Страница 117 из 125
На это Ингвар ничего не ответил, ни вслух, ни про себя.
«Тогда что? Явно должно быть что-то более сентиментальное. А-а-а... Понимаю. Просто некоторый неясный моральный долг? Слушай, это просто пахтанное чувство вины. Если бы я не умел через него перешагивать, я бы вообще никогда ничего не добился. Давай. Улыбнись, пока не сломался! Настойчиво смягчай судьбу! Или как ты там говоришь? Двадцать-двадцать-двадцать!»
— Нет, Таро, так не пойдёт...
«Данное Бэру Путешественнику слово? Ну и янь с ним! Ты ему уже достаточно соврал. А он тебя достаточно прокинул — обменял компас на бумажку. Ты же её убрал в спальник, да?»
При этих словах Ингвар с тревогой обернулся. Да, расписка была где-то там, в тепле спящей девочки и оленьего меха. Великан оттащил спальник под деревья, укрыл дублетом Желтушника, а сверху ещё бросил куртку Бентэйна.
Самому Нинсону было жарко. Он стоял в лохмотьях бурой рубахи, поварского кителя, толстовки и просто умирал от духоты, хотя изо рта под дождь вырывались клубы плотного белого пара.
«Вы оба правы. Ты всё равно не специально убил тиуна. А он всё равно не специально тебя прокинул. И даже вон сто таланатов в банке ждут. Можно попробовать получить. Теоретически. Слушай! А что если действовать рационально? Как в старые добрые времена? Когда у нас был гальдр настоящий, когда мы могли галдеть, а не игн-гигн-агн-гагн, когда мы сначала думали, а потом делали?»
— И как же мы тогда поступили бы? — безжизненным голосом спросил Великан.
«Идём в город-на-карте. Берём убер. Едем в город, где банк. Берём деньги. Нанимаем головорезов. И просто пьянствуем, пока нам не приносят голову Бранда? М?»
— Можем не получить денег. По целому ряду причин. И, не довести дело...
«Так и так непонятно, как довести дело. Надо как-то так подобраться. Чтобы...»
Ингвар подошёл к рюкзаку и открыл боковой карман. Там лежал пучок тетив, которые он отобрал у Красных Волков. И два горшка чёрного фарфора. На одном были нарисованы пиявки, на другом муравьи.
Великан решил, что Бранду хватит и пиявок. А лучшего символа огня, чем красные муравьи и не сыскать.
«Ты же понимаешь, что...»
— Заткнись, заткнись, заткнись. Клять. Заткнись!
«Молчу», — неожиданно смирно сказал Таро Тайрэн.
— Феху! — бросил Ингвар пробную руну.
Он понимал, что каким-то образом обменивается силами с фамильяром.
Феху была своего рода створкой ворот между мирами. Створкой на стороне мира живых. А другой створкой была Перт. Эти руны были основными в работе с потусторонними сущностями. Дальше много зависело от третьей руны. Но это было сложное колдовство, уже на грани с галдежом Гальдра.
Со стороны Сейда было бы проще пользоваться Одал, изначально обозначавшей границу мира духов. Но со стороны Сейда мало кто умел привлекать новые сущности без крайней на то необходимости.
Уголёк услышал зов и послушно поднялся. Принялся выбираться сквозь кольцо рук обнимавшей его девочки. Он не мог превратиться в дым, но упорно проталкивался на свободу, отпихивая сонную Грязнульку, которая только крепче вжималась, запуская пальцы в мокрую шерсть.
Призрак фамильяра полинял, из чернильно-чёрного колдовского зверя превратившись в ободранного пепельно-серого кота. Измученный взгляд Уголька убедил Нинсона не трогать его. Великан отмахнулся от руны, и Уголёк провалился во влажное нутро спальника, пахнущее дыханием куклы.
Колесо Сейда не крутилось. Предлагало Нинсону только руну Алгс.
Это была женская руна. Женской крови, женских дней, женского колдовства, родов, беременности и всего такого, о чём Нинсон имел только весьма смутное представление. В замке барона Шелли, конечно, пользовались помощью кухонного Великана, когда речь шла о раненых слугах или для возни жриц с мертвецами. Но его никто не звал оказывать помощь такого рода.
Правда, эта руна могла ещё использоваться...
