Страница 29 из 54
Так пришел май. Сообщили о падении Ниеншанца. Петр, разумеется, был там и лично руководил переговорами о сдаче крепости. Собственно, несмотря на крепкие стены и большие работы по усилению укреплению, Ниеншанц с шести сотенным гарнизоном при трех мортирах был для русской армии вкусной конфеткой, у которой необходимо лишь снять красивую обертку. И ничего, что обе стороны потеряли бы несколько сот человек. И для России, и для Швеции это было бы не очень чувствительно. А то, что это погибшие люди… Когда государство по-настоящему думает о своих поданных, если проявляются государственные интересы?
– Я, государь буду ставить кузню и мельницу, – признался Дмитрий, – а жилье мужики пусть сами строят. У них семьи, пусть и думают. С инструментом-то тяжело получилось. Ты князь-кесарю о людях и зерне отписал, а их не заказал. Отказал мне Ромодановский и в деньгах на покупку, и на получение со складов.
Людей и коней с санями ему собирал Ромодановский. Не сам, конечно, а через своих сотрудников, которых по-старому называл дьяками и подьячими. Грозному для всех и преданному Петру. Князь-кесарю многое прощалось.
– Я сюда, государь, приехал жить, – твердо сказал Дмитрий, – навсегда. Бабы пусть детишек рожают, это их родина будет. А коровы молоко дадут. Масло будем бить!
А мельница- обязательный символ любого селения человека. Ибо, как-то никак не привыкнут люди есть прямо зерном, требуется перемолоть.
– Вот-вот, – обрадовался, – а с попом мы договорились. Попа царь привез, да ему все равно обедни служить негде – своей церкви нет, к нам пока перейдет. А там, может, ты с царем договоришься? Ты же к нему близко.
Кстати и в Москве пришлось закупаться. Две семьи солеваров (всего пять мастеров, в том числе одна женщина, что для той поры было крайней редкостью) и мельник (разумеется, с семьей). Общая сумма сто сорок рублей. Дмитрий кряхтел, постанывал под тяжестью пупырчатого зверя, но деньги отдал, понимая, что добыча соли – золотое дно. Без соли человек не проживет, а привозная соль будет очень дорогой. Как, впрочем, и любые товары.
Выполняя поручение царя, Дмитрий не забывал и о своих личных делах. Своя рубаха ближе к телу!
И о водке раз вспомнил, надо делать. Иначе опять проморгаешь. С мастерами он договорился быстро, опытные и квалифицированные они поняли, что он хочет. Перспективные линии только две – с одной стороны сделать крепче, с другой – вкуснее. Они этим всю жизнь занимались, хотя и не так быстро производство модернизировалось, но было им понятно.
– Пока крепость не построим, никаких для себя, – предупредил Петр, добрея. Какой бы ты ни был гениальный правитель, а за всем не уследишь. И если нет добрых помощников, то дело пойдет медленно. Пусть ты царь, а всего не построишь.
Дмитрий на этот раз особо на войну не торопился. А в правоте царя вскоре убедился. Шестеро мужиков, напуганные слухами о приближающихся шведов и уставшие от тягот лагерной жизни, попытались сбежать. Всех поймали и нещадно высекли. Дмитрий несколько раз отбивал нападки высокопоставленных вельмож, нацелившихся на коней и продовольствие.
Двигайся быстрее, – конфиденциально сообщал царь, – я пока намечу проспекты, порт и крепость в рамках города. Люди нужны, обычные мужики, которые будут копать землю и строить дома.
– Ну, ты насмешил, – дружески сказал царь, – бабы с коровами-то тебе зачем?
Инструмент Дмитрий вез для себя, хотел заработать на продаже, но что уж тут делать, придется отдать. Впрочем, немного он все же заработал.
Зато храбрецов Петр прилюдно наградил. Среди награжденных были князь Голицын, ставший полковником гвардии, Карпов, повышенный до подполковника гвардии. Дмитрий стал майором гвардии. Кроме того, Петр не забывал и о материальных благах офицеров. Дмитрий получил вотчину в несколько деревенек с почти сотней душ и пятьсот рублей. По его представлению Никита Логинов, одним из первых забравшийся на парапет Нотебурга, стал сержантом и получил две деревеньки в 12 душ. Награда была скромной по сравнению с той, что получил Дмитрий, но он от души поздравил друга. Главное, надо попасться на глаза царю и служить честно и грозно. И тогда награды полются золотым дождем, будут щедрыми и многообразными.
