Страница 13 из 15
Александр Карри фыркнул:
– Этот Мак-Нейл за тобой сюда не приехал?
– Как бы он мог себе это позволить, отец? Ему приходится все, что он может заработать, платить за обучение в колледже.
– Ты ни пенни не увидишь из моих денег, Кэтлин, если за него выйдешь. Имей в виду!
Наконец утомительный путь пришел к концу, и потом, когда девушки причесывались в комнате Кэтлин, Миган спросила:
– Там, в Элефсине, это был Мак-Нейл?
– Кто ж еще? – рассудительно ответила Кэтлин. – Я ему сказала, что он глупец – так далеко ехать.
– Это он был Иакхом?
– Нет, конечно. Миган, по шотландским законам мы с Иэном муж и жена.
– Муж и жена! – Миган села на кровати, ошеломленная известием. Но тут же вернулась к своей обычной манере вести беседу. – Ну и дура ты все-таки!
– Всегда рада выслушать твое мнение, – ответила Кэтлин с чувством.
– Но зачем ты это сделала, глупенькая?
– Я так хотела, а его уговорила. Но я не знала, что он поедет сюда, болван эдакий!
Миган захихикала.
– Хотела бы я посмотреть на лицо твоего отца, когда он узнает!
– Он не узнает. Мы не будем жить вместе, пока Иэн не кончит курс и не найдет работу.
– Я на твоем месте сказала бы ему и вытерпела ответ. Кстати, Кэт, почему ты вчера не заорала? Я бы тебя куда быстрее нашла.
– Не могла. Все бы знали. Он ничего такого не думал, Миган.
– Он подлец, вот он кто!
– Я ошиблась, идя на голос Иэна. Темнота очень обманчива.
– Но как…
– Я думаю, он пошел за мной. Я дважды выходила увидеться с Иэном, и он, видимо, каждый раз шел за мной.
– Но, Кэтлин, это же ужасно! Ты должна сказать моему отцу. Он положит этому конец.
– Я теперь буду с Иэном. Он поведет одну из наших машин. И все будет в порядке.
– Ну, я наверняка на нем оставила отметину, пусть знает, подлец!
Глава IV
– Эй, Ксанфий!
– Что?
– Ты не заметил?
– Что еще?
– Как испугался он меня?
– С ума сойти!
1
В Афинах миссис Брэдли получила письмо от Мэри Хопкинсон. После новостей о своей дочери Олвен жена сэра Рудри перешла к разговору о муже.
«Я надеюсь, – гласило письмо, – что Рудри и Александр как-то ладят. Я забыла тебе рассказать о древних Аполлонах. Ты знаешь, что их несколько. Я не знала, пока не началась эта жуткая свара, но есть Аполлон Стрэнгфорда и мраморная статуя юноши, а еще, кажется, Аполлон из Суниона. В общем, Александр сыграл с Рудри очень злую шутку: поручил знакомому скульптору сделать еще одну статую и подделать ее под старинную. Потом он сделал вид, что какой-то его друг нашел эту статую где-то на Сицилии. Мой бедный Рудри поддался на этот безбожный обман и написал статью в «Археолог». Александр тут же написал редактору письмо, где ставил под сомнение подлинность статуи. Конечно, над Рудри все смеялись, и это было очень плохо. Рудри думает, что никогда не загладит впечатления об этой статье, бедняжка. Ученые сложно переживают такие вещи. Он на все готов, чтобы расквитаться с Александром. Я все еще не могу понять, зачем он пригласил Александра в экспедицию. Наверное, он думает, что сможет ему показать…»
Миссис Брэдли дочитала письмо до конца, которое заканчивалось обычными общими сплетнями, вздохнула, зажгла спичку и сожгла письмо в камине.
Весь следующий день у экспедиции прошел спокойно. Сэр Рудри писал дневник и посвящал окружающих в подготовку визитов в Эпидавр и Микены, но в основном он отдыхал. Миссис Брэдли сочла это тревожным признаком, зная его темперамент и характер. Александр Карри, вспыльчивый, с кирпично-красным лицом, зафрахтовал судно, на котором паломникам предстояло прибыть в Нафплион. Каковы бы ни были его недостатки, он умел искусно торговаться, и как ни критиковал сэр Рудри условия, на которых Александр получил судно, цена была необычайно низкой.