Но в распоряжении Ингвар Нинсона не было женских рун. Едва он задумывал об этом, левая половина лица начинала неметь. Он видел траектории броска для руны Соул. Невесомой, как солнечной свет. Прямой, как солнечные лучи. Однозначной, как боль. А Алгс была куда больше.
Алгс была про последний долг Целлии Циннци.
Великан собирался выплатить его сейчас же. А заодно уничтожить следы своего преступления. Хотя, формально, преступление совершила кукла. Ещё можно было рассказать службе поддержки свою историю.
О том, что на него напал Бентэйн.
О том, что он его убил, защищаясь.
О том, что он нашёл куклу. Судя по всему, принадлежавшую Бентэйну.
И что он теперь должен с ней делать? Не бросать же её в лесу?
Вести в город, конечно. Вот он и вёл. Никаких других городов по дороге не было.
Из этого ещё не следовало, что он кукловод.
С другой стороны, понятно, что за убийство тиуна его по головке не погладят.
Достаточно рассказать, как всё было на самом деле.
Это может сработать, только если он сам придёт в службу поддержки.
Но тогда придётся сдать им девочку.
«И представиться!» — рявкнул Таро Тайрэн.
— Настойчивость смягчает судьбу? — спросил Нинсон и отыскал колдовской горшочек.
← 85 Четвёртая Страница 87 Дымный Смолтолк →
87 Дымный Смолтолк 87
Дымный Смолтолк
Ингвар не знал, далеко ли расползутся красные муравьи.
Несколько раз примерился, чтобы бросить горшочек с расстояния, которое казалось безопасным. Надо будет метнуть фарфоровый снаряд в огонь и потом отойти. Несколько раз Великан становился то так, то так. Сомневался, откуда бросать.
В долгие часы безделья на борту корабля, моряки тренировались метать ножи, а Великан тренировался пускать стрелы. С расстоянием на борту судна не поэкспериментируешь. Так что приходилось изощряться стреляя то правой рукой, то левой, то с колена, то лёжа.
Но метать ножи он так и не научился. Правой рукой, ещё иногда хотя бы играл в городки или в подкову. А левой и вовсе не умел бросать. Поэтому решил, что лучше выстрелит в горшок. Пожалев плечо, он взял лук Фэйлан. А Уроборос повесил на плечи. Не к добру было уже вторые сутки держать луки с натянутыми тетивами. Но весь Мактуб уже был не к добру, чего было мелочится.
Ингвар разбудил Грязнульку. Пока она утрамбовывала спальник в рюкзак, Нинсон прислонил бревно к основанию так и не разгоревшегося погребального костра. Нет. Ненадёжно. Попадёт по нему стрелой и всё опрокинется. Топором выбил комья земли и в получившуюся ямку воткнул бревно. Провернул несколько раз, чтобы дерево вошло в сырую землю. Ногой загнал вывороченные комья обратно и притоптал. Получилось что-то вроде мачты в корабле отбывающим на респ.
Кукла стояла рядом, и Нинсон попросил её подержать упёртое в землю бревно. Это было не трудно, но он всё равно придерживал деревяшку сапогом.
— Последнее одолжение, Целлия.
Великан разомкнул пальцы мёртвой женщины и подпёр мачту закостеневшей рукой тиуна. Вот так. Теперь не съедет. Счистил с верхушки бревна осклизлую грязь и водрузил фарфоровый горшок. Несколько раз пнул бревно для проверки. Надёжно.
Хотя мачта была уже закреплена, девочка всё равно не отпускала бревна, которое её было велено держать.
— Всё отпускай. Что ж с тобой всё так не... самопроизвольно.
— Я больше не буду.
«Будет-будет. Намаемся мы с ней!»
— Подымим?
— Что? — девочка не поняла.
— В Омеласе есть такая традиция. Когда кто-то умирает, то на берегу делают славный костёр. И люди тоже «дымят» вместе с костром. Да не смотри так, Дэйдра. Просто такое выражение. «Дымили» это просто такое выражение. Разговоры ни о чём. Типа, как смолтолки. Только смолтолки это с живыми.
— А дымить, это говорить с мёртвыми?
— Не с мёртвыми, а вслед мёртвым. Я не открыл её квенту. Или открыл, но не запомнил. Даже уже не знаю. Всё как будто фрагментами. То вот я здесь. Рублю дерево. Потом глаза закрываю. Открываю. Глядь, а я уже другое дерево рублю. Чудно да?
— Рагментами? — не поняла кукла.