Этот безнравственный шеф

– Где ключи от твоего дома? – спросил он.

– В сумочке, – пропищала я.

Потом он обратился к Ирене:

– Бери ключи, садись в такси, они стоят у клуба, и едь к ней домой. Присмотри за Ноа. Уже ночь, не буди его. Если он проснётся, то не говори ему, что случилось. Если спросит, где Эмма, скажи, она со мной. Соври, что мы встретили деловых партнёров и нам нужно было задержаться на вечеринке дольше, а ты не осталась, чтобы не мешать. Если что, пусть Ноа звонит мне. Мы поедем в госпиталь. Я тебе позвоню оттуда, как станет что-то известно. Всё поняла?

Ирена послушно кивнула и тут же бросилась к моей сумочке, выуживая оттуда связку ключей. Тем временем мой шеф достал своё портмоне, вытащил оттуда несколько купюр и протянул моей подруге.

– Держи, – сказал он повелительным тоном. Она уставилась на деньги в недоумении.

– Зачем? – спросила она.

– На такси.

– У меня есть, – ответила Ирена уверенно, продолжая недоуменно пялиться на господина Миллера. Похоже, ей ещё никто никогда не додумывался пытаться всучить деньги на проезд.

– Я сказал – возьми! – настоял он, впихивая бумажки ей в руки. – А теперь пойдём, – скомандовал он, поднимая меня на руки так легко, словно я ничего не весила.

Ирена, как собачка, мелкими шажками последовала за нами, держа в руках мою сумку и обувь. Я снова зарылась лицом в широкое плечо господина Миллера, чтобы не видеть, как на нас смотрят все вокруг. Мне было жутко стыдно. Я слышала, как шеф у входа поблагодарил кого-то и мы вышли наружу. Его машина была припаркована прямо на противоположной стороне улицы. Ирена помогла открыть дверь на пассажирское сидение, а господин Миллер очень осторожно посадил меня в машину. Моя подруга отдала мне сумочку, а туфли забрала с собой. Сейчас они мне были ни к чему.

– Я буду у тебя. Не переживай за Ноа. Надеюсь, всё обойдётся! Потом поговорим, – она улыбнулась мне ободряюще и захлопнула дверь.

Господин Миллер сел за руль. Только в этот момент я обратила внимание, как сильно он нервничал. Он провёл рукой через свою блондинистую шевелюру, потом почесал бороду, потом поправил зеркало заднего вида, потыкал кнопки на радиоприёмнике и лишь после запустил мотор, выруливая машину с парковки. Я посмотрела на электронные часы. Уже было почти два часа ночи. Неужели он специально примчался за мной в такое время? Он спятил?

– Господин Миллер, как вы оказались в клубе?

Он бросил на меня зверский взгляд:

– Мне позвонил официант, который обслуживал вас сегодня. Он мой хороший знакомый. Вы пришли, назвав моё имя, вот он мне и позвонил, заподозрив, что с тобой случилось неладное. Ты, дура, ещё и отнекивалась, что всё в порядке! А если бы вы пошли в другое место и с тобой что-нибудь приключилось? Что было бы тогда? – рявкнул он, раздражаясь. – Почему твоя пустая башка такая легкомысленная?! Ты же, в конце концов, мать! Нужно быть внимательней!

– И вы только поэтому приехали? – удивилась я искренне, игнорируя всю его тираду о моей безответственности. Я не видела своей вины в том, что произошло, и предвидеть все неприятности наперёд не могла. Конечно же, это происшествие доставило всем кучу неприятностей и поставило меня в неловкое положение перед шефом. Ему пришлось спасать меня, хоть я его об этом и не просила.

– Ты нормальная или как? Конечно, я приехал! Я уже разрисовал себе не знаю что! Меня чуть удар не хватил! – взбесился он не на шутку.

Я долго таращилась на него и правда не могла понять, чего он так распаниковался. Ну да, я была его помощницей, и мы работали вместе, но это не было поводом, чтобы настолько остро реагировать, подрываться средь ночи, лететь на всех парах, чтобы выручить меня, и делать в придачу такое обеспокоенное лицо. В конце концов я не была на смертном одре, и как-нибудь эта ситуация всё равно бы разрешилась, но в душе я была очень благодарна судьбе, что всё закончилось именно так и он приехал за мной.

– Спасибо, – сказала я тихо. Он стрельнул в меня каким-то странным взглядом.

