Красная книга

Но в каждом наузе трепетал оргон. Ингвар не видел его, не слышал, не различал запах, но чувствовал всей кожей. Энергия вибрировала, как вибрировали деревья, во время его ночного забега.

К ногам Гвиневры подбежала белоснежная лиса с точёной мордочкой, подведёнными чёрным губами и светящимися льдистыми глазами фамильяра. Пушистый хвост подрагивал, троился, как глитч. Нинсон, попытавшийся рассмотреть пушистые метёлки, не мог остановить на нём взгляд.

Сразу, откуда ни возьмись, явился Уголёк в образе чего-то несусветного. У него был крысиный чешуйчатый хвост, кошачье тело, покрытое жабьей кожей, лапы с когтями и перепонками, как у бобра. Он попеременно моргал янтарными глазами, которые вспыхивали то там, то сям, и Нинсон даже не мог понять, сколько их у него.

Лиса настороженно замерла. Только хвост стал чаще ходить туда-сюда, пока не расслоился в постоянное змеение девяти пушистых метёлок. Когда Уголёк изъявил заинтересованное дружелюбие, принялась нюхаться с ним, как обычная собачка.

Понимая, что лучшего момента может и не представиться, Ингвар начал разговор:

— Вы Гвиневра, да?

Бэр хмуро глянул на Великана:

— Пока я не скажу говорить, ты молчишь, и даже не шевелишься, понял?

Нинсон сдержанно кивнул.

Путешественник убрал меч, и прошёлся по лагерю, ничего не трогая.

Остановился у Целлии Циннци. Опустился на одно колено.

— Серемет лагай, старушка. До новых встреч в игре.

Внимательно осмотрел, нужно ли поправить что-то. Но Ингвар уже сложил руки женщины осторожно сомкнул мёртвые глаза и прикрыл наготу пупка рубашкой. Из-за распущенных рыжих волос рукоять никера была незаметна, и казалось, что тиун лежит на кочке, заменявшей подушку.

— Давай-ка спросим нашего друга. Если он прав, то нам надо идти. Сейчас же!

Гвиневра положила руку на лоб Нинсону и принялась шептать руны сухим речитативом:

— Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса...

Ингвар ощутил, как восемь холодных щупалец обвили его голову, будто в центр лба положили осьминога. Нинсон представил, что это Павель обнимает его во время тренировки. Следом за Павелем появился образ Ноя. Старик прислушался к сбивчивому дыханию Великана и досадливо щёлкнул языком, громко, как щёлкала хвостом акула. Ингвар вспомнил про поплавок и принялся выравнивать дыхание.

Нинсон следил за Путешественником.

Бэр собирал пожитки Целлии в рюкзак. Документы, платёжная карточка, ключи, колдовские инструменты, содержимое карманов, всё что Нинсон выложил рядом с телом. Примерился к перевязи. Осмотрел потёртые ножны с металлической окантовкой и старые, но ещё прочные ремни. Бэр достал парные клинки без лишних деталей: обмотанные стальной проволокой рукояти и квадратные тиунские цзубы с номерами.

В итоге он решил не тащить с собой перевязь, а оставил клинки рядом с телом.

Путешественник сложил маркер в карман на поясе. А потом застыл, глядя на компас Ноя, забытый Грязнулькой поверх спальника. Бэр внимательно осмотрел фигурку крохотного Фирболга. Столкнул её с компаса кончиком ножен. Подвинул коробочку компаса. Несколько раз ударил по меховому спальнику. Убедился, что ловушек нет. Осторожно подтащил шкуру северного оленя. Проверил землю под спальником. И только потом поднял компас.

Повертел коробочку и так и сяк. Достал свой компас. Долго сличал что-то. Потом подошёл к Гвиневре, певшей заклятие.

— Ну? Ты готова? Сколько у меня вопросов?

— Готова-то я готова. Ты скажи, насколько мне выкладываться?

Бэр потёр щетину на подбородке.

— По минимуму. Мы не можем упустить ни летуна, ни Волчью Пасть.

— Тогда у тебя всего один вопрос.

— Вопрос будет простой. Это ты убил Целлию?

— Стой-стой. Бэр.

Гвиневра подняла руку, как бы защищая Нинсона от потока слов.

— Мы же с тобой много раз уже это обсуждали. Без философии.

— Какая тут философия? Вот же тело?

