Страница 2 из 33
Еще один плут и обманщик, как можно догадаться, исходя из названия, представлен в рассказе Стивена Барнса и Тананарив Дью «Плут». Плут этот – Кагн, бог-творец из фольклора бушменов Южной Африки. Но это произведение совсем не похоже на рассказ Валенте: здесь действие происходит в будущем, посреди Калахари, огромной безводной пустыни на юге Африканского континента. В рассказе упоминается способность Кагна превращаться в богомола, однако, согласно древним сказаниям, он мог превращаться также в змею, в вошь, в гусеницу и в антилопу-канна.
Существа из рассказа Брука Боландера «Наши когти крушат в пыль галактики» чем-то подобны эриниям. Правда, с догреческих времен атрибуты эриний значительно изменились, благодаря описаниям, данным Эсхилом в «Орестее», однако их с чистой совестью можно назвать хтоническими божествами отмщения и воздаяния.
Кстати, об «Орестее»: действие трех составляющих ее трагедий, повествующих о гибели рода Атридов, происходит годами примерно десятью позже событий, описанных Рэйчел Свирски с точки зрения Ифигении в изумительном рассказе «Память ветра». Да, «Орестея» – отнюдь не из добрых сказок.
Леда из одноименного рассказа М. Рикерт – действительно современный вариант Леды, упомянутой в «Памяти ветра» как мать Елены и Клитемнестры. Этот рассказ – очень «реалистический» взгляд на самое невообразимое из множества насилий, учиненных Зевсом в отношении женщин, как смертных, так и бессмертных.
Ненадолго отвлечься от жестокости и насилия греческих мифов позволит нам очаровательное «Сказание о странствующем рыцаре» Нила Геймана, одна из двух включенных в «Мифические путешествия» историй, вольно трактующих легенды о короле Артуре. Эта повествует о Святом Граале – чаше, из коей якобы вкушал Христос на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь и пот Спасителя, распятого на кресте. Согласно легенде, впоследствии Иосиф перебрался в Британию, а потомки его, спустя века, каким-то образом потеряли Грааль. Королю же Артуру было предречено, будто Грааль суждено отыскать величайшему из всех рыцарей – с этого-то поиски священной реликвии и начались.
Продолжая держаться в стороне от греков, перейдем к «Богу острова Ау» Энн Леки. Некоторые утверждают, что художественная литература сама по себе есть весьма действенное средство современного мифотворчества, что нужды современного человечества в мифах вполне удовлетворены фэнтези и научной фантастикой. Рассказ Леки – пример истории, не связанной непосредственно с известными мифами (хотя близнецы Этойе и Экуба вполне могут напомнить кому-то легендарных Ромула и Рема, основавших Рим, а кому-то – Каина с Авелем из иудеохристианской традиции), однако тема его – человек, заключающий сделку с богом, – вполне мифологична, а мифы, как правило, снова и снова учат нас держать ухо востро, когда ведешь дело с богами.
«Негромкие голоса, звучащие все отчаяннее» Ани Джоанны Де Ниро – история страсти и ревности, отсылающая читателя к мифам древней Скандинавии, но действие ее происходит в наши дни. Главная героиня – подобие Фрейи (или, может быть, Фригг – в сказаниях, развивавшихся сотни лет, даже в богинях порой возникает путаница). Мельком упоминаются «соколиный плащ, пара котов, вепрь и драгоценности» Фрейи. Да, у Фрейи имелся волшебный плащ из соколиных перьев (а может быть – соколиное оперение), позволявшее ей летать по небу. Если ей хотелось проехаться в колеснице, ту влекла вперед пара котов, ну, а верхом богиня ездила на вепре по имени Хильдисвини (что означает «Боевой вепрь»). Самым известным из ее драгоценностей было золотое ожерелье под названием Брисингамен, волшебный торк (то есть шейная гривна), выкованный четырьмя братьями-гномами; Фрейя же якобы заполучила его, переспав с каждым из четверых (но, может, и нет).
Немало сказок вложено в сказку Софии Саматар «Чудовища Восточной Африки». 1907 год. Пакистано-кенийский конторщик, нанятый отвратительным «великим белым охотником», со слов Мэри, «женщины с высокогорий», составляет своеобразный каталог – типологию африканских чудовищ. Добывший по одному экземпляру каждого вида зверей, встречающихся в здешних местах, белый охотник намерен поохотиться на новую дичь. В самом ли деле эти чудовища существуют, или они – просто легенда? Как бессильному драться с сильным и победить?