– Ещё пять минут, – объявил он. – Мы почти приехали. Держись давай, немного осталось.

6

Никогда бы не могла подумать, что мой шеф может оказаться настолько заботливым! Распутность и легкомыслие вписывались идеально в его образ, но не курица-наседка. Наверное, я его всё-таки недооценивала. Впервые я подумала, что совсем ничего о нём не знаю, хотя долгое время была убеждена в обратном. Неужели я относилась к типу людей, которые раздавали штампы по первому впечатлению?! Конечно же, я понимала, что все люди обладали своими достоинствами и недостатками, но в некоторых недостатки явно перевешивали достоинства, как в моём шефе. Я не умела симпатизировать испорченным людям, в том числе и мужчинам, хотя тип «злых мальчиков» многие женщины находили очень даже притягательным, но не в моём случае. Мне нравились спокойные и немногословные мужчины, которые предпочитали слову дело. Хотя о каких вкусах могла идти речь?! Я все годы любила всего лишь одного мужчину – моего бывшего мужа Мартина. Да и он оказался далеко не тем человеком, каким я его себе представляла. Видимо, не так уж и хорошо я разбиралась в людях, как всегда думала.

Мы подъехали и остановились прямо у входа в отделение скорой помощи.

– Сиди. Я сейчас вернусь, – отрезал господин Миллер и выскочил из машины. Меньше чем через минуту он пришёл обратно в сопровождении медбрата в белом халате. Тот катил перед собой инвалидное кресло. Медбрат подался вперёд, когда господин Миллер открыл дверь с моей стороны. Он хотел помочь мне пересесть в кресло, но шеф помешал ему, удержав за плечо.

– Не нужно. Я сам, – заявил он и вынул меня из машины, снова поднимая на руки и прижимая к груди. – Куда её нести? – спросил он просто.

Парень пытался протестовать, объясняя, что так не положено и нести меня опасно, но тот и слышать ничего не хотел. В итоге ему пришлось ретироваться, и бедный медбрат, опустив голову, повёл нас по стерильным коридорам в приёмное отделение. Молодой человек быстро понял, что перечить моему шефу бесполезно. У господина Миллера всегда как на лбу было написано: «Моё слово – закон».

Я сконфузилась и покраснела, но стеснение странным образом вытесняло чувство боли. Ну в самом деле, подобное ослиное упрямство в такой ситуации – это было уже чересчур! Я чувствовала себя ребёнком в его руках. Не то чтобы он сильно походил на взвинченного папашу, просто это было как-то странно, когда тебя не доверяют чужим рукам. От смущения мне хотелось только одного – освободиться как можно скорее, но с другой – прижаться к нему сильнее. Мужественность и сила, которые источала каждая пора его тела, словно подзаряжали меня изнутри. Мне уже не было страшно и не хотелось больше плакать от безысходности и боли. Всё казалось сносным и вполне терпимым. А ещё шеф чертовски приятно пах! Он не впервые был близко, и всё же его индивидуальный аромат я распознала лишь сейчас. Я еле сдерживалась, чтобы не обнюхать его всего. При этой мысли моё лицо по новой обдало жаром. На меня точно плохо влияла его извращенская натура! Работа в течение трёх месяцев под его началом, когда за стенкой практически ежедневно происходила порнография, неизбежно оставила на мне свой след.

Господин Миллер занёс меня в маленькое помещение, отделённое от других таких же толстыми белыми занавесками. После того как он опустил меня на кушетку, к нам сразу зашёл врач с медсестрой. Не теряя времени, он начал осматривать мою травму.

– Как это случилось? – спросил он сухим обыденным тоном.

– Нога на каблуке подвернулась, – ответила я уклончиво.

Мне не хотелось рассказывать все подробности. По идее, виновата была та девушка. То, что она сделала, являлось умышленным нанесением телесных повреждений и было уголовно наказуемо. Она должна была бы нести все расходы по моему лечению и реабилитации. Но мне видеть её и разбираться с ней совсем не хотелось, поэтому я умолчала правду.

Доктор покосился на меня с недоверием, – так же, как и мой шеф. Такое ощущение, что на мне было написано, что я что-то недоговариваю. Неужели я была настолько плохой врушкой?! Но никто ничего не сказал. Медсестра вбила мои данные в компьютер вместе с коротким описанием происшествия. После этого доктор, не особо осторожничая, схватился за мою стопу и потянул её вверх. Я протяжно простонала, и меня прошиб холодный пот.