Красная книга

Ингвар зло ответил колдуну:

— С помощью содержимого которого... какой-то ты косноязычный колдун. Не особо тебя, небось, мешочками с вышивкой задаривали, да?

«Задаривали? Больно надо. Я всё купить мог. Я сам брал, что хотел. Подарки оставь пустышкам. Как и огниво, кстати».

Похоже, Таро Тайрэн презирал пустышек так сильно, что даже огниво стало для него унизительным символом простой жизни, ведь было не нужно колдуну, который мог бросить руну Кано.

Тихо, почти не разжимая губ, Нинсон спросил про горшочки с колдовскими ингредиентами. Но ему никто не ответил.

Ингвар ещё несколько раз задал самому себе вопросы об оружии из странного шкафа. Но Таро Тайрэн молчал. На горшочки нельзя было рассчитывать, пока не было понимания, как ими пользоваться. Даже напугать Красных Волков не получится. Они-то не видели, что произошло с латником.

Поэтому оба горшочка лежали в карманах куртки на тот случай, если не останется никакого другого выхода.

На тропинке появились Красные Волки.

Нинсон наблюдал за отрядом, прокручивал в уме все давешние приготовления.

Великан нашёл леску, забытую Михеем. Привязал один конец к стреле, а другой к тонкому шнуру из запасов Бентэйна. Едва рассвело, он пустил стрелу в крону дуба-привратника. На высоте метров двадцать, или около того, стрела перелетела толстую ветку и утащила за собой леску. Нинсон нашёл стрелу и втянул прочный шнур.

Ингвар весил больше сотни килограмм. Ветка могла не выдержать, шнур мог не выдержать, плечо могло не выдержать. Поэтому отправилась Грязнулька. Она ловко вскарабкалась и, следуя тщательным указаниям Нинсона, проверяла ветви до тех пор, пока не выбрала две прочных и росших на одном уровне.

Ингвар притащил скамейки из лагеря Михея, обвязал и поднял наверх. Грязнулька положила их на соседние ветви, соорудив насест. В лесу люди не часто смотрят вверх. Особенно, когда идут по следу, оставленному на земле. Охотничья полка Великана пряталась в ветвях и частично укрывалась за стволом дуба.

Один из Красных Волков заметил что-то в стороне от дороги.

— Глядите! Мы спугнули этого парня.

— Он тут спал, кажись.

— Ага, и бухал.

Столпились.

— Фэйлан, пойдёшь на повышение!

Она кивнула, взмахнув хвостом собранных на затылке волос.

Кто-то добродушно хлопнул женщину по спине.

— Ничего себе куртец!

— Это ж куртка того щегла. Бранда.

— Да, это Брандов жиппончик.

— Определённо.

— А чего она здесь-то?

Женщина подытожила:

— Так, видать, всё Бранд. С концами...

— Да, инь ему.

И сразу же:

— Отличная вещь, кстати.

— Я первый её увидел!

— Ну и что?!

Командовала отрядом женщина, которую называли Фэйлан. Её Ингвар прежде не видел. А вот разведчицу, которую та отправила вперёд, уже встречал. То была та черноглазая, что заставила его выплюнуть все рубины. Она прошла вперёд, оставив группу разбираться с находками. Добралась до дуба. Огляделась. Но головы не подняла.

— Кошелёк!

— Парни, тут деньги.

— Серебро.

— Цельная марка!

— Настоящее?

— Да какой он цельный?

— Затёртый, что твоя дырка.

— Тьфу! На зуб проверил, а оно в какой-то гадости.

— Мы всё ещё про марку сейчас говорим?

— Да пошёл ты.

По приказу Фэйлан ещё двое следопытов зашуршали в лес.

— Так, ребята, давайте делить.

— Чего делить, тут один серебряный. Один.

— Руки убери. Одна монета никогда не делится! Она идёт тому, кто нашёл.

— Монета у него идёт... ты сейчас сам пойдёшь! Знаешь куда?

— Марочку не пропахтайте там, орлы!

— Всё найденное делится. Чётко же сказано.

— Никогда одна монета не делится, хоть у тиунов, хоть у моряков спроси.

— Иди у инь моей спроси!

— Ты, видно, со своей инь только и советуешься.

— Я хотя бы только советуюсь...

— Ша, — резанула Фэйлан. — Монету убрать в кошелёк, в котором она была. Кошель отдать мне. Бутылку тоже.

— Как же...

— Ну чего ты, Фэй...