Рассказ Альетт де Бодар «Кер-Ис» переносит нас из Африки на север (но не слишком-то далеко). Кер-Ис – это мифический город, выстроенный у берегов Бретани королем Корнуайским, Градлоном, а, может статься, основанный за две тысячи лет до легендарного короля. Возможно, Градлон – король добрый, а может, и нет, но его дочь, Аэс[3] (если у короля действительно была дочь), Бодар убедительно, ярко изображает самим коварством во плоти. Все древние сказания сходятся на том, что она была зла, а Кер-Ис по той или иной причине ушел под воду.
Отсюда «Горгона», история о Медузе, могущественном персонаже греческих и догреческих мифов, рассказанная Танит Ли, переносит нас на островок у побережья Греции. Медуза, одна из трех сестер горгон, известна многим только как чудище со змеями вместо волос, одним взглядом своим обращающее людей в камень, а Персею с помощью Афины удается ее обезглавить. Однако даже самые основные сказания о Медузе далеко не настолько просты, не говоря уж о множестве разнообразных интерпретаций ее символического значения. Поищите их, рекомендую.
Оставив жаркое Средиземноморье, мы с вами, сопровождаемые Чарльзом де Линтом, отправимся в Оттаву, где познакомимся с современной интерпретацией еще одного мифического персонажа, центральной фигуры легенд о короле Артуре, в рассказе «Сны Мерлина в чаще Мондрима». (Действительно, этот персонаж, сплав исторических и легендарных личностей, не раз появлялся в различных легендах, и только затем был включен в сказания о короле Артуре.) Главная героиня рассказа де Линта, Сара Кенделл, встречается также в его романе «Лунное сердце». Написанный в 1984 г. и с тех пор сделавшийся классикой жанра, этот роман основан на мифологии кельтов и североамериканских индейцев.
Вернувшись назад, в Европу, мы познакомимся с «Калипсо в Берлине» – рассказом Элизабет Хэнд, чудесно дополняющим историю о Калипсо волшбой мрачнейшего сорта. В «Одиссее» Гомера Калипсо – нимфа, семь лет развлекавшая Одиссея на своем идиллическом острове Огигия, но даже обещание бессмертия в неволе его удержать не смогло. Нимф в греческих мифах великое множество – и водяных, и земных, и лесных. Не вполне божества, они накрепко связаны с отведенным им местом в природе.
Выбрать всего один рассказ из сборника Лизы Л. Ханнетт и Анджелы Слэттер Madness and Moonshine оказалось задачей нелегкой. Не раз перечитав этот сборник (не подумайте чего – с неизменным удовольствием), я, наконец, остановилась на самом первом рассказе – «Семенах». В этой истории Мимнир спасается от опустошительного Рагнарёка, надеясь избавиться от всего, что связывает ее с Асгардом. Тесно связанные меж собой, рассказы «Безумия и лунного света» повествуют о судьбах фей и фей-полукровок – ее потомков, рожденных в Новом Свете. Сама же Мимнир – отсылка к Мунину, одному из воронов Одина (второго ворона звали Хугином). Этих воронов Один посылает летать по всему Мидгарду и сообщать обо всем, что происходит, ему, однако они – не просто волшебные птицы-соглядатаи, они – часть самого отца и предводителя асов, оттого он порой и волнуется, если они улетают и подолгу не возвращаются.
Рассказ Низи Шол «Та, Чьими Трудами Мир Сотворен» вновь переносит нас в Африку. По словам Шол, ее история «во всем подражает голосам сказителей, звучащим в переводах западноафриканских народных сказок». Упоминает она и о том, насколько искажено то, что известно сегодня об африканских легендах и мифах (эта же тема затронута в рассказе Софии Саматар). Африканские мифы чаще всего передаются изустно; то же, что мы читаем, собрано и записано уроженцами Запада, считавшими африканцев неполноценными. Насколько точны могут быть подобные расистские источники? Как знать… однако сказания Африканского континента звучат снова и снова. Унтомбинде, что означает «девица высокого роста», известна нам в целом ряде обличий, самое же известное из них – дочь короля, который должен отбить у чудовища ее жениха.
3
В легендах о городе Ис, переведенных на русский язык, чаще – Дахут или Дауда.