Страница 7 из 10
— Потому что... Давай честный обмен. Я отвечу на твой вопрос, а ты на мой?
Это было интересное предложение. Говорить о себе у меня особого желания не было, но вот узнать, почему Оден так беспокоится о своей... неживой собаке, было чрезвычайно любопытно. Помните, я говорила, что любопытство меня погубит? Так вот, я была все ближе к осуществлению.
Но паузу выдержала, потому что требовалось залезть поглубже в костер. Выкинула с центра несколько деревяшек и залезла. Вот! Отлично! Еле сдерживаясь, чтобы не застонать от удовольствия, ответила:
— Да, давай. Только если вопрос мне совсем не понравится, я откажусь, а ты придумаешь другой.
— Хорошо, — с легкостью согласился Оден. Он все еще держал в руках косточку, аккуратно поглаживая, будто не веря, что держит ее в руках. — Франциск — подарок моей мамы. К сожалению, так вышло, что в моей семье не все его любили и... он умер. Я его похоронил. А после того, как от моей семьи ничего не осталось, я выкопал его и воскресил.
Оден рассказывал сухо, отрывистыми фразами, что выдавало пусть застарелую, но уже пережитую боль. Вот как. Не знала, что он сирота. В принципе, как и я. Я вообще о нем не так много знала. Некромант, гений нескольких поколений, вредный, как самый жуткий магистр-старикашка, умный. Предотвратил две атаки на королевство, ссорился с королем на каждом собрании, вступал в дуэли более сорока раз за год, срывал балы... Это официально, а если собрать слухи, то наберется куда больше интересного. И тайные пропажи людей, и шпионаж, и чего ему только не приписывают... Но, с другой стороны, обо мне ходили такие же слухи, хотя половина из них далеки от правды. Пожалуй, сейчас я честно могла признаться в том, что мне очень хочется узнать о навязанном муже побольше.
Глава 7
Оден
Почему-то все считали некромантов странными, иногда даже умудрялись отделять от остальных магов в какую-то отдельную категорию. Почему никто не считал странными, допустим, магов огня, которые заползали в центр костра и прикрывали глаза от наслаждения?
Я смотрел на Игнис. Хорошенькая. Вот именно такая: перемазанная сажей (и когда только успела?), уставшая, со спутанными волосами, в начавшей тлеть ночной рубахе. Вон, рукав уже почти догорел, обнажая плечо. Эх, жаль остальная часть одежды не сгорела, я бы посмотрел. Обнаженных женщин я видел предостаточно, но Игнис интересовала меня не только как девочка на ночь, но и как спутница, как возможная подруга. И потому будоражила куда сильнее, чем все те дамы невероятных красот и прелестей, которых я имел счастье (а иногда и несчастье) узнать поближе. А поддразнивать Игнис, цепляясь как мальчишка, было особым удовольствием, которое неизменно поднимало настроение. Пошутить, посмотреть, как она злится, а потом сделать вид, что ни при чем. Правда, расплачиваться за каждую шутку придется звонкой монеткой — ремонт сгоревшего не такой уж дешевый. Хотя... Глаза, в которых полыхал огонь, искры, вспыхивающие на кончиках пальцев, весь облик потрясающего по силе огненного мага... Это зрелище стоило самой звонкой монеты.
Мой единственный друг Вольрет сказал бы, что я влюбился, но после всего того, что со мной случилось, навряд ли я способен испытывать это чувство. Однако уважение, дружбу и заботу Игнис я смогу дать. Навряд ли она знает, что жрец — самый главный прихлебатель короля — сделал наш брак магически неразрывным. И нам, в любом случае, придется друг с другом жить долго. Желательно, конечно, счастливо, потому что в том, чтобы отравлять кому-то всю жизнь своим присутствием, приятного мало.
