Страница 2 из 18
Лой вгляделась в упрямую ухмылку Нотти, меж её бровей на миг появилась и тотчас исчезла крошечная складка.
– Куда хочешь направиться? – легко спросила Кошка, словно и не слыша последних слов.
– Никуда! – буркнула Нотти. И вновь опустила руку за камешком.
– Не стоит. Возьми мой.
– Почему? – искренне удивилась девочка. Даже отвернулась от всё ярче и шире разливающегося над морем рассвета.
– Потому что даже я, Кошка, чую, что ты вкладываешь в свои чары.
– Только не начинай! «Магия есть ответственность» и прочее! Сыта! По горло! – выкрикнула Нотти.
– Ни в коем случае, – сказала Лой. – Магия – это когда делаешь, что хочешь.
– Что?! – опешила Нотти. – А папа говорит…
– Делаешь, что хочешь, но потом не закапываешь сделанное под ковёр.
– Фу! Шутки твои… кошачьи…
Лой Ивер чуть заметно пожала плечами. Драгоценная парча чуть зашуршала, когда она, гибко поднявшись, вдруг шагнула с обрыва прямо вниз, на острые камни.
Нотти не вскрикнула. Плавно, текуче, словно это она – из клана Кошки, одним движением оказалась на краю.
– Я же знаю, что с тобой ничего не случи… – Волны лениво лизнули тело в золотом сиянии платья; кровь смешалась с тёмной водой.
– Я – ох – Лой!..
Разбившаяся о камни не шелохнулась. Волны потащили за собой распустившиеся волосы.
– Лой! – Нотти вскочила, прижимая кулаки к груди. – Лой, не пугай меня!.. У тебя… ты… это не последняя твоя жизнь!..
Тишина.
– Ах ты ж!.. – и потом ещё несколько таких словечек, что папа точно засадил бы безвылазно за книги или рукоделье – неважно, в общем, придумал бы наказание.
Прыжок. Ветер не успел даже свистнуть, а под ногами уже сжалась послушная её воле невидимая линза. Нотти мягко спрыгнула на мокрый гранит, опрометью бросилась к телу Лой – прибой уже пытался утащить в море неожиданную добычу.
– Л-лой!..
Провалившись по пояс, она подхватила тело на руки. Женщина была тяжёлой, но и у Нотти было куда больше сил, чем у обычной девушки. Выскочила обратно на камни, судорожно бросилась к отвесной стене.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт!..
Бывает, магия не срабатывает. Редко, но бывает – даже у самых опытных чародеев. А владела ли Лой магией ветра хоть в самой малой степени?..
Она положила изломанное тело главы Кошек на сухое. Сухое стало мокрым – вода стекала с Лой, будто пропитала её насквозь, стекала, смешиваясь с кровью. Превеликие силы – нет, не дышит, пульса нет!
– Лой! Лой, ну скажи – ты ж меня испытываешь! Или… воспитываешь, правда?! Это ж всё понарошку, ты сейчас засмеёшься, скажешь: что, поверила, дурочка?!
По щекам катились слёзы, которые никто не замечал.
Лой не пошевелилась. Не засмеялась, не сказала: «Что, поверила, дурочка?». Она просто лежала, как и полагается мертвецам.
– Стой. Не уходи!..
Нотти схватила первый попавшийся камешек, дохнула раз и другой.
– Я дочь Дракона, повелителя сущего! Исцеляй!
Мокрый осколок гранита мгновенно высох, потеплел. Нотти дохнула вновь – камень засветился, засиял ослепительно-белым. Девушка лихорадочно прижала его к сердцу Кошки, и тело Лой Ивер конвульсивно дёрнулось.
– Возвращайся!.. Ну Лой, ну пожалуйста!..
– Остановись, – хрипло сказал простуженный голос. Неуклюжий толстяк в неопрятном, заляпанном грязью джинсовом комбинезоне стоял, засунув руки в карманы и привалившись к скале.
– Это был её свободный выбор. Уважай его!
– О-обж… – начала было Нотти и осеклась. Отступила на шаг.
– Я не обижаюсь, – благодушно сообщил толстяк. – Это не входит в мои обязанности – обижаться на Единорогов из Неведомого клана, капризных дочерей Дракона Возрождённого.
– Я… прощу прощения, Хранитель. И ещё прошу – помоги!..
– С чем? – удивился толстяк. – Нет, извини, дорогуша. Кошка Лой хотела дать тебе урок. А я никогда никому не мешаю учиться и учить! Хотя зря, зря…
Нотти глядела на него широко раскрытыми глазами.
– Она… ты… это взаправду, что ли? Нет, нет, быть не может!
