Пророчество Лета

Девушка понимала, что её ищут. Но как сообщить родителям, где она? Может, добраться до срединной территории и попросить помощи у стихийников? Не раскрывая личности, разумеется. Однако всегда есть риск, что кто-то узнает секретаря Короля. Рассчитывать на помощь в городе бессмысленно. Из-за "наряда" она и так на каждом шагу попадает в неприятности. Одежду получше можно попробовать украсть. Но как же браслет?! Ходить без него ещё опаснее, чем с красным опознавательным "украшением" на запястье!

— Смотри, куда несешься!

Задумавшись, Мари едва не врезалась в женщину с большой корзиной в руках. Беглянка успела отскочить, но тощая горожанка всё равно пошатнулась, чуть не уронив поклажу. Побагровела и принялась топать ногами, крича проклятья вслед. Пришлось снова припуститься, пока не приняли за воровку, как два года назад в Орэне. Справа кто-то засмеялся, и стихийница резко повернула на соседнюю улицу.

— Берегись!

Мари слишком поздно увидела мчащуюся карету. Ноги приросли к булыжникам, руки попытались прикрыть лицо. Стихийница поняла, что падает. Раздались испуганные крики. Совсем рядом мелькнуло лошадиное копыто, не задело, но затылок взорвался болью от удара о камни, глаза застлал туман.

— Что ты творишь, идиот?! Где тебя учили управлять каретой?! — возмутился властный мужской голос.

— Простите, простите, — запричитал другой заискивающий. — Девушка выскочила. Прямо под копыта.

— Подумаешь, какая-то шу. И поделом ей! Просто убери её с дороги!

— Что там происходит, Лин? — вмешался третий голос. Спокойный, но жесткий.

— Не выходите, мой господин! — взмолился первый мужчина, но собеседник не послушал.

— Шу жива? Отойди, Лин. Сам посмотрю.

— Но господин...

— Святые небеса! — вскричал главный из троицы. Он склонился над Мари, но девушка не могла разглядеть лица. Пелена становилась плотнее. — Это не бродяжка! Переодетая стихийница! В карету её! Живо!

Мари почувствовала, как сильные руки поднимают её с булыжников, снова попыталась рассмотреть мужчин. Но сознание поплыло, уносясь прочь от негостеприимного города и незнакомцев, увозящих безвольное тело в неизвестном направлении...

****

Во сне Мари видела Весту. Королева сидела в детской — в Весенне-Зимней комнате, в которой дочь провела всего три недели после рождения и покинула, чтобы вернуться лишь через шестнадцать лет. На лице застыло выражение глубокой скорби, делая красивую женщину старше. Глаза смотрели в никуда. Не моргали. Словно неживые. Как у куклы.

"Я здесь!" — закричала Мари. — "Я вернулась!"

"Ты не вернёшься. Тебе нельзя домой. Я запрещаю", — шепнул кто-то вкрадчиво.

— Проснитесь, зу Ситэрра. Это сон. Просто плохой сон.

Мари резко села на постели, встретилась взглядом со светловолосой немолодой женщиной в пышном синем платье и отшатнулась, прикрываясь одеялом. Незнакомка выглядела безобидно: спокойные черты лица, улыбчивые губы. Но, учитывая последние события, ни о каком доверии не могло быть и речи.

— Кто вы? — потребовала ответа стихийница, продолжая отодвигаться на другой край широкой кровати. — Что вы со мной сделали?!

— О, небо! Разумеется, ничего. Вы наша гостья. Мы лишь пытаемся помочь.

Но Мари взирала волком, отмечая мимоходом, что находится в просторной спальне с кремовыми стенами и дорогой мебелью.

— Зу Ситэрра, меня зовут Луиза Шаам. Мой супруг Ордис — городовик Юнитры. Вы чуть не угодили под его карету. Мы очень волновались. Вы ударились головой в падении.

— Ордис Шаам, — повторила Мари эхом.

С губ сорвался судорожный вздох. Городовик, передавший Грэму в Эзре пророчество Фабьена! Сводный брат Игана Эрслы! Брат врага!

— Мы никому не сообщили, что вы здесь, — заверила Луиза Шаам. — Подумали, путешествуете инкогнито, ведь вы были переодеты и...

— Да, была, — прошептала Мари.

