Страница 120 из 125
Кукушка затянула долгую трель, похоже, успокаивая первую:
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку!
Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку!
Ингвар понял, что делала девочка.
Грязнулька предпринимала всё, чтобы их не разнесло в стороны, не растащило друг от друга. Будь у неё верёвка, она бы примотала себя к великану. Кукла врастала в него всеми лапками, как ящерка. Девочка действовала одной рукой, не выпуская спящего Уголька, и по-прежнему цепко держа замусоленный шарик мурцовки.
← 87 Дымный Смолтолк 89 Красные Муравьи →
89 Красные Муравьи 89
Красные Муравьи
Ингвар надеялся, что если он пять минут послушает кукушку, то немного отдохнёт.
Придут новые силы. Он сможет прицелиться и даже потом пойти дальше.
Но ничего не происходило, отдохнуть не получалось.
Второе дыхание не открывалось.
Сил не было, а последний оргон казалось скатывался по Великану, вместе с дождевыми каплями. Он или напитывал и без того рыхлую и мокрую весеннюю землю, или впитывался в одежду, делая рубашки холодными, а дублет тяжёлым.
Поэтому Ингвар стрелял так, без сил.
Промахивался. Снова стрелял.
Промахивался. Снова и снова.
Десяток стрел ушёл на пустые попытки попасть по фарфаровой банке. Наконец, он зло бросил руну Совл, спот-кнулся в словах и понял, что булькает, а не говорит. Великан даже не чувствовал этого, пока кровь не напитала бороду и не начала стекать по подбородку и кителю.
Или это не кровь? Алая слюна табачно-перечной жвачки? Клятый бетель...
Нет. Кровь, обильно идущая из носу. Это уже действительно был плохой знак.
«А до этого, знаки были типа ещё ничего? Только этот действительно плохой?»
Нинсон отплевался и бросил попытки достать Сейд.
Вместо этого записал в Мактуб поперёк страницы своим личным галдежом:
— Игн.
Гигн.
Агн.
Гагн.
Игн.
Гигн.
Агн.
Гагн.
Игн.
Гигн.
Агн.
Гагн.
Двенадцати ступенчатое колдовство личных рун ничего вроде бы не поменяло, но Ингвар попал по фарфоровому горшочку с едва различимым изображением муравья.
И хотя в светлых сагах он попал бы следующей же стрелой, а в тёмных попал бы с двенадцатой, или даже, скорее, с тринадцатой, в Мактубе Ингвара Нинсона не было ясности на этот счёт. Он просто брал и стрелял, пока не заболело выломанное плечо. А когда заболело, он продолжил брать и стрелять. Как поступил бы всякий, кто верит, что настойчивость смягчает судьбу. Если хочешь сказать про Ингвара Нинсона, скажи, что он верил в то, что творил.
К рюкзаку было приторочено пять тулов с трофейными стрелами Красных Волков. Он опустошал один, и открывал крышку следующего. Тулы были все одинаковые — берестяные туеса безо всяких изысков. В каждый худо-бедно вмешалась дюжина стрел.
Гальдр сработал. Ингвар попал. Фарфоровый горшочек разлетелся на куски.
Осколки осыпались в потухший костёр, а на месте горшочка остался только один черепок сбитого донца, в котором лежала горка сыпучего крупнозёрного песка. Красные крупинки не мокли от дождя. Когда на них попадали капли, они подпрыгивали, извергались красными брызгами, словно вода попадала на сковороду с раскалённым маслом.
Крупинки падали, сыпались из черепка во все стороны, будто кто-то кормил птиц и широко раскидывал зёрнышки. Приземляясь, они разворачивались, превращались в крохотных красных муравьёв. Оживали и расползлись в разные стороны. Казалось, мачта костра превратилась в фонтан красных брызг, и по мокрым брёвнам, бегут не живые дорожки колдовских огненных муравьёв, а стекают красные ручейки.
Ингвар не знал, сколько песчинок могло уместиться в черепке, но фонтан не иссякал. Если проливной дождь ослаблял действия колдовства, то страшно было подумать, как бы оно выглядело в сухую погоду.
Часть муравьёв забиралась в шалаш, где лежала Целлия Циннци, и Нинсон не видел, что происходило внутри. Но подросшие муравьи выбирались снизу, ползли по мокрой траве, оставляя в лужицах красные разводы. Они добирались до соседних деревьев, и начинали карабкаться вверх. Вода, стекавшая по стволам, нисколько не затрудняла их передвижения.
Ингвар гадал, что же будет, когда они доберутся до верхушек близлежащих деревьев. Муравьи заполняли деревья, гнездились на листочках и иголках, превращая окрестные ели в красные изваяния, сплетённые из медной проволоки.
Пока фонтан не брызнул последней россыпью, и все муравьи разом не сгорели.
Каждый превратился в огненный всполох, и вся поляна превратилась в пышущую жаром сковороду. Земля, деревья, костёр, тиунские мечи... Всё это истлело под огоньками, успевшими мелькнуть сначала густым кармином, затем киноварью, алым, рыжим, а потом превратившись в нестерпимо-белый огненный свет.
На месте погребального костра осталось лишь пятно коричнево-красной трухи.
Огоньки муравьев истаивали тонкими струйками вонючего серного дыма.
Как красные листочки.
Как брошенная в огонь деревянная стружка.
Как волосы, шипящие, сворачивающиеся и дурно пахнущие. Пахнущие...
Как жжёные перья... запах которых окутывал и становился всё сильнее...
Жжёные перья.
← 88 Песнь Кукушки 90 Ускользающий Запах →
90 Ускользающий Запах 90
Ускользающий Запах
Ингвар застонал.
Боль взломала затылок.
— Бежим. Быстро!
Грязнулька кашлянула и скривилась.
Принялась выпутываться из ремешка, к которому-таки успела себя привязать, пока Нинсон с открытым ртом смотрел за колдовством. Но теперь на месте колдовства были гигантские клубы пара, над осевшей, будто хорошо перекопанной землёй.
Пахло пашней, баней и жжёными перьями.
Звуков не было никаких, хотя Нинсон и готовился к тому, что по ушам ударит хлопок и долгое шипение, для которого он и держал рот приоткрытым.
Ингвар пихнул девочку в спину и загородился защитной руной.
Кукла сделала несколько шагов, но оптом опять остановилась, поправляя сползший лапоть. Она так усердно пристраивала ногу к сапогу великана, что тесёмки не выдержали. Грязнулька скривилась и закашлялась:
— Фу-у! Фирболг? Ты чувствуешь этот запах?
Руна Дэи не помогала, тогда Ингвар метнул руну Шахор. Без толку. Сейд не крутился и оргон был тяжёл и безжизненен, как пустой парус.