Страница 6 из 20
Каждая операция длилась по четыре-пять часов. А каждый гендер переносил по четыре операции и проводил в доме не меньше двух недель. Ведь после каждого вмешательства нужно было дать время организму измениться и приготовиться к новым «исправлениям». Атрелла никогда не спрашивала, сколько отец запрашивал за каждую операцию, с ним рассчитывались через банк, но, судя по тому, что он купил новый дом на окраине Гразида и жили они безбедно – платили помногу. А если Гедерин ему откажет? Может такое быть? Вполне… тогда отцу придется… нет, он, наверное, сразу предложит помощнику хорошие деньги за ассистирование. Ну и ладно! И пускай! А она помогала совершенно бескорыстно. Ей вообще очень нравилось лечить. Просто так. Не за что-то, а потому что очень приятно больных делать здоровыми.
Атрелла действительно ощущала процесс выздоровления как какое-то свечение оранизма, которое возникало, если болезнь исчезала под ее руками.
Она провела правой ладонью перед лицом и принялась рассматривать ее. Талант отца передался ей. Это понятно. Так бывало не со всеми, но вполне естественно, когда дети наследовали способности родителей. Во всяком случае, она могла также много, как отец. Не все понимала, но ощущала в себе силу исцеления. Умение хорошее, знаний вот маловато и опыта. В детстве она замечала что, ссадины и ранки у товарищей по уличным играм заживали от ее простого прикосновения. И это никого не удивляло. Неплохие лекари рождались и в тех семьях, где не было никаких предпосылок для этого. И не считалось чем-то чудесным, если годовалого младенца водили босыми ножками по больной пояснице дедушки или бабушки и боли проходили. Таких «целителей» можно было встретить в каждой деревне десятки.
В салоне тарантаса тускло светили молочные шары, отчего свет был белым, неживым. Атрелла рассматривала руку, пальцы, ногти. Повинуясь ее желанию, ладонь становилась полупрозрачной, видны были сосуды, мышцы, косточки. По сравнению с отцовской рукой, широкой как лопата – ее ладонь тонкая, пальцы длинные, но не такие, как у гендеров – паучьи, а просто изящная девичья рука.
Руки лекаря могут преодолевать любые живые ткани, если только это не железо или камень, провести руку можно через одежду и даже через тонкий слой дерева. Главное – это почувствовать вибрацию ткани. У живых вибрации особенные, у неживой ткани дерева или материи одежды – вибрация отличается, но особых проблем с проникновением нет. Вот только целиком через деревянную стену не пройти, нужно раздеваться догола. Атрелла слыхала, что некоторые лекари могут полностью погружаться в растущее дерево. Вот только выходил ли такой лекарь обратно? Способности осознанно чувствовать организм, как и способности волшебников обычно проявляются у детей лет с четырех – пяти, и достигают максимума к одиннадцати – двенадцати. И тут как кому повезет. Чем больше систем одновременно может ощущать и контролировать лекарь, тем выше его ранг. Большинство целителей ограничивается двумя, самыми простыми, десятки – тремя, и только единицы могут сразу держать под контролем все системы. Лекари первого и второго рангов могут заживить несложные раны и снять боль. Третьего и четвертого ранга – способны собрать переломанного человека и при этом избавить от боли, но им не хватает сил довести пострадавшего до полного исцеления даже за один день, потому остпавляют человека в госпитале и каждый день доводят его здроровье до кондиции, были бы у того деньги. Пятого и шестого рангов – специалисты наиболее востребованные в госпиталях, выполняют сложнейшие операции и лечат тяжелые болезни, вроде раковых опухолей. Конечно, для этого еще нужно много учиться. Одной чувствительности и интуиции мало. Работа лекаря отнимает немало сил, поэтому нужно хорошо питаться. А чтобы хорошо питаться, нужно обязательно работать за деньги. Это – закон. Всякий труд должен оплачиваться. И звучит однозначно: «Всякая работа должна быть оплачена и с дохода выплачен налог в государственную казну». Бесплатно работают только дурачки, безумцы или преступники – враги государства. Правда, иногда очень хочется всем помочь и всех вылечить. Прямо до зуда в ладошках. Но такая работа не накормит. К тому же и закон запрещает. Папа говорит, что бесплатно можно помогать только друзьям и родственникам или в долг. А если чужие просят, то нужно обязательно за плату или под расписку. А то от благотворительности недолго и с голодухи ноги протянуть. Ведь кормить бесплатно точно никто не станет, кроме монастыря Лита. При этих богадельнях всегда есть благотворительные харчевни для нищих, но и там дают еду, если поработаешь на уборке или уходе за больными.
