Страница 27 из 54
– Благодарствую, государь, все уже есть твоей милостью. Если вот только просьбишку князя.
Петр нехотя взял и с каждым словом его настроение поднималось.
Петр догадался спросить, кто барин. Услышав, что сержант Преображенского полку Дмитрий Кистенев, задумался, денег больших уже не предлагал, но по его указанию, мужикам в конце поставили богатое угощение.
Он ненавязчиво перевел разговор на название города. Петр, пыхнув трубкой, сразу ограничил тематику, заявив, что ему понравилось название Карлскруне (Корона Карла). Тот час же появились аналогичные примеры. Дмитрий поморщился. Зачем трогать красивое название Санкт-Петербург?
Впрочем, Петр и не собирался. Родство с княжеской семьей и получение от нее (или через нее?) княжеского титула его откровенно порадовало.
Не Сочи, конечно, но земледелие существует, а животноводство практически процветает. С таким-то количеством ртов. А надеяться на внешний рынок… Санкции, ребята, были всегда, вот прижмут вас господа будущие империалисты, посмотрим, как вы запоете.
– Будь по сему! – решительно объявил царь, – теперь осталось только завоевать земли под Санкт-Питербурхом и будем строить парадиз!
Петр это прекрасно понимал и под его вопросом скрывался двойной смысл: а к свадьбе тебе что – ты наш человек, тебе я могу дать – хоть денег, хоть земли под дом, хоть крестьян для хозяйство.
Петр уже не так ожесточенно защищал свою позицию, зато Дмитрий мягко, но настойчиво проводил собственную мысль: необходимо очистить Неву от шведов, поставить там свой город и сделать его торговым, экономическим и военным центром. А потому местных жителей грабить и разорять не надо. Вместе с переселенными русскими крестьянами, они станут хозяйственной базой нового города.
А Дмитрия, который в этот день был в Коломенском по приказу царя, и только к вечеру приехал в Москву, Петр пригласил к себе. Дмитрий поклонился европейским манером царю, коротко его очередной метреске, чье имя история не сохранила из-за краткости пребывания около царя. Вот когда появится Екатерина Алексеевна, а будет это в 1703 году – кланяться надо будет низко и с чувством. Иначе проколешься.
А ведь за такое г… по гривне платили. Данилыч, я тебя сегодня еще не колотил? И как не старался Петр, довольный привозом, платить по гривне с пятаком за бревно, но не смог. Старший перегонщиков с трясущимися губами, но все-таки стоял на своем – алтын за бревно велел брать барин.
Дмитрий мысленно перекрестился – пронесло, истово произнес, словно всю жизнь мечтал заниматься лесоповалом:
– Да вот так как-то, – пробормотал. Дмитрий. Рассказывать подробности личной, практически интимной жизни он не собирался даже царю.
– Нет, все это не так, – категорично сказал он соратникам (не царю же возражать?), – не лучше ли назвать в честь небесного покровителя государя – Санкт-Питербурх?
Царь был в хорошем настроении после нескольких рюмок водки и дружеской беседы, в которой Дмитрий играл не последнюю роль. По доброму отнесся:
– Казенные приказчики из тех мест добывают всякую древесную дрянь и продают казне в Москве по пятаку с алтыном за стволом. Ты не возьмешься привозить бревна по цене в Москве по алтыну за бревно?
Вот в конце одного из таких вечеров Дмитрий и обратился к царю с просьбишкой: хочу, дескать жениться на княжне Дарье Хилковой. Сама она согласна, а отец не только согласен, но и выступил с просьбой. И он положил бумажный лист отца Даше.
Санкт-Петербург
Книга II
Глава 1
Прошло несколько лет после его появления в первой четверти ХVIII века. И если раньше он думал, что он здесь только транзитом, то потом все больше становилось явно, что это на долго, в принципе на всю жизнь и надо как-то пристраиваться. Сначала была депрессия, хотелось повеситься и все на этом закончить. Потом убедил себя, что и в этом веке можно жить. Без Интернета, без рока и попсы. Так и жилось. И в общем-то неплохо жилось, если сравнивать с львиной частью народа.
