Князь... просто князь

— Не богохульствую! — Воскликнула она под одобрительные кивки парочки священников.

— Тебе не нравиться, что они язычники? — Криво усмехнувшись, спросил Ярослав.

— Да! — Уверенно произнесла Кассия. — Их и так здесь с избытком.

— Все сущее создал Всевышний. И язычников тоже, как и их богов. Если они существуют, значит зачем-то ЕМУ нужны. И кто я такой, чтобы оспаривать его волю? Не так ли? Или ты считаешь, что ВСЕВЫШНИЙ ошибся? Может быть, ты хочешь упрекнуть ВСЕВЫШНЕГО в том, что он не угодил тебе, не прислужил должным образом твоим капризам и фантазиям?

— Нет… — растерялась Кассия, а священники потупились.

— Глупость, мама — вот высшая форма богохульства. И все на этом, — отмахнулся он и вернулся к тренировке. А Кассия, недовольно-раздраженная пошла к причалу у Гнезда. Туда, где шла хозяйственная возня. Вера верой, а ей было интересно, что там привезли. Слишком мало новостей обостряет интерес к таким вещам.

Товары принимала Пелагея. Кассия сверкнула глазами, желая на ней выместить свое раздражение на сына, но сдержалась, промолчав. В любом случае, если и ругаться, то не на людях. Ее до крайности бесило, что Пелагея, несмотря на принятия христианства, оставалась жрицей Макоши и справляла ритуалы, принимая самое живое участие в культе этой богини. Иной раз она хотела ее поколотить. Но сдерживалась… понимая, что злость — плохой советчик…

Глава 4

861 год, 21 августа, Гнездо

Ярослав внимательно слушал какой-то детский лепет мужичка, что привез вместо нормальной рыбы протухшую и просил оплатить ему поставку. Строго говоря не протухшую, а второй свежести с легким таким душком. Но сути это не меняло.

— Василий, — тихо произнес подошедший грек, — к тебе гости. Они ждут у усадьбы.

Наш герой скосился на него, но сдержался от демонстрации раздражения. Ярославу не нравилось, когда его называли этим именем. Сильно не нравилось. Но греки, что прибыли с Кассией, обращались к нему только так и только на греческом. Иногда он отвечал им на латыни, вызывая зубную боль уже у них. Но в целом — эта игра тянулось безобидно. Относительно безобидно.

— Разговор закончен, — достаточно холодно произнес Ярослав, обращаясь к рыбаку. — Ты хотел продать мне протухшую рыбу. Чтобы я ей кормил твоих соплеменников. Я сообщу о твоем поступке в племя.

— О не стоит торопиться… — замельтешил рыбак.

— Ты думаешь?

— Жара. Ты же понимаешь, я не знал, что рыба протухла.

— Поэтому положил испорченные рыбины вниз и переложил их крапивой? Обманывать — плохо. Делай с этой рыбой что хочешь, хоть съешь ее всю сам. Но если еще раз ты привезешь ее мне тухлой, то я больше никогда и ничего у тебя принимать не стану. Ты понял?

— Ясно понял, — кивнул рыбак. — А племя… ты ведь…

— Еще раз привезешь и все племя узнает о твоих проказах. Проваливай!

После чего отвернулся и энергично зашагал в сторону своей усадьбы. А грек, что прибежал к нему, из числа слуг Кассии, засеменил рядом. Она любила делать так, чтобы рядом с Ярославом постоянно были греки и при любой возможности обращались к нему на койне — высоком греческом языке. Он был у парня не так хорош, как латынь. Совсем не так. Поэтому практика казалась Кассии полезной. Да и сама она старалась разговаривать с парнем только на койне. Хотя местный славянский язык и учила.

Возле укрепленной усадьбы Ярослава ждали представители племени кривичей, восточной его части. В этот раз всего едва десяток глав самых уважаемых родов. Без совершенно лишней массовки, как в прошлый раз.

— Рад вас видеть, — подойдя ближе произнес конунг. — Отчего во двор не идете?

— Мать ваша серчает.

Ярослав скосился на Кассию, но та развела руками:

— Я не знаю, кто эти люди. И пускать внутрь укрепления испугалась. Распорядилась им вынести угощения и послала за тобой. — Произнесла она на койне.