Сердце продолжало отчаянно стучать. Очнуться в сарае на краю города и то было спокойнее. Благодаря погодному дару, стихийница могла справиться с десятком городовиков одновременно. Но старый интриган Шаам был опасным противником. Да, он доказал лояльность, передав Королю предупреждение о грозящей опасности. Но Мари не собиралась забывать, кому тот приходился родственником.

— Вам следует отдохнуть, зу Ситэрра, — проговорила Луиза примирительно.

— Нет, — отрезала девушка, свешивая ноги с постели. — Мне нужно вернуться... — она запнулась, не собираясь никого просвещать о пункте назначения.

— Хорошо, — согласилась жена городовика. — Но вам необходимо поесть. Иначе упадете, не сделав и нескольких шагов. Мой супруг составит вам компанию. Он с нетерпением ждал, когда вы придёте в себя. Не спорьте, прошу. Куда бы вы ни спешили, лишний час ничего не изменит. Служанка принесет чистую одежду.

Мари не посмела возразить. Если супруги ей помогают, будет откровенной наглостью игнорировать приглашение.

— Бу Шаам, — окликнула девушка хозяйку на пороге. — Сегодня тридцатое октября, верно?

Стихийница понимала, что в газете не поставили бы ненастоящую дату, но хотелось удостовериться.

— Сожалею, зу Ситэрра, — откликнулась Луиза печально. — Сегодня третье ноября. Вы проболели четыре дня...

С помощью молчаливой служанки Мари умылась и облачилась в платье нежно-василькового цвета с широким лиловым поясом. Жена городовика оказалась права: сил едва хватало, чтобы стоять на ногах. Голова кружилась от голода. Стихийница не была уверена, что в таком состоянии сможет открыть Зеркало. Мари предпочла бы воспользоваться "дверью" для особых гостей. Добираться длинным путём для простых смертных было слишком долго.

Стол накрыли в соседней комнате с тяжелыми светло-синими портьерами на высоких узких окнах. Ордис Шаам, такой же полный и розовощёкий, как запомнился в Эзре, поджидал гостью, проглядывая газету. Мари застыла в дверях, испытав новый приступ паники. Очередная трапеза с мужчиной с такими же голубыми глазами, как у Игана, грозила сделать страшные воспоминания ярче.

— Зу Ситэрра! — Шаам проворно вскочил, приветствуя стихийницу. — Рад! Очень рад! Хотя и понимаю, что встреча не при самых приятных обстоятельствах.

— Добрый... — Мари покосилась на окно и предположила, — день.

— Угадали, — засмеялся городовик, приглашая гостью к столу. — Сейчас полдень. Правда, на улице промозглая погода. Вот-вот польет. Но не я не ропщу. Ни в коей мере. Мы здесь рады и снегу, и дождю.

Пока Шаам трещал о всевозможных осадках, девушка приступила к обеду. Открыла супницу и зачерпнула половником куриный бульон. Ноздри призывно щекотал аромат отбивных, но Мари не поддалась на провокацию. Она понятия не имела, когда ела в последний раз. Наверное, её кормили в забытую неделю. И все же четыре дня она провела в постели. Набивать желудок тяжелой пищей было плохой идеей.

Стихийница медленно отправляла в рот ложку за ложкой и пыталась собраться с мыслями. В последние месяцы Мари привыкла ощущать себя особенной. Не Принцессой, но кем-то, кто способен ответить обидчикам и не бояться последствий. И вдруг из неё сделали марионетку, перевезя в незнакомый город. Заставили почувствовать беспомощность. А теперь девушка сидела напротив главы Юнитры и пыталась превратиться из испуганного ребёнка в Королевского секретаря.

— Интересное событие произошло на днях на южной окраине, — поделился Шаам, кивнув на отложенную газету. — Пишут, жителей напугала нийша.

— Кто? — Мари уронила ложку. К счастью, на стол, а не на пол.

— Это местная легенда, — охотно поведал городовик. — Когда-то на холме жил колдун Димир. Колоритный, с черной бородой до земли. Он был пройдохой и шарлатаном, но людям нравится верить в необычное. У него было множество поклонников, однако в помощницы он брал лишь девушек. Сам выбирал из молодых горожанок. Считалось, они учились колдовать и насылать проклятья на врагов господина. Их называли нийшами. В конце концов, одна — её звали Ида — заколола негодяя. Народ уверен, что тем самым она покончила со злом, даже памятник девице установили. С тех пор минуло два десятилетия, но особо впечатлительные натуры по сей день приходят ночевать в бывший дом колдуна. Поговаривают, проведя там ночь, можно получить силу.