Ничего, потом я специально выделю время для разговора с этим чудесным служителем бога. Найду много-много времени. Возможно, в дальнейшем у нас с Игнис установятся более доверительные отношения, и со жрецом мы будем разговаривать уже вдвоем. Потому что заставить нас заключить такой брак не имел права никто, даже сам король. Я и сам понял, что случилось лишь тогда, когда попытался хитростью проявить брачный рисунок на запястье Игнис. И вместо стандартного количества магии пришлось влить в два раза больше, чтобы все светилось, как положено. Пара-тройка месяцев в запасе была, прежде чем расход сил начнет сказываться. Признаться в этом Игнис? Ни за что, она же гордая, скажет, что нет смысла страдать, просто надо все сделать. Ну, или попробует меня сжечь. Даже предположить не могу, у какого варианта больше шансов.
Но дело-то в другом. Дело в принуждении. О таком даже подумать мерзко. И пусть это не физическое насилие, но под гнетом обстоятельств, по приказу насилие останется насилием. Принуждение, пусть моральное, всегда останется принуждением. И после такого наладить какие-то отношения уже никогда не получится. Возможно, с кем-то другим и вышло бы, но не с Игнис. Слишком гордая, слишком сильная. А такие не гнутся, лишь ломаются, когда напор становится невыносимым. Поэтому терпеть, ждать и надеяться, что Игнис скоро изменит свое отношение ко мне, как я когда изменил свое к ней.
Первое впечатление было не лучшим. Да, она была поразительно красивой во дворце. Красивой, гордой, неприступной и... казалась взбалмошной, не умеющей держать себя в руках, ядовитой и упивающейся в своей вседозволенностью. А еще холодной, несмотря на то, что ее огонь уж очень часто полыхал на пятых точках неугодных и дураков, а ее шутки нередко повышали температуру в бальном зале или на собрании короля в самом прямом смысле этого слова.
Честно, я ее понимал. Все эти дураки, которые по какой-то причине звались правительством, все эти послы, которых нужно было на кол посадить, а не отправлять в другую страну, вся эта аристократия, которая чудила отнюдь не безобидно...
Я бы тоже над ними пошутил. Но, пожалуй, чуть более скрытно и чуть менее добро. Не так свободно и открыто, как она. И этим, пожалуй, она меня тогда безмерно раздражала. Лишь намного позже я понял, зачем она это делала. Если бы не делал скидку на ее возраст, не считал ее глупой, то догадался бы и сам, а так... спасибо принцу, что подсказал. Мы с Игнис даже пару раз начинали магические дуэли (когда серьезно не сходились во мнении), но никогда не заканчивали: разнимал или король, трясущийся над своими золотыми колоннами, или принц, которому мы принесли клятву верности. Возможно, мы бы как-нибудь сцепились всерьез, если бы принц не завел разговор.
— Послушай, Оден... Не мое это дело, но присмотрись к леди Игнис. Она не такая инфантильная, какой может показаться. К тому же, она на моей стороне, и желает королевству процветания не меньше тебя. Подумай сам, если бы она время от времени не будоражила своими выходками высший свет, не устраивала целые представления, то разве все те, кто сейчас в тени смогли бы действовать так свободно?
И тогда я присмотрелся. И досмотрелся. Ни у одного приличного аристократа, который заботился о своих подданных и честно вел дела, ни у одного слуги (не считая парочки, которая пыталась подсыпать яд младшей сестре принца) не было конфликтов с Игнис. Леди Игнис планомерно избавлялась (морально, по крайней мере) от наиболее неприятных людей из высшего общества. Граф Лоздик, который имел обыкновение развлекаться со слугами против их воли, а также любил охоту на редких магических животных, уже четыре года не покидал своего поместья после разговора с Игнис. Хотя, как сплетничал его единственный слуга, то граф и из спальни своей не выходил. На всякий случай. Потому что Игнис пообещала подать его поджаренным на обед своим саламандрам. В первый раз она его только напугала, зато при второй встрече демонстративно села за королевский обеденный стол рядом с Лоздиком и кормила свою ящерку сырым мясом, приговаривая:
Кушай, моя хорошая, возможно, тебе посчастливится скоро отведать кое-что поинтереснее.
Как она умудрилась протащить сырое мясо на королевский обед — тот еще вопрос. Большинство аристократов до сих пор пытаются выведать этот секрет, потому как пронести что-то запрещенное через внутреннюю королевскую службу до того инцидента считалось невозможным.