Демон в наказание

Шрам? Откуда?

Она, обиженно сопя, развернулась и поспешила в дом, не понимая, что своим бегством только подначивает догнать ее.

Тряхнув головой, я постарался отвлечься и пошел в баньку.

Она оказалась действительно маленькой, и что бы хоть как то помыться мне пришлось сесть на скамью и обмываться сидя. Вымывшись, я посмотрел на свое новое ложе в предбаннике и улыбнулся. Бывало и хуже.

Но есть хотелось. А выпросив еду и девушки, волк категорически отказался питаться в лесу, согласившись только на то, что бы принять пищу из рук пары, никак иначе.

Пришлось, надев штаны поспешить к избушке надеясь на обещанное пропитание.

Остановившись у дверей, он опять подпер собой косяк, ожидая, когда его пара высунет нос на улицу.

Ждать пришлось не долго. Дверь открылась, выпуская девушку, держащую в руках деревянную чашку с дымящейся кашей. Но не каша была центром внимания, а сорочка и халат едва ли не прозрачный, наброшенный на плечи.

По всей видимости, она хотела оставить еду на лавке и вновь укрыться в доме. Не ждала, что я сам приду.

Заметив, наконец, мою персону, она вздрогнула, выпуская из ладоней полную харчей посудину, но я поймал и тарелку, и хозяйку, прижав ее к своему телу.

— Чего шарахаешься? — Спросил я, опуская тарелку на лавку, но продолжая держать Илву в своих руках. — Не съем я тебя.

— Ничего я не шарахаюсь. — Встрепенулась она, но скинуть мои руки не вышло. — Отпусти. Не то…

— Не то что? Арбалетом мне вновь угрожать будешь?

— Угрожать не буду, просто пристрелю.

Я улыбнулся.

Храбрая маленькая птичка. Иволга против волка.

— Хватит лыбиться, пусти, говорю.

С неохотой разжав руки, я увидел еще одну белую полоску, рассекающую бедро. Только это была глубже.

— Что это? — Сурово спросил я, поймав ее за руку и указывая пальцем в интересующее меня место.

Она дернулась, моргнула и сморщилась, выдергивая мою руку.

— Твое какое дело?! Отстань от меня уже и иди спать! — Хлопнула у меня перед носом дверью и спряталась в доме.

Ладно, Илва, недолго еще прятаться будешь.

Сон на лежанке был на удивление уютным и, выспавшись, я встал уже с зорькой.

Выскочив на улицу, потянулся и, перекинувшись, решил размять затекшие мышцы и выгулять кости.

Серый волк, гораздо больше обычного, мотнул головой и бросился в лес. Заячья тропа? Отлично. Вот и дичь к ужину.

Погоня была не долгой и зайчик, с перекусанной шеей покорно болтался в зубастой пасти.

Проносившись весь день по лесу, я даже не задумался о том, что хозяйка может потерять меня и продолжал бегать по траве, даже когда солнышко перекатилось на бок, забирая с собой тепло.

Шорох. Уши поднялись на макушку, прислушиваясь в лесу.

Так так так. Кто тут у нас в одиночестве ходит? Ничего на свете не боится.

На маленькой полянке сидела моя Илва и тонкими пальчиками перебирала собранную в лукошко ягоду. Она и ухом не повела, когда серый волк смотрел на нее из леса.

Глупенькая. Одна ходит и не страшиться. Убил бы.

Волк недовольно заурчал, требуя наказать их самку за легкомысленность, но разум удержал растревоженного зверя на месте.

Ступая лапами по мягкой траве, он вышел на обозрение девушки и фыркнул, что бы она, наконец, подняла глаза. Лучше бы не поднимала.

В глазах металась паника и страх, и, сжав в ладошках веточку брусники, она спиной отползла и уперлась в дерево.

Я, не делая к ней шагов, мотнул головой и бросил заячью тушку к ее ногам. Мол, бери, тебе.

Она долго и вдумчиво смотрела на пушистый комок и, подняв глаза тихо спросила:

— Мне?

Я ответил кивком.

— Спасибо. Но у меня ничего нет взамен.

Склонив голову влево, я сделал шаг к ней, от чего она сжалась и зажмурилась. Три шага и я у ее лица, тычусь влажным носом в щеку. Она дрожит, но не двигается.

— Р-р-р-р. — Порыкиваю я в ее шею.

— Не тронь только. Или убей быстро. — Шепнула она.

Убить? С ума сошла!?

