Дамоклов меч

- Я же сказал, что не желаю об этом говорить, - отрезал Римо, не поворачиваясь.

- А раньше тебе хотелось, - не унимался Чиун. - Раньше ты говорил только об этом, и ни о чем более. Целый день - и только о том, как хочется тебе помочь несчастным, у которых нет ни еды, ни крыши над головой. А я еще тогда отвечал тебе - на всем пространстве между Канадой и Мексикой ты не найдешь ни одного такого. Я просто-таки уверял тебя. Но ты, конечно, не слушал. Вместо этого ты настоял, чтобы мы приехали в этот город - помогать несуществующим людям с их придуманными тобой неприятностями.

- Тебе, - огрызнулся Римо, - ехать было вовсе не обязательно.

- Но я приехал. Вместе с тобой. И вместе с тобой бродил ночами по улицам. И никаких бездомных я там не встретил. Поэтому я вернулся в этот отель - ждать, пока ты придешь и признаешь наконец свою ошибку.

- Чего это ты там смотришь? - Римо сделал попытку переменить тему. Снова "Три куколки-2"?

Морщины Чиуна сложились в печальную гримасу.

- Нет. Я больше их не смотрю.

- Неужели? - подивился Римо. - А мне казалось, они тебе нравятся. Они воплощают все самое великое, что есть в Америке. Не ты ли это, помнится, говорил?

- Это было раньше.

- А потом?

- Повторные показы.

- Повторные - что?

- Показы. Они показывают одно и то же, пока нормальный человеческий мозг не наполняется этим, как губка, и перестает что-либо понимать.

- Настоящие культурные американцы, - не преминул ввернуть Римо, называют это повторной демонстрацией.

- Демонстрация. Показ. Какая тут разница? Для чего показывать по нескольку раз одну и ту же картину? Вот когда по телевизору показывали любимые мной прекрасные драмы, никаких этих повторных... показов и в помине не было.

- Да ведь твои мыльные оперы по два раза и не показывают, ухмыльнулся Римо. - Наверное, даже там понимают - второй раз их никто не станет смотреть. Одного раза более чем достаточно. Лучше придумать какую-нибудь новую тягомотину - ее точно проглотят.

- В настоящем искусстве, - наставительно изрек Чиун, - главное внимание уделяют деталям.

- Так что ты все-таки смотришь на сей раз, папочка? - снова спросил Римо, усаживаясь рядом с Чиуном на диван.

Диван прогнулся под его весом. Римо поморщился. В последнее время он избегал даже стульев, предпочитая в качестве сиденья надежный паркетный пол. Римо сполз на ковер, и его позвоночник, выпрямившись, принял более привычное его хозяину положение.

- Сейчас, - возвестил Чиун, - я смотрю Читу Чин. Она прекрасна.

- О, Боже! - скривился Римо. На экране действительно появилось напоминавшее по цвету и фактуре целлулоид лицо патентованной телевизионной красавицы. Голосом, больше напоминавшим визг циркулярной пилы, она запела песню, от которой у Римо сразу заломило зубы.

- Она, - Чиун обратил к Римо счастливое лицо, - сейчас тоже в этом городе. Ты знаешь об этом?

- Она, как бы тебе сказать, везде. Ее по всей стране показывают.

- Великое счастье, - полуприкрыв глаза, вещал Чиун, - видеть корейскую женщину, добившуюся успеха в этой стране. Воистину Америка - земля неограниченных возможностей!

- Точно, - кивнул Римо, - если даже этой полиэтиленовой барракуде дали эфир. Про что она там воет, папочка?

- Не знаю. Я никогда не слушаю слов. Мне достаточно музыки ее голоса.

- А слова?

- Они мне не нужны. И потом, завистники все равно заставляют ее петь бессмыслицу.

- Ну уж если ты признал это, - Римо довольно осклабился, - это прогресс.

- Что ж, и я способен заметить некоторые - очень небольшие недостатки даже такой великой страны, как Америка, - философски изрек Чиун. - Но их можно исправить. Я только что закончил свою новую поэму - в ней всего лишь одна тысяча семьдесят шесть стихов. Если люди с телевидения согласятся не пускать никому не нужную рекламу, Чита Чин вполне уложится с декламацией моей поэмы в то небольшое время, которое ей...

- Не думаю, чтобы какая-нибудь программа согласилась пустить Читу Чин с твоей поэмой вместо семичасовых новостей, папочка.

- Разумеется. Тем более что сама Чита не так важна...

- Ты и это способен признать? - изумился Римо.

- Конечно. Главное - это я. Мою поэму мы с Читой будем читать дуэтом.

- Вот об этом можешь сразу забыть, Чиун высокомерно взглянул на Римо.

- Я надеюсь, что Император Смит обо всем договорится с телевидением.

- Смит может только привести в состояние боевой готовности армию, авиацию и флот, - напомнил Римо. - На большее его полномочия не распространяются. Чтобы он смог убедить президента какой-нибудь телекомпании отменить новости в семь часов... Что-то я сильно сомневаюсь в этом.

- А я слышал, - не сдавался Чиун; - что эти программы новостей в последнее время испытывают... как их... финансовые трудности.

- Твое трио с поэмой и Читой Чин вряд ли спасет их от краха. Поверь мне, папочка. Я знаю, что говорю.

- Нет, это я знаю. Разреши напомнить - Мастер Синанджу не ты, а я. Конечно, ты проделал немалый путь по дорогам великого искусства Синанджу. Тебе скоро могут присвоить первую ступень мастерства. Когда-нибудь - кто знает - ты, может быть, даже будешь уметь все, что и я умею. Как видишь, я признаю и это. Почему нет? Имея такого наставника...

- С тобой все равно никто не сможет сравниться, папочка.

- С этим я могу согласиться. С сожалением, разумеется.

- Ну конечно.

- Но пока Мастер - я. - Чиун поднял голову. - В полном расцвете сил и опыта, который тебе копить еще долгие годы. Запомни, Римо: миром правят не только сила и власть. Есть еще и третья владычица - мудрость.

- Я склоняюсь перед твоей мудростью, папочка. И ты прекрасно знаешь об этом.

Чиун укоризненно посмотрел на Римо.

- Далеко и далеко не всегда. В последнее время, по крайней мере. Например, ты всячески препятствуешь моему стремлению остаться в Америке.

- Я не препятствую. Просто, по-моему, и ты и я переросли эту страну. Нам нужно вернуться в Синанджу. Тебе - к односельчанам, а мне - к моей невесте, Ма Ли.

- Пожалуйста, не увиливай, Римо. Мне кажется, первая ступень мастерства вскружила тебе голову. Ты думаешь, что я больше не нужен тебе.

Римо собрался было возразить, но Чиун протестующе поднял руку.