, заставляя меня слишком хорошо осознавать тот факт, что я приняла душ и переодела джинсы и футболку, которые были на мне ранее вечером у костра. Мои рассуждения сводились к тому, что от костра мои волосы пахнут дымом, но это ещё не вся правда. По крайней мере, это не объясняет, почему я переоделась в платье — повседневное, чёрное хлопковое, ничего особенного — и добавила тушь для ресниц и немного блеска для губ.

— Впечатлена? — спрашивает Ной.

— Слегка.

— В конце концов, у неё есть чувство юмора.

— У меня есть чувство юмора, — протестую я. — Только не тогда, когда дело доходит до этого…

— До сосисок? — спрашивает Ной.

— Именно.

— И до того, чтобы остаться на ночь?

Моё лицо горит.

— Насчёт этого…

— Насчёт этого. — Ной смотрит на меня, выражение его лица пустое, но глаза напряжённые, сосредоточенные на мне.

— Я пришла сюда, чтобы всё объяснить, — начинаю я. — Вообще-то, я немного побродила по дому, разыскивая тебя и Эйдена.

— Эйден уехал… — Ной смотрит на часы. — Уже как два часа.

— Оу.

— Он отправился в магазин. Так что он может скоро вернуться сюда… или же через несколько дней мы узнаем, что он улетел в Канаду, потому что решил, что ему нужен настоящий кленовый сироп или канадское пиво.

Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку. Если бы я только встретила Эйдена, то подумала бы, что Ной пытается быть собственником и держать Эйдена в стороне, но это звучит точно так же, как то, что сделал бы и Эйден.

Ной скрещивает руки на груди.

— Значит, ты пришла сюда, чтобы пресмыкаться?

— Разве для этого нужно пресмыкаться?

Пристальный взгляд Ноя задерживается на моём лице, и я чувствую себя обнажённой под его взглядом, жар пробегает через меня точно так же, как это было, когда я была с ним и Эйденом ранее. Я сжимаю свои бёдра вместе, радуясь, что на мне платье, которое скрывает этот нуждающийся жест.

— Сбежать посреди ночи? — спрашивает Ной. — Я думаю, что небольшое пресмыкательство будет уместно.