Он съездил в окрестностях Тулы и там нашел мастеров кузнечного дела. Разорившийся купчина продавал штат заводика (а точнее большой кузни) за сто рублей. Шестнадцать мастеров (с семьями) обошлись задешево. В Москве люди стоили куда дороже. Тем более мастера. Вот и пополнению заводу Хилкову. Монстр будет, не как, конечно, в ХХI веке, но все равно большой.
Царь отрывисто приказал гвардии майору Кистеневу:
Когда царь ушел, Данилыч мялся и не хотел отдавать всю сумму, но Дмитрий стоял твердо, ссылался на царя, и обозначенные деньги перешли из одного кошеля в другой.
Дмитрий широко улыбнулся. Наконец-то! Сколько можно сидеть сложа руки. Нет, работа у них была – надо было переделать сани в телеги, построили и разобрали мельницу – зерно-то они привезли, но его есть не будешь, мука нужна. Кузнецы поправили топоры и лопаты, перековали кирки. Но все равно, это труд во сне. А тут настоящее дело!
– Первый же сруб ваш! – торжественно пообещал он и уточнил, – место выбрали? Опять же поп, нашли али как?
– Отдашь Дмитрию полуторную цену за инструмент, – приказал Петр, – не особо вникая на переглядку помощников, – и смотри мне, я цену знаю.
Ближе к сретенью тронулись. Шел февраль, с его знаменитыми метелями и внезапными морозами. Дмитрий торопился, подгонял возчиков. В Прибалтике из-за влияния Балтийского моря ближе к весне возможны резкие потепления. А зимник проходит преимущественно по болотам и руслам рек. Станут до следующей зимы.
Побегав, Дмитрий сумел договориться, что ему с оказией перешлют пару пудов картошки. Местные иноземцы сами ее не очень-то ели, но для гвардии майора договорились. Покупка в Голландия обошлась в копейки, но за перевоз пришлось заплатить семнадцать рублей. Ужас! Да и от Москвы до Прибалтики хлопот набралось. Картофель – не зерно, холода очень боится, пришлось утеплить с надеждой, что до будущего Санкт-Петербурга довезет и там посадит.
Окрыленный такими словами царя Дмитрий развил бешенную деятельность. Купить зерно оказалось проще всего. Благо купил у себя. И дешевле рыночной московской цены.
На том и остановились. А дальше барин думай и проявляй смекалку.
На счет договоришься Дмитрий сильно сомневался. Не даст Петр ему попа. У него он здесь только один. Или по такой цене, последние штаны отдашь.
– Правильно мыслишь. Постарайся еще по зимнику протащить обоз. Закупи две тысячи пудов ржи. Надеюсь, на первое время хватит. И все прочее, что сможешь.
– Алексашка, – крикнул царь, – Меньшиков!
Человек ХХI века, Дмитрий не сразу понял, что они к нему-то пришли? Он что на кладбище работает, или акушер?
– Понял, мин херц! Может съестные припасы привезти?
Самолично осмотрел забракованное, подумал, приказа Дмитрия не отменил, хотя и ушел, косо глядя на майора гвардии. Пронесло. Ромодановский был очень недоволен и, уходя, зло смотрел в сторону Дмитрия. Но и он понимал, что обманывать царя себе дороже и плохо выполненное задание может стоить не только карьеры, но и головы. Даже головы князь-кесаря. Обошлось.
Не успел порадоваться, как пришли его крепостные мужики, купленные под Тулой.
– Барин, народ, как всегда, мрет, – закручинился старший, – двое уже в саванах лежат, надо отпеть и похоронить, а то закиснут. Кроме того, парень один жениться хочет, невмоготу ему. Две бабы на сносях, дитяти скоро появятся, крестить надо.
Побывал на Кукуе, поспрашивал у местных иноземцев, некоторые жили в Москве столько, что почти полностью обрусели, предпочитая луковому супу ботвинью и вчерашние щи. Но кое-какие связи с исторической Родиной они сохранили.
– Своих денег, сколько было, потратил. Купил по три сотни топоров, кирок, лопат. Железа немного, но это я уж для себя.
Царь, свирепея, выругался. В бешенстве Петр терял чувство меры, могло и себе достаться, и Дмитрий поспешил добавить: