Влечение

— Здесь по десять штук, — строго объяснил он, — большую сумму провозить нельзя. Сейчас распихайте по карманам, общей пачкой держать не надо. После таможни все сдадите обратно. Всё понятно?!

Все понимающе закивали и разошлись по туалетным кабинкам.

Таможенник прошёлся по салону, собрал паспорта, пристально взглянул каждому в глаза, надеясь увидеть там что-то полезное для себя. Но что взять с обычных туристов, которые едут поглазеть на архитектуру старинного Будапешта.

Автобус после прохождения всех формальностей остановился у ларька с кричащей надписью «Дюти фри». Иваныч сунул Диме сотню:

— Сгоняй за коньячком…

— А какой взять?

— А здесь кроме «Хеннеси» ничего и нет.

Дима впрыгивал в уже тронувшийся автобус, держа в руках пакет со звякающими друг о друга бутылками. Иваныч достал ту, что побольше и оглянувшись, посмотрел в салон. Десятки сонных и завистливых глаз уставились на него.

— Да пошли вы все, — грубо прошипел он, открутил крышку и прямо из горлышка, большими глотками выпил сразу полбутылки, — а теперь можно и поспать.

Ранним утром они въехали в Будапешт. Андрей прилип к окну, разглядывая проплывающие мимо достопримечательности, освещённые лучами восходящего солнца. Он понимал, что вряд ли ему в эту поездку представится возможность спокойно погулять по городу. Но тогда он даже представить себе не мог, какой сюрприз чуть позже преподнесёт ему это город.

— Через час все собираемся у меня, — скомандовал после поселения в гостиницу Иваныч, — И чтоб без разрешения никуда.

Приняв душ и позавтракав, все ровно через час были у него в комнате. Дима прихватил на рецепции карту города и разложил ее на столе.

— Радует то, что наша гостиница всего в двух остановках метро от офиса студии, — сказал он и поднял глаза на Иваныча, — Можно сэкономить на такси

— А ты мои деньги не экономь, — ответил тот грубо, — Нужно будет такси, поедем на такси. Лучше рассказывай, о чем ты договорился с венграми.

— Сначала едем в офис, — уже деловито продолжил Дима, — На 14.00 назначен кастинг, а в 17.00 едем выбирать локацию…

— А теперь переведи на русский, — перебил его Сергей Иваныч

— Ой, простите… Сначала выбираем девок, а потом едем смотреть место для съёмки, а потом…

— А потом, в публичный дом, — заржал Иваныч, довольный своим внезапно проснувшимся поэтическим талантом и шлёпнул своей ручищей по обтянутой кожей заднице оператора Саши.

— А ещё нужно купить кассет для камеры, — впервые за несколько дней подал голос Саша.

— У нас что нет кассет? — возмутился Иваныч.

— Да купим здесь, в чем проблема, — моментально среагировал Саша.

— Проблем никаких, кроме потери времени. А вдруг нужных не будет?

— Беру это на себя, — проявил инициативу Саша, — Пока вы будете на кастинге я все сделаю.

— Ну смотри, сорвёшь съёмки, урою, — подвёл черту Сергей Иванович.

Поиск студии не занял много времени, несмотря на дебильность венгерского языка, в котором нет ни одного слова созвучного с другими языками. Уже через час они стояли возле входа, поджидая опаздывающую переводчицу. Это была идея Димы, пригласить человека, говорящего и на русском, и на венгерском. В виртуальном общении ещё можно было как-то выкрутиться, пользуясь онлайн переводчиком, а при живом, да ещё таком специфическом, без этого никак.

С Терезой Дима познакомился на одном из форумов и когда узнал, что она работает в Будапеште администратором ночного эротического клуба, предложил сотрудничество.

— Добрый день. Простите, что опоздала. Я Тереза.

Про таких говорят — человек с незапоминающейся внешностью. Вроде бы все при ней, но ладную фигуру скрывала мешковатая одежда, вроде бы интересные черты лица, но все портила косметика и дурацкая причёска. И взгляд у неё был какой-то уж очень тяжёлый.