Как бы само собой получалось, что поручик лейб-гвардии Преображенского полка Кистенев Дмитрий (звание он получил на рождество 1701 года от царя за успешную деятельность в совокупности) все чаще занимался снабженческой работой, сохранением техники и одежды. Казенные деньги к его рукам не липли, практика коммерческой деятельности ХХI века оказалась очень востребована в XVIII. И если его соратники больше опирались на административные меры (ругань, угрозы, мордобитие), то Дмитрий в основном договаривался. И с большим эффектом, разумеется. Поэтому, если Петру нужно было срочно нечто осязаемое, материальное и, как всегда, быстро и качественно, то он посылал туда Дмитрия.
Петр, стоявший среди своих любимых преображенцев, с чувством выругался.
Все это Дмитрий узнал не от окружения Петра, и уж тем более не от самого царя, а на лекции от профессора и от лохматого учебника XXI веке. Нет, не то, чтобы царь от него что-то специально скрывал. Просто время информационной эпохи еще не пришло и большая часть населения питается информационными крохами. Царь знает, исполнители частично тоже, а остальные обойдутся. Хотя, разумеется, даже в эти годы это не лучший вариант и вскоре, уже в 1703 году, появятся официальные «Ведомости» – первая печатная государственная газета в России, где понемногу обо всем рассказывается.
Офицеры отдали честь и бросились с гвардейцами к крепости. Шведы отбивались, как могли. Сверху они обстреливали русских из пушек, ручного огнестрельного оружия, кидали бревна и камни. Убитые и раненные измерялись сотнями. Майор Карпов еще при выдвижении к крепости был ранен картечью в руку и ребро, но остался в строю. Правда, полноценного командира из него уже не получалось и Дмитрий был вынужден все чаще его подменять.
– Все, тянуть больше не будем, – громко сказал он, – завтра будет штурм! Семеновцы, набирайте охотников.
Петр хитро посмотрел на Дмитрия. Вопрос ему понравился.
В начале октября началась артиллерийская канонада. Почти неделю больше полусотни осадных пушек при помощи полевых и корабельных долбили несчастную крепость. Пожары, разрушения, клубы пыли и дыма, – казалось, после этого ада от Нотебурга ничего не останется, а немногочисленные защитники сразу сдадутся.
Появились свежие преображенцы. Это Александр Меньшиков, видя затянувшее сражение, по своей воле на лодках переправил людей из отряда, стоявшего на противоположном берегу. Подошли солдаты и других частей.
Русские обирались с силами долго. Дмитрию, да и другим тоже, уже начала приедаться эта крепость. И осенняя пора – нудные дожди, промозглый холод, свирепые ветра с Ладоги – не очень-то внушали хорошее настроение.
Подбежал посыльный. Петр приказывал отступать и перегруппировать силы. Голицын переглянулся с Кистеневым, посмотрел на сидевшего от слабости на земле Карпова – у него вытекло много крови и громко сказал:
Он потряс головой, возвращаясь к реальности. Петр Алексеевич входил в свою полководческую зрелость. Прежде чем осадить Нотебург, он побеспокоился о флангах. По его приказу фельдмаршал Шереметев приступил к активным действиям: нанес поражение Шлиппенбаху при Гуммельгофе и разорил Лифляндию. На противоположном фланге, в Финляндии Апраксин оттеснил Крониорта. Наконец, шведский флот был выбит с Ладожского озера. Помогать Нотебургу в результате стало некому и нечем. Жирный карась был беззащитен, откормлен и готов либо в котел, на уху, либо в глину и печь в костер.
– А мы, – обидчиво спросил Дмитрий, – али не признаешь уже преображенцев, государь?
– И с преображенцев тоже, но немного. Не все вам жар загребать, дайте и другим повоевать.
Преимуществом Дмитрия было то, что он хорошо знал, чем закончатся эти бои, и он взглядом хозяина ощупывал окрестности, собираясь здесь остаться. А в перспективе и лечь на кладбище, если на то пошло.