В ответ на ее слова я ткнулся носом в ее шею и лизнул, долго и слюняво. Пусть пахнет мной. Вот так.

От неожиданной ласки она открыла глаза и встретилась со мной взглядом. Смотрела долго, не отрываясь, и мне пришлось лизнуть ее еще раз, что бы она отмерла.

— Сегодня воду в баню ты таскаешь. — Продолжая смотреть на меня в упор, прошептала она.

Я только кивнул.

Догадалась. Молодец.

Подхватив зубами лукошко, я пихнул ее боком, мол, поднимайся, пойдем, и пошел домой, не в силах сдержаться, размахивая хвостом.

Не сильно испугалась. Это хорошо. Значит, зверя выпускать можно.

Илва плелась рядом, то и дело косилась на мой загривок. Я, чувствуя изучающий взгляд, остановился.

— Что? — Удивилась она.

Так. Любопытная значит.

Я поставил лукошко на землю и посмотрел на девушку.

— Да что? — Вновь начала пугаться она.

Я только фыркнул и развернулся, подставляя под ее руку свою спину. Она не сразу поняла, что я от нее хочу, но я пихнул ее боком, и продолжал подставлять себя под ее ладошки.

— Можно? — Я не поворачиваясь, кивнул.

Она провела пальчиками вдоль позвоночника и вернулась к морде. Почесав за ушами как дворовому псу, она с нескрываемым восторгом принялась лапать меня со всех сторон.

Я только довольно пофыркивал. Прикосновения были приятными, хотелось отплатить ей тем же, но я стоял, позволяя наиграться вдоволь.

— А ты красивый. — С улыбкой на губах сказала она, и я недоверчиво задрал морду.

Илва улыбалась, поглаживая меня вдоль позвоночника.

Улыбка была робкая и не сильная, как будто она давно забыла как это и в любую секунду могла упустить ее.

Подтолкнув ее ноги, я предложил свою спину в качестве транспорта и она, приподняв от удивления брови, с восторгом переспросила:

— Правда? — Я вновь ответил кивком, и когда она устроилась на мне, прижавшись всем телом и запустив пальчики в дымчатую шерсть, я взял лукошко в зубы и быстренько зашагал в сторону дома.

У порога она съехала с моей спины и продолжала улыбаться.

А теперь пан или пропал.

Я обернулся прямо у ее ног и, поднявшись в полный рост, увидел в глазах неподдельный страх.

— Не бойся. — Только и смог сказать я, но она уже жалась к дверям, забыв и про зайца и про ягоду. — Не уходи.

Она смотрела на меня зелеными глазами и, положив руку на дверную ручку замерла.

Оценив робким взглядом мою наготу, она покрылась румянцем и моргнула.

— Я обежать тебя не буду. Не бойся. Пойду, воды натаскаю. — Понуро ответил я, и направился было в сторону баньки, как сзади меня коснулись две горячие ладошки.

— Как тебя зовут, волчонок? — Спросила она, не отводя от меня глаз, в которых металось недоверие и любопытство.

— Колин. Меня зовут Колин. Только я давно не волчонок.

— Спасибо, Колин. — Мое имя сорвалось вздохом с ее губ, и я завис, разглядывая их.

— За что спасибо?

— За то, что покатал.

— Еще хочешь?

— А можно?

— Еще бы. — Она смотрела на мои губы, так и не опустив ладоней, которые я перехватил и теперь сжимал в своей руке.

Такие пальчики маленькие. И сама она маленькая. Я бы ее в охапку сгреб, и место бы еще осталось.

— Есть хочешь? — Спросила она, робко вытягивая свои руки из моих.

— Сейчас зайца освежую, и будет мясо.

— Хорошо. Я пока картошку почищу. — И укрылась все-таки в доме, махнув на прощанье юбкой.

Бли-и-ин!

Волк требовал выдрать дверь с петель и взять ее прямо там, где стоит.

«Спасибо, Колин» — крутился в голове ее голос, и звериное тепло поднималось с пола.

Нет, ошибки быть не может. Она его пара. Но почему боится? Причем к зверю вполне спокойно отнеслась, без истерик и даже признала почти сразу. Почему в мужском облике не так? Почему бежит от него как от прокажённого? Сегодня впервые сама обратилась, я чуть от радости и вправду ее в дом не затащил. Имя спросила. Сама!

Сбегав переодеться, я разделал зайца, сложил все мясо в найденный на лавке таз и принялся разводить костер, цепляя кусочки на прутики.