– Почему не может? Очень даже может. Даже лучшие ошибаются, когда слишком много о себе думают. Да, а камешек-то – положи, девочка, положи. Покойникам он без надобности. Хочешь, чтобы кадавры у нас тут шастали? Мало нам Серых Пределов?
Нотти растерянно опустила руку; камень по-прежнему сиял сквозь сжатый кулак.
– И мальчика зря обидела, – продолжал разглагольствовать толстяк. – Хороший мальчик, правильный. Красивый. Хоть поцеловала бы, и тебе приятно, и ему было бы что вспоминать на старости лет! Ну а что воображением не отличается – так не всем же быть потомством Единорога и Дракона! Гм, нет, не Единорога – Единорожки?.. Тоже нет, слишком фамильярно. Какой бы феминитив образовать, не подскажешь?
Вместо ответа Нотти резко прижала камень к мокрому платью Лой.
– Ты что?! – толстяк аж передёрнулся.
– Феминитив! – яростно прошипела Нотти. – Врёшь ты всё! Она… её исцелить надо, а ты!..
– Так исцеляй, – невозмутимо сказал Хранитель. – Только не выйдет.
– Почему? Я не Дракон! Я Единорог! Мы исцеляем и несём жизнь!..
– Единорожка. Только тут не принесёшь.
Камень на груди Лой Ивер крошился и распадался. Струйки света, словно кровь, бежали по пальцам Нотти, по мокрой парче, и золотистая ткань словно вспыхивала.
– Упрямишься, – заметил толстяк. – Эт’ хорошо, эт’ правильно. Папаша твой такой же… был. Только зря, Нотти. Чудище сотворишь, вот и всё. Прекрати.
– У неё оставалось больше, чем одна жизнь!
– Откуда ты знаешь? – собеседник Нотти философски скрестил руки на жирной груди. Для его бочкообразного тела ручки были коротковаты. – Ты их считала?
– Я знаю! Она говорила!
– Я. Могла. Соврать!
Нотти подпрыгнула и не удержалась – взвизгнула. Мёртвое тело Лой по-прежнему лежало перед ней на камнях. А за спиной оказалась ещё одна Лой – живая, в ничуть не испачканном и не помятом платье, со строгим взглядом, устремлённым на девушку.
– Ты! – выкрикнула Нотти. – А это кто?
– Обжора, – мрачно глянув на толстяка, сказала Лой.
– Нет, это! – Нотти обвиняюще ткнула пальцем в мёртвое тело.
– Морок, – холодно ответила Лой. – Ты забыла, что Кошки – мастера иллюзий? Если бы ты вдохнула в него побольше силы – получился бы мерзкий кадавр.
– Но… но копировать себя! – Нотти чуть не задохнулась от возмущения. – Это неприлично! Постыдно!
– Почему? – Лой пожала плечами.
Нотти выдохнула. Покосилась на Обжору – тот стоял, с радостным любопытством наблюдая за ними. Нотти собралась. Всё-таки она была дочь Дракона и Единорожки… тьфу! Мерзкое порождение Хаоса, с его мерзкими феминитивами!
– Хорошо, – сказала Нотти, уже сдержанно. – Но зачем ты это сделала? Я испугалась за тебя!
– Я хотела проверить три вещи, – сказала Лой, медленно приближаясь. – Первое: испугаешься ли ты за меня. Ответ – да. Второе: будешь ли ты уважать мою волю. Ответ – нет. И третье: задумаешься ли ты над тем, что предлагала обычному живому человеку прыгнуть с этого обрыва. Ужаснёшься ли себе. Ответ?
Нотти молчала.
– Ответ – нет, – Лой вздохнула. – Ты ценишь ближних, но безразлична к чужим. И ты не понимаешь разницы между порождениями магии и людьми. Дитя, я люблю тебя, и твои родители не зря спокойно оставляли меня с тобой нянчиться, когда уходили в Изнанку. Но… из тебя растёт очень, очень плохой Единорог.
– Единорожка! – гулко произнёс Обжора и захохотал.
Секунду Нотти стояла неподвижно, медленно заливаясь краской. Потом взмахнула руками, растворилась в воздухе и порывом жаркого ветра унеслась вдаль.
– Вот этому я искренне завидую… – прошептала Лой. – Женщина, которая умеет уйти настолько красиво, не пропадёт…
И лишь после этого она повернулась к Обжоре. Спросила:
– А ты зачем здесь? Кто позволил тебе шастать по Срединному Миру?
– Дракон, – ничуть не смущаясь, ответил Обжора. – У нас нынче войны нет. Имею право бывать у вас один день из семи. Не злоупотребляю, так-с с-сказать. Решил приглядеть.