Страница 10 из 13
«Копировальная бумага! Надо же! Я с девяностых такого раритета не видел», – внутренне восхитился Сергей.
– Последние сутки оплаченного номера истекают согласно времени заселения, то есть… – она посмотрела на часы, – в девятнадцать сорок две.
– Ясно. – Сергей забрал ключ, спрятал копию бланка и добавил:
– Не исключено, что мне понадобится у вас задержаться. – Взяв вещи, он направился к лестнице.
– Это возможно лишь в том случае, если у нас будут свободные места, – немедленно ответила женщина.
– Ну, разумеется, – усмехнулся Сергей.
Пройдя по узкому коридору крыла, освещаемому всего одной дежурной лампой, Сокольских все же сумел отыскать свой номер. Провернув ключ в тугом замке, Сергей толкнул легкую фанерную дверь и вошел внутрь. Отыскал на ощупь переключатель, включил свет.
Узкая кровать, стол с двумя стульями и здоровенный шкаф с приоткрытыми дверцами. Птица заглянул в шкаф. В пыльной пустоте на металлической перекладине сиротливо висели две проволочные вешалки. Окна заклеили, видимо, еще в конце восьмидесятых: узкие полосы газетной бумаги скукожились и намертво приросли к рамам. Лишь у форточки сорванные ленты сушеными гадюками уныло свисали вниз.
А вот что порадовало, так это наличие в номере пожелтевшей эмалированной ванны и отдельного туалета, что избавляло Птицу от вынужденных путешествий по коридорам пансионного крыла.
Сергей снял со стены плакатик «Не курить!». Воспользовавшись навыками оригами, скрутил из него бумажную коробочку, приспособив ее под пепельницу. Потом отодрал прикипевшую форточку, раскрыл, насколько позволяли петли, и закурил, выпуская дым на улицу.
«До второго кольца блокпостов отсюда километров пятнадцать будет. Дальше отстойник – «мертвый периметр», а потом снова кольцо ограждений, уже последнее. А за ним – Она. «Мертвый периметр» должен быть нешироким, где-то километров пять. И все это – сплошь бурьян, болота и овраги. Случайных людей там нет, зато наверняка патрули встречаются. В принципе, расстояние до Зоны можно покрыть за сутки, это если предварительно изучить вторую и третью линии блокпостов и заграждений. Естественно, немалая часть времени уйдет на то, чтобы их преодолеть».
В том, что придется попотеть, Сергей не сомневался. Он уже не рассчитывал на пофигизм и разгильдяйство здешних военных, халява осталась за первым КПП.
Птица принял душ и, переодевшись в спортивный костюм, сел ужинать.
Процесс поедания холодной тушенки был прерван осторожным стуком в дверь. Сокольских осторожно встал. Подумав, сунул в рукав куртки-олимпийки нож. Щелкнув хлипким замком, приоткрыл дверь.
На пороге, держа в руках целлофановый тюк с постельными принадлежностями, стояла пожилая женщина в синем хозяйственном халате.
– Здравствуйте. Вы позволите?
Сергей шагнул в сторону, освобождая проход.
Женщина вошла в номер и положила ношу на кровать.
– Конечно. Здравствуйте! – запоздало произнес Сокольских.
– Постельное белье, скатерть, полотенце, – надтреснутым голосом перечислила она. Потом неодобрительно посмотрела на пепельницу из плаката, перевела взгляд на открытую форточку.
– Извините, – виновато произнес Сергей, – просто на улицу выходить не хотелось, поздно уже.
Женщина вздохнула, достала из кармана сверток. Им оказался кусок белесого мыла. Положив его на краешек стола, она произнесла:
– Меня вы можете найти в хозяйственной комнате. Если не застанете, скажите на вахте или оставьте в дверях записочку. Если что понадобится поменять – обращайтесь. Смена белья и полотенец раз в три дня.
И посмотрев на шторы, почему-то виновато добавила:
– Новых нет. Вы уж как-нибудь с этими.
Она вышла, плотно затворив за собой дверь. Сергей постоял с минуту, потом подошел к двери, запер замок. Критически осмотрев, ножом, как отверткой, подкрутил хлипкие шурупы. Поразмыслив, поставил на задние ножки стул и прислонил его спинкой к двери: если ночью кто-то попытается открыть дверь, стул своим падением предупредит о незваных гостях.