Тереза родилась, в ещё советской, Латвии, и как все тогдашние дети, воспитывалась в строгости. Бог не дал ей красоты, но не обделил чувствами. Тереза всегда мечтала о любви, но та постоянно предательски проходила мимо неё. Её не любили мальчишки в школе, в институте сторонились симпатичные парни, да и несимпатичные тоже, даже на улице мужчины не оглядывались ей в след. Она постоянно чувствовала свою ущербность и от этого страдала. Так и дожила почти до 25 лет девственницей. Все изменила туристическая поездка в Венгрию. После которой Тереза решила не возвращаться домой.

Ещё в первый день она обратила внимание на откровенные афиши, которыми были оклеены все рекламные тумбы в центре города, и в один из вечеров специально отстала от скучной группы, которая рассматривала очередную архитектурную достопримечательность Будапешта. Адрес клуба она уже давно запомнила. У входа возбуждённо гудела толпа не прошедших фейсконтроль. Тереза обошла их стороной и направилась к двери. Она была уверена, что через секунду присоединится к этим неудачникам, но лысый охранник в обтягивающей майке пристально посмотрел ей в глаза, потом опустил взгляд ниже, и снова посмотрел в глаза… и прицепил на запястье жёлтый браслет — вход свободен.

Она быстро привыкла к вспышкам света, вырывавшим из темноты круглый подиум в центре зала, окружённый визжащей публикой, на котором вертелись какие-то фигуры. Терезе было плохо видно, что там происходит и что так сильно заводит публику. Она стала пробираться поближе, аккуратно работая локтями. Её удивило, что вся эта визжащая топа почти полностью состоит из девчонок. И чем ближе она была к подиуму, тем чётче становилась картинка — трое совершенно голых парней с бесстыже торчащими членами, поочерёдно спрыгивали вниз, выдергивали из первого ряда девушек, и тащили их на сцену, те даже не сопротивлялись, а стоящие рядом, тянули к парням руки, чтобы они выбрали именно их. Уже через головы Тереза увидела, как девушки, которых только что затащили на сцену, начали срывать с себя одежду и хвататься руками за огромные члены своих избранников, словно боясь, что те достанутся кому-то другому и жадно впивались в них губами. Визг вокруг стоял просто неимоверный. Охранники с трудом сдерживали напор возбуждённых девичьих тел. Ну а потом начиналась настоящая оргия…

У Терезы все поплыло перед глазами и когда она почувствовала, что теряет сознание, чьи-то крепкие руки подхватили её и потащили на сцену. Два чувства боролись внутри — одно умоляло: «не надо», другое истошно вопило: «хочу». Девицы получившие свою порцию наслаждения уже смешались с толпой и Тереза осталась одна в объятиях сразу троих неутомимых жеребцов. Она даже не заметила как лишилась остатков одежды и стыдливо прикрылась руками, но клокочущее внутри возбуждение поглотило её стыд. Она обмякла, и полностью отдалась своим потаённым инстинктам. Толпа растворилась. Вокруг себя Тереза ощущала лишь возбуждённую мужскую плоть, которая вонзалась в неё со всех сторон… Из забытья её вырвала сильная боль. Внутри все горело огнём. Она встала, оглянулась по сторонам и поняла, что стоит посреди сцены одна. Что-то горячее текло у неё по бёдрам. Тереза провела по ним рукой и поднесла ладонь к лицу, та была вся в крови. Ноги подкосились и Тереза рухнула без чувств…

Она открыла глаза и поняла, что лежит в какой-то небольшой комнате на диванчике, укрытая пледом. Рядом, за столом, сидел человек. Он увидел, что Тереза пришла в себя, подошёл к ней, присел на край дивана и затараторил на венгерском.

— Не понимаю, — почти шёпотом произнесла Тереза.

— Россия?

— Нет, я из Латвии.

— Я немножко понимать русский, — коверкая слова сказал человек, — Получился несчастье… Ошибка… Мы хотим извиняться… Полиция не нужно…

— Я не собираюсь на вас жаловаться… Сама виновата… знала куда шла…

— Что я могу вам помочь? — заискивающе спросил хозяин кабинета.

— Я хочу остаться здесь, — не задумываясь сказала Тереза, — Я хочу работать у вас…

Она сама выбрала кем будет работать в этом клубе. И теперь почти каждую ночь, именно она становилась той первой девушкой, которую, вроде бы случайно, выдергивали из толпы обнажённые парни, тащили на сцену, раздевали и занимались с ней сексом. В цирке таких людей называется «подсадными». Они, вроде бы, обычные зрители, но именно их выбирают актеры и приглашают на манеж. Правда, там обходилось без секса.