Страсть

После этого, насвистывая, он расстегнул замок на папке и достал недавно купленный журнал. С обложки на него смотрела голенькая красавица. Реакция не заставила себя долго ждать. Чтобы не рисковать, и не быть застуканным собственной дочерью за похабным делом, Павел Андреевич заперся в ванной, торопливо стащил брюки, и усевшись на унитаз, принялся листать страницы, то и дело задерживаясь на понравившихся фотографиях. Член стоял, как никогда, реагируя на каждое новое изображение усиливающейся твёрдостью. Павел Андреевич перевернул очередную страницу, и обнаружил восхитительную блондиночку, которая была запечатлена в весьма откровенных позах, глаза жадно пожирали её тело, а правая рука заработала с ещё большим усердием. Весь разворот был отведён этой сексуальной красавице, поэтому он встал на колени, а журнал положил на унитаз, чтобы можно было менять руки, прогибаться слегка назад и сжимать ягодицы, от чего наслаждение только возрастало. Девочка была прекрасна, молоденькая, стройная, с такими формами, которых он никогда ещё не видел, и на которые вообще никогда не дрочил. Он так увлёкся, что едва успел отклониться в сторону, а то бы испортил журнал, а ведь может пригодится ещё не один десяток раз, особенно на даче, где никто не помешает ему заниматься любимым делом.

Павел Андреевич протёр кусочком туалетной бумаги забрызганную спермой стену, ополоснул член, и довольный собой, натянул брюки. Приводя себя в порядок, он то и дело бросал взгляды на восхитительную красотку, смотрящую на него с разворота, радуясь своей удачной покупке. И вдруг что-то заставило его внимательнее присмотреться к лицу девушки, кого-то она ему напомнила. Признаться честно, всё это время Павел Андреевич не особо обращал внимание на её лицо, больше любуясь прелестями, и только теперь, когда возбуждение спало, смог сконцентрировать внимание на другом. Он взял журнал в руки, поднёс его ближе к свету и прищурившись присмотрелся. Девушка, как две капли воды была похожа на его Вику. Бывает же такое, подумал он. В эту же мгновение щёлкнул дверной замок, и в квартиру вошла дочь. Он суетливо затолкал журнал за пояс, и прикрыв его выпущенной наружу рубашкой, вышел из ванной.

— Привет. Как погуляла? Сувениры купила?

— Привет, папуля. Всё нормально.

— Ужин приготовишь? Я там всякого накупил, все-таки сегодня последний вечер вместе. Посидим.

— Да, обязательно. Только душ приму.

— Ну давай. А то есть, что рассказать.

— Я быстро. Ставь пока чайник, — крикнула Вика, запираясь в ванной.

Ужин получился замечательный, сливовица слегка помутила сознание и Павел Андреевич предался воспоминаниям, расспрашивал о том, как им жилось без него, почему мама не завела себе нового мужа, от чего умерла, и что Вика теперь собирается делать дома.

— Как что? Закончу учёбу, выйду замуж, нарожаю детей.

— Планы хорошие.

— Мы заговорились, ты же хотел что-то мне рассказать.

— Да… Наши войска выводят обратно в Союз.

— Слышала в новостях. А что тут такого? Может чаще будем встречаться.

— Может быть… Может быть, — задумчиво произнёс Павел Андреевич. — Ну что будем собираться, а то завтра рано выходить.

— Давай, — сказала Вика.

Она встала и случайно столкнула на пол свою сумку, которая висела на спинке стула, и из неё выпал точно такой же журнал, как и у отца. Он заметил его и настороженно спросил:

— Ты купила его?

— Нет, мне подарили. А чего ты так странно на меня смотришь? — настороженно спросила дочь.

У Павла Андреевича в голове одна за другой всплывали фотографии с разворота. Он смотрел на Вику, и не верил, что может быть такое сходство, те же глаза, те же волосы, тот же поворот головы. Не может быть…

— Дай мне! — Потребовал он.

Вика ничего не поняла, и протянула отцу журнал. Он пролистал страницы, добравшись до разворота. Похожа то как… Если бы не бутылка сливовицы, он вряд ли бы отважился на такой шаг.

— Посмотри, разве такое может быть? — сказал он, и развернул журнал. — На тебя похожа, как две капли воды.

Вика смотрела на себя и её колотило, холодный пот выступил на лбу, ноги начали подкашиваться. Она схватилась за стул, чтобы не упасть, не зная как себя дальше вести, прикидываться дурочкой или сказать правду. Скрыть волнение было невозможно.