Доев небогатый ужин, Птица расстелил постель и лег спать. Покрутившись с минуту под тощим казенным одеялом, он нащупал под подушкой приятный холод пээмовского металла и погрузился в сон.
Сны были обрывистыми и тревожными. Виделись то облезлые хари, то бегущие без рельсов поезда, а потом и вовсе уж какой-то бред.
Ему приснилось огромное пушистое облако, к которому был приставлен конец пожарной лестницы. Опиралась же она на живую кашу копошившихся мохнатых существ. Посреди лестницы висел Серега.
Судорожно перебирая руками перекладины, он пытался подняться наверх. Каждый раз, когда облако было уже рядом, лестница неожиданно складывалась. Твари снизу нетерпеливо стучали крысиными хвостами, и Сергей, холодея от ужаса, вновь рвался к спасительной высоте.
Это длилось бесконечно долго, пока наконец Птица рывком не вскочил на заветную, клубящуюся снегом шапку. Потея от усилий, он втащил за собой лестницу и попытался отдышаться.
Когда же Сокольских осознал, что облако – это на самом деле огромный клуб радиоактивной пыли, оно гнилостно лопнуло. Вместе с лестницей он полетел в чавкающий внизу ад.
Резко открыв глаза, Сергей проснулся. Было уже утро, за окном пели птицы и грохотала металлическая стремянка. В свете выглянувшего впервые за все это время солнца он снова осмотрел комнату. Она была такой же, как и вчера. На столе лежали сморщенные сухофрукты, на плечиках вешалки болталась высохшая одежда. Стул по-прежнему подпирал дверь.
Часы показывали четверть десятого. Необходимо было провести этот день с пользой. Поэтому, несмотря на сильное желание поспать до обеда, Сергей умылся и поскреб бритвой мятую физиономию. Одевшись, спустился на улицу.
Здание пансионата представляло собою букву «П», обращенную верхней перекладиной в сторону дороги. Во внутренний двор, образованный правым и левым крыльями строения, выходили лестницы. По одной из них Птица и вышел на свежий осенний воздух.
Асфальтовые дорожки, дикие груши, ветки рябины – маленький парк жил своей неторопливой жизнью. Возле распределительного щитка трансформаторной будки возился человек. Распахнутая дверца с облезлыми буквами «ЩР-7» скрывала его лицо и плечи. Алюминиевая стремянка, разложенные инструменты и «Твою мать, да что ж такое…» выдавали серьезность мероприятия. Сергей заинтересованно подошел ближе.
Молодой мужчина в советской спецовке молодежных строительных отрядов осторожно тыкал индикаторной отверткой в недра трансформатора.
– Бог в помощь, – поприветствовал его Птица.
– Не отказался бы… – Мужчина отложил отвертку и задумчиво почесал затылок. – Все утро колупаюсь. Не пойму: то ли от воды закоротило, то ли реле от старости накрылось?
Сокольских заглянул в щиток, осмотрел его. Взяв отвертку, кивнул на трансформатор:
– Разрешишь?
– А шаришь? – вопросом на вопрос ответил электрик.
– А то! Пятый разряд, до «штуки» допуск. – И Сергей начал деловито свинчивать заднюю крышку.
– Ну, тогда валяй. А то, если честно, у меня уже руки ходуном ходят. – Электрик достал из кармана сверток с семечками и принялся их неторопливо лузгать. Закрашенные толстым слоем краски болты поддавались с трудом. Открутив восемь штук, Сергей снял крышку.
– Ну, что там?
– Похоже, предохранитель сработал да и прикипел. Чистить надо, а так нормально вроде. – Птица постучал отверткой по металлу, и с предохранительного реле посыпалась труха нагара. Зачистив контакты до блеска, поставил все обратно, посадил крышку на два болта, а остальные кучкой сложил сверху.
– Дальше сам, – улыбнулся Сергей и вытер руки о протянутую ветошь.
Электрик склонился над щитком, щелкнул, и трансформатор тотчас жизнерадостно загудел.
– Вот спасибо, выручил. – Мастер пожал Сокольских руку и представился: – Сашко. Кореша кличут Мангустом. Но это длинно, поэтому можно просто – Манга.