Корабль под названием «Аргос» стоял в Фалерской бухте, и вся компания добиралась до него на весельных лодках. Это было каботажное судно огромной ширины, малой осадки, с шумной машиной и своеобразными кивающими движениями, придающими ему заметную, хотя и не слишком приятную индивидуальность. Паломники толпились у его мощного неуклюжего ограждения, отремонтированного за счет сэра Рудри перед отплытием из Фалера. Плавсредство смело устремилось через море к Эгине, потом к Гидре, потом к Специи и вверх по заливу к маленькому дружелюбному Нафплиону с его пыльной гаванью, гоняемым ветром мусором, ухабами на дорогах, обрывом, окрестными горами и торчащим скалистым перешейком под стенами Паламиди.
Под шумный восторг моряков, которые, очевидно, думали, что их тепло поздравят с прибытием в порт, указанный сэром Рудри, судно встало на якорь. Весельные лодки доставили пассажиров на берег. Порт Аргоса не производил особого впечатления, если не считать хмурой цитадели на высоком обрыве. Мальчишки немедленно стали просить разрешения на него взобраться. Однако, поскольку путешествие на корабле заняло почти двое суток, а солнце уже садилось, сэр Рудри объявил, что экспедиция останется на ночь в Нафплионе и в Эпидавр выступит утром. Поэтому все участники решили взобраться на Паламиди. Они поднялись по ступеням напротив пухлого улыбающегося венецианского льва, встроенного в стену, и вскоре оказались среди пустых камер без дверей, где когда-то содержались приговоренные. Путешественники обошли крепость, дворы с амбразурами для мушкетов, осыпающиеся разбитые крепостные валы.
Отсюда открывался красивый вид на всю ширь моря, гор, мысов и треугольных бухт. Старшие члены экспедиции показывали друг другу, как равнина «конями обильного Аргоса» сужается и охватывает проход к Коринфу, младшие издавали восклицания, восхищенные красотой вида, или бросали камешки вниз к цитадели, метя в кактусы на каменистых стенах.
– Вон там, – сказала миссис Брэдли камнеметателям, указывая на островок к югу, – находится остров Бурдзи, на котором живет греческий палач.
С интересом, который в них не смогли пробудить ни гора Эбея с Герайоном, ни вал Тиринфа, ни снежные вершины, возвышающиеся над морским горизонтом, мальчишки уставились на местожительство бывшего заключенного, спасающего собственную жизнь ценой жизни других преступников. Они стали расспрашивать миссис Брэдли о задачах и намерениях палача, его образе жизни, возможности удрать и скрыться. Она отвечала живописными, но в основном правдивыми подробностями, и эта беседа все продолжалась, когда отряд вернулся и проследовал в гостиницу.
Нафплион, почти единственный среди малых греческих городов, в котором есть пригодная для жилья гостиница, принял их вполне достойно. Миссис Брэдли уже собиралась отложить сборник современной поэзии и лечь спать, как в ее дверь постучали. Она закрыла книгу и произнесла самым приятным голосом:
– Войдите!
Перед Кэтлин, принявшей это приглашение, предстала желтолицая миниатюрная старая леди в сиреневом халате – маленький корабль все же позволил перевезти такие принадлежности цивилизации, как халаты и купальные костюмы. Дама дружелюбно улыбалась, и Кэтлин сразу почувствовала к ней нежность и доверие.
– Это только я, – сказала она. – Я хотела… можно с вами поговорить? Вы не устали?
– Ни в малейшей степени, дитя мое.
– Ну вот, тогда я хотела сказать: есть одна вещь, которую я должна вам сообщить. То есть я хочу рассказать кому-нибудь, а Миган думает, что вы самый подходящий для этого человек. В смысле, который будет знать, что делать.
– Слушаю, дитя мое.
– Мне все это не нравится. Кого-то смерть настигнет раньше, чем мы вернемся домой.
– Вот как вы думаете? – спросила заинтересованная миссис Брэдли. – Кого?
– Вот и Миган меня это спросила. Я не знаю. У нас в роду у некоторых есть дар ясновидения. У меня он не очень сильный, но все же есть. Что можно сделать?
– Ну, как что? Ничего.
– Вы мне не верите?
– Нет, – ответила миссис Брэдли, кивая медленно и ритмично, – нет, я вам верю. Скажите, что вы делали в Элефсине?