— Сюда, сказала, — командир не собиралась идти на попятную. — Пробку на место воткни и дай сюда. Он мог в неё отравы какой-нибудь сыпануть. Ты и прибухнуть уже успел? Совсем, что ли, тупой?

Красный Волк нахохлился, но отдал бутылку.

— Ладно. Куртку-то можно взять?

— Куртку бери, — отмахнулась командир. — Карманы проверь только.

Красные волки принялись разыгрывать, кому достанется жиппон. Каждый достал по монете.

— Да в инь пусть идут все ваши картинки! Кто дольше всех сможет выбрасывать урим, тот и забирает куртку. Договорились?

— Договорились, бросай уже.

— Так теперь ты.

— Тьфу ты, туммим с первого раза.

— Я своей буду...

— Твою все знают, у неё уримы с обеих сторон, иди ты в пень...

— Вот клять, у меня тоже туммим!

— Ах ты ж, янь тебе в рот... тоже выбыл.

— Охо, ну теперь только вы двое соревнуйтесь.

Командир не участвовала в делёжке, хотя жиппон был бы ей впору.

Фэйлан повернулась и задумчиво посмотрела на след ночёвки Ингвара.

Крикнула, спрашивая разбрёдшихся по лесу следопытов, проигравших в делёжке:

— Уверены, что это он? И куртка не его. И бутылка не его.

— Я нашёл его лёжку. Это точно он. Тут его суть.

— А ты уже суть его приноровился отличать? — усмехнулась Фэйлан.

— Идем, покажу. Ты видела когда-нибудь, чтобы человек всё это дело в блины раскатывал? Он всегда аккуратно веточкой всё размазывает. Чтобы получилась плоская такая глиняная тарелка. Только не тарелка, конечно. И не из глины.

— А раньше он тоже так делал? — насторожено переспросила Фэйлан.

— Раньше тоже. Я просто не показывал. Не думал, что это важно. Суть, всё-таки.

— И почему он так делает? — спросила она у следопыта.

Но догадку высказал каждый член группы.

— Готовит ловушку?

— Сокровища ищет?

— Ему это нравится?

— Хочет нас запутать?

— Просто полоумный?

— Колдовство какое-то делает?

— Тоскует по гончарному ремеслу?

— Может, это не он делает? — спросила, наконец, командир.

— Хорн знает, — без интереса отмахнулся следопыт. — Я тут у вас как бы не философ, ни яня. Я до того, как рутгером стать, был охотником. Потому и следопыт. И это всё равно не философ. Так что сама решай. Я тока на следы смотрю. Судя по тому, сколько за этим недобитышем плетётся народу... Бабы в городских сапожках... босые бабы... команда олухов, которые ваще не умеют ходить по лесу. И ещё несколько человек, которые явно умеют ходить по лесу, потому я те про них ничо не скажу. Ещё пара каких-то олухов, которых мы вчера слышали. Мы, наконец. Фэйлан, я не знаю. Всё что угодно, может быть. Всё что угодно. Я уже ничему не удивляюсь.

Ингвар действительно до последнего надеялся, что его желудок смог удержать хотя бы один рубин и не оставлял поисков. Но, похоже, все тридцать три самоцвета были разбросаны по краю выгребной ямы, в лагере Таро Тайрэна.

Нинсон прекрасно знал, что сейчас видит Фэйлан. Ковёр на земле хранит отпечаток лежавшего человека. По размашистому полукругу проехавшегося в грязи сапога видно, что он вскочил. И убежал по дорожке к Навьему озеру так быстро, что бросил бутылку и забыл куртку. При такой сырости никого не удивили мокрые рукава.

О чём думала Фэйлан?

О том, что он мог специально бросить и ковёр, и жиппон, и бутылку. Предварительно насыпав что-то в пойло. Командир на то и командир, чтобы учитывать такие моменты. И она была права.

В распоряжении Ингвара оказалась бутыль с ядом для стрел. Судя по качеству всех остальных вещей, найденных в ларце с Уроборосом, яд должен был оказаться мощным. А учитывая, что им предполагалось обрабатывать наконечник стрелы, ещё и быстродействующим.

Сделай всё, что зависит от тебя — а в остальном положись на судьбу.

Ингвар отравил всё. Шартрез. Монету. И те рыболовные крючки, что нашёл в запасах рыбака. Каждый крючок он аккуратнейшим образом закрепил изнутри, в рукавах куртки. А рукава обильно полил ядом.