— Это я, — почти не разжимая губ произнесла Вика.

— Что значит «я»? — непонимающе промычал Павел Андреевич.

— То и значит. Мне предложили сняться для этого журнала, я и согласилась. Деньги заплатили очень хорошие… А что тут такого?

Он повернул журнал к себе и долго смотрел на фотографии, потом перевёл взгляд на дочь, снова уставился в журнал, словно выискивая отличия, сравнивая и не веря, что это правда.

— Так ты что, блядь? — наконец выдавил он из себя.

— Папа… — попыталась возразить Вика.

— У меня дочь, блядь… Дожился на старости лет…

Он начал метаться по кухне, бесконечно повторяя одно и то же.

— Да прекрати ты, наконец! — крикнула Вика. — Какая я тебе блядь. Я просто сфотографировалась голой, и всё…

— Я думал она гуляет, в музеи ходит, а она… Сука течная! — Павел Андреевич задыхался и продолжал метаться, не находя себе места и не находя нужных слов.

— Всё. Мне надоело. Я пошла спать.

— Ты пошла спать? А вот ни хера! — Он свернул журнал и что есть силы швырнул его в сторону выходящей из кухни дочери. — Вали отсюда! Чтобы духу твоего блядского в этом доме не было. Собирай вещи и вали! Быстро!

— Ты что с ума сошёл?! — попыталась она успокоить взбесившегося отца.

— Вон пошла, тварь!

Он вбежал в комнату Вики и начал запихивать вещи в сумку, когда та наполнилась, вышвырнул её в коридор и открыл входную дверь.

— Пошла вон, — сказал он тихо.

— А где я буду ночевать?

— Мне похер, — так же тихо и невозмутимо ответил Павел Андреевич и захлопнул за дочерью дверь.

ГЛАВА 32

Уже, наверное, в тысячный раз Иштван смотрел эту кассету. Она стала чем-то сродни иконы, которой он поклонялся в последнее время. И это видео, в отличие от других фильмов, совершенно перестало его возбуждать. Образ Лили стоял у него перед глазами постоянно, но не тот, к которому он так привык, не образ нежной сладострастной развратницы, способной одним только движением ресниц возбудить любого мужчину, а всплывала та жуткая сцена, которую он застал в её квартире в день убийства. И теперь он смотрел и смотрел на живую Лили, стараясь вытравить из сознания страшные картинки, до сих пор не дающие ему спокойно уснуть.

Не случись той беды, он бы не топтался сейчас на месте, пытаясь начать делать то, о чём они с Лили мечтали. И будь она рядом, то новые фильмы уже давно тешили бы жаждущих наслаждений зрителей, а пока есть только слабые попытки, и получится ли из этого что-то, неизвестно.

Иштван нажал на пульте паузу и подвинул к себе папку с фотографиями, отснятыми им несколько дней назад для журнала. Хороша девочка, правда не идёт ни в какое сравнение с Лили, у которой сексуальность рвалась наружу, а здесь что-то другое, какая-то тайна, недосказанность во всём, в движениях, в позах, во взгляде. Он смотрел на изображения Вики, и ловил себя на мысли, что возможно, он попал на алмазную жилу, но зачем-то отдал её другому старателю. Сразу ведь было понятно, что в умелых руках эта девочка очень скоро превратилась бы в настоящий бриллиант, нужно было лишь слегка сгладить шероховатости.

В этой пачке фотографий были и те снимки, которые Иштван не показывал никому, он сделал их тайком и исключительно для себя: крупные планы, необычные ракурсы, на секунду открывшиеся места, которые до этого старательно скрывались. И хотел бы к чему-то придраться, сказать, вот мол ножки слегка коротковаты, личико не такое симпатичное, как хотелось бы, или попка немного рыхлая, да и грудь не фонтан, но чем дольше он разглядывал фотографии, тем больше убеждался, что всё было в этой девчонке идеально, а он идиот, выпустивший из рук такое сокровище. Вместо того, чтобы успокоится и думать о том, как двигаться дальше, Иштван ещё больше расстроился. Он выключил свет в кабинете и вышел в холл. На столе Сильвии был, как всегда, творческий беспорядок, а сверху всей этой кучи каких-то бумажек лежал свежий журнал «Erotika», открытый именно на развороте с фотографиями Виктории. Это уже было выше его сил. Он смёл всё, что было на столе, на пол и набрал на телефоне номер Сильвии.