— Разумно, — нехотя согласился Ярослав. Он-то их запомнил. И мать, в принципе, могла бы тоже запомнить. Они ведь присутствовали на том собрании. А могла и не запомнить… В любом случае он своих гостей пригласил во двор — потолковать.

— Да ты не серчай, но мы лучше по городищу пройдемся. Посмотрим, как ты крепость строишь. А накормить нас матушка твоя накормила. Хоть языка не разумеет, но что путникам с дороги надо — соображает. Особенно по жаре. И кваса холодного, кислого. И поснедать.

— Ну как знаете, — чуть помедлив произнес Ярослав и не спеша пошел, увлекая за собой гостей. — Вы ведь, как я понимаю, не только на крепость пришли посмотреть? Что-то выяснилось по поводу рекрутов?

— Некрутов-то? — Исказил непривычное слово один из старост. — Да. Обговорили мы все. И утвердили сто двадцать одного голову сотенную, что заниматься делами этими станет. И за выставление выборного будет следить, и за исправным кормлением его.

— Сто двадцать один рекрут… — медленно произнес Ярослав, в голосе которого сквозило явное недовольство.

— Много что ли?

— Мало… слишком мало…

— Мало?! — Удивились старосты.

— Ополчение Гнезда от поселения не оторвешь. Ответные визиты недругам придется этим отрядом наносить. Сами понимаете — сила большая, но далеко не великая. Неужели сто двадцать одна голова — это все, что удалось собрать? Я думал, что людей в племени больше.

— Больше, — кивнул ближайший староста. — Но не все согласились. Дескать, многого ты жаждешь. И они не согласные свою кровь тебе на службу отправлять.

— Какие хитрые… — усмехнулся конунг.

— Хитрые?

— А как иначе? Они ведь промеж вас живут. Так?

— Так.

— И ежели на вас нападут, то мне придется идти вас защищать. Ну и их заодно. Только вы кровиночку свою выставлять станете. А я снаряжать да в бой водить. А они у нас на горбе с ветерком кататься станут. Ой молодцы!

Тишина.

Старейшины переваривали услышанное.

— Я этому Мокше зубы повыбиваю, — тихо, но веско произнес один из старейшин.

— Вам только промеж себя еще переругаться не хватало, — мрачно заметил Ярослав. — Ненужно выбитых зубов. Просто все, кто не хочет защиты, пускай отселяется и живут отдельно. Я бы их на вашем месте расселил вокруг своих земель, чтобы враги их грабили в первую очередь. И только потом до вас доходили.

— И то дело, — криво усмехнувшись, процедил другой старейшина.

— Когда прибудут рекруты?

— По осени. Как урожай соберем. С ними корма и пришлем.

— Хороший урожай ожидаете?

Но ответа не последовало. Они вышли из-за поворота и прошли к крепости, которую самым энергичным образом строили. Поэтому весь разговор теперь крутился только вокруг нее.

Ярослав, не мудрствуя лукаво, решил воспользоваться проверенным временем решением. А именно римским каструмом[1], который и расположил на изгибе поймы левого берега Днепра, чуть южнее Гнезда.

Данный каструм представлял собой квадрат сто двадцать на сто двадцать метров. Примерно. Что давало протяженность стен в неполные пятьсот метров и чуть меньше полутора гектаров площади. Немного. Но достаточно для текущего поселения Гнезда. С запасом.

Конструкция стен была простой и очень примитивной.

По внешнему периметру был отрыт ров шириной два метра и такой же глубины. Вынутый из него грунт был сложен в вал по его внутреннему периметру. А сверху на этом валу располагался частокол высотой в два метра, перехваченный по верхней кромке тесаным замком, не дающего возможности выворачивать бревна накидыванием петли. С внутренней стороны стены — боевая площадка. Обычные мостки для воинов, позволяющие им и из лука стрелять, и пращой работать. То есть, широкие и довольно просторные.

Так что стена получалась — проще не придумаешь. Однако для данного времени и места — очень внушительная и обстоятельная. Во всяком случае, штурмовать такую без метательных машин большая проблема.

Башни были. Аж четыре штуки. И стояли они, как и положено — по углам каструма. И опять-таки ничего особенного — обычные деревянные четырехугольные срубы с боевой площадкой, прикрытой парапетами из толстых тесаных досок.