Будто бы в ответ на эти мысли, с передних сидений потянуло съестными запахами. Дорога всегда пробуждает аппетит, и запасливые путники обязательно берут с собой чего-нибудь перекусить.
Девушка вдруг вспомнила, что ела давно, ужинали еще до шести вечера, а в гневе на отца забыла положить в сумку хоть что-нибудь из еды. Она ведь не собиралась уходить из дома, все произошло само собой. Атрелла сунула руку в сумку, зная, что не найдет там ничего съестного. Это было подсознательно, а вдруг, где-то в уголке за подкладкой завалялся сухарик или конфетка? Желудок наполнился соком и, переминая в складках слизистой активную кислоту, удивлялся отсутствию еды. Нужно было срочно что-то делать. Но что?
Можно сходить вниз, к машинистам. Те знают, что среди пассажиров почти всегда найдется голодный и берут с собой свертки со снедью, на продажу. Только цены задирают раз в десять. Но это их право. Не хочешь – не бери и сиди голодный. Атрелла представила, что этот рыжий запросит за пару бутербродов и бутылочку компота из сушеных ягод еще один лит, и голод немного уменьшился.
Она принялась глубоко, но не шумно дышать. Кислород прихлынул к мозгу, голова закружилась, сигнализируя, что еще чуть-чуть, и произойдет потеря сознания. Атрелла не купилась на этот обман: она хорошо знала, что сознание померкнет еще не скоро, и есть время накачать кислород в ткани. Легкое покалывание и подергивание в мышцах сообщило, что активизировались ферменты, расщепляющие жир. Теперь нужно было перехватить образовавшийся избыток жиров в крови, не дать бесцельно сгореть, а сперва, перекачать через печень и превратить в сахар. Часть энергии, полученной из жира, пошла на синтез глюкозы, однако печени этот сахар был не нужен, у нее был полон запас гликогена – животного крахмала. И поднявшийся уровень глюкозы в крови уменьшил чувство голода. Желудок немного успокоился, но появилось легкое жжение в мышцах и коже. От недорасщепленного жира в крови остались обломки – молекулы кетонов, они еще больше снизили аппетит и вызвали чувство легкого опьянения. После такой процедуры организм требовал покоя.
Атрелла не заметила, как задремала. Очнулась она от того, что задергался пояс на талии. Стараясь не шевелиться, она сделала веки прозрачными.
Один из фардвов, ранее сидевший на передней лавке, стоял рядом и копошился в сумке Атреллы.
Стараясь не показать вору свое пробуждение, она, тихонько сложив правую ладонь в форме копья, быстрым движением, прямо через одежду воткнула руку в грудь фардва.
И вот уже горячее сердце бьется в ее ладони.
Воришка не ожидал такого решительно противодействия. Как не ожидал, что спящая девка окажется лекарем. От страха он чуть не потерял сознание, инстинктивно отшатнувшись.
Атрелла немного сжала его сердце пальцами, и вор застыл, почувствовав, приблизившуюся смерть. Он не вспомнил, что лекари-литарии не убивают. Как только девушка ослабила хватку, он снова попытался отскочить, но Атрелла уже послала в позвоночник парализующий импульс, и ноги фардва приросли к полу.
– Отпусти, – одними губами просипел неудачник, – я ничего не взял.
Он понял, что крепко влип. До сих пор обворовывать лекарей ему не приходилось. Воровское братство официально не запрещало этого, лох он везде лох,
Страх его Атрелла чувствовала и не могла понять, нравится ей это или ей или все-таки больше жаль вора-неудачника.