— Ты понимаешь, что это философский вопрос, кто её убил? Это же причинно следственная цепочка. Причём неслабая такая. Тот, кто отправил на это задание, он ведь убил её тоже? А тот, кто ранил в ногу? Видишь, нога сильно разрублена. Это было не в ближайший час два. И каким-то прямым оружием. На поляне такого нет. Вот сам подумай, ну как ему ответить?

— Нормально он ответит, он прекрасно знает, что такое «убил».

Ингвар сказал:

— Её рубанул Хольмудр. Он нап...

Гвиневра досадливо зашипела:

— Ты можешь, заткнуться, клять...

Нинсон замолчал.

Белоснежная лиса припала на задние лапы, оскалилась на Уголька и клацнула зубами. Призрак фамильяра шарахнулся в сторону волной чернильных брызг.

— Соврал? — спросил Бэр у Гвиневры.

— Нет. Но я же была не готова. Вроде нет.

— Послушайте, на её отряд напал Хольмудр. Они хотели напасть на него первые. Но он как-то на них напал. Конь спас Целлию... И она раненная ускакала. А потом решила его преследовать. Но то ли конь умер, то ли лес начался, я не понял.

— Так, Гвин, давай снова колдуй. Пусть ответит всё же, он её убил?

Колдунья снова положила руку на лоб Великана и он почувствовал, как восемь полукруглых обручей, сошлись в четыре холодных кольца, сжавших голову.

— Он-то знает, что такое убил. Но он будет колебаться. Надо определиться — что есть убил? И потом, если она не Целлия Циннци? Он мог убить вот её, но мы не так хорошо её знали. Это может быть никакая не Целлия Циннци.

— Гвин, ну как она не Целлия Циннци? У неё с собой квента, жетон тиунский. Вон, кстати, на сиське такой же вытатуирован. Не знаешь, они все так делают? Это обязательно?

— Квента, я понимаю... Но она для него может быть кем-то другим. Так вопросы ставят, когда выхода другого нет. Или когда вопросов можно много задать. У нас один вопрос. Один.

Гвиневра отмахнулась и принялась за дело:

— Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса, Мадр, Исса, Исса...

Пока она пела речитативом, сухо отщёлкивая руны в Нинсона, тот наблюдал за Бэром. Путешественник распустил завязки брони, отодвинул кожаный панцирь и достал из внутреннего кармана плоскую фляжку. Сделав несколько глотков, убрал фляжку и достал прямоугольник визитной карточки. Принялся аккуратно карябать кусочек пергамента, выдавливая буквы.

Гвиневра вела допрос:

— Желтушник... Нет... Это же кличка. А имя? Нет, не говори, не важно...

— Ты, — Гвиневра ткнула в грудь Нинсону.

— Во её вот, — колдунья указала на мёртвого тиуна. — Вот её вот...

Пауза затянулась. Женщина не хотела повторять вопрос Бэра. Но при этом любые уточняющие вопросы и пояснения требовали бы дополнительных ответов и дополнительных трат на Сейд.

Наконец Гвиневра сдалась:

— Ты её убил?

— Нет.

Колдовство подсказывало Гвиневре, что Нинсон не врёт, но она всё равно колебалась, потому что видела, что и он сомневается в ответе.

«Забавно, что если бы ты сказал, что ты убил тиуна, результат был бы таким же».

— Ты здесь один?

— Да.

— Врёшь, — довольно улыбнулась Гвиневра.

— Здесь ещё мой... глитч.

— Твой что? Морок? Глюк?

— Ну... можно и так сказать... Вроде духа, который меня сопровождает. Это правда. Ты можешь спросить у своей лисицы? Ты же его тоже видишь, да?

Ингвар указал в сторону девятихвостой белой лисы, кругами ходившей перед Угольком, превратившимся в трёхлапую жабу, и сидевшим неподвижно, как камень. Иногда призрак фамильяра открывал янтарные глаза. Смотрел, рядом ли ещё любопытная лиса, и снова уходил в себя.

Гвиневра посмотрела не на призрак фамильяра, а чуть в сторону, на Путешественника. Но тот легонько кивнул:

— Гвин, да один он здесь. Вон, спальник один. Рюкзак один. Куртка одна. Лук один. По запаху тут тоже был только два мужика. И больше ни женщин, ни мужчин тут нет и на десяток километров.

— А второй мужик?

— Так это ухорез. Я его не спутаю. Циннци была поединщицой. У неё знаешь сколько дуэлей? Один на один с ней даже мне было бы сложно. Гвин, ну он бы с ней просто не справился. Даже если бы она без ноги была. Не трать силы. Нам надо идти.