Поэмы Оссиана

"Суровый юноша, я не люблю тебя!

Для девы черных глаз твоих ужасен пламень,

И сердце лютое в груди твоей, как камень.

А ты, Торманов сын, прелестный Каитбат!

К тебе любви моей желания летят;

Ты мне любезнее, чем солнце золотое,

Когда, прогнав грозу, в торжественном покое,

Оно является на тверди голубой.

Скажи, не встретился ль с тобою ратник мой?

Здесь Морна ждет его желанного возврата".

"И долго Морне ждать младого Каитбата!

Уж сталь моя в его обагрена крови;

Близ Браннских струй его рука моя сразила,

На Кромле витязю воздвигнется могила.

Но, дева, отвечай на жар моей любви:

Сильна моя рука, как ветер океана".

"Итак, уж нет тебя, прекрасный сын Тормана!

И Морны ясный взор наполнился слезой.

Итак, уже погиб, любезный ратник мой!

Любил предшествовать ты звероловцам горным,

Враждебным пришлецам был страшен твой удар...

И ты его сразил, свирепый Дюкомар!

Злодей, ты навсегда разрушил счастье Морны!

Но сжалься надо мной: вручи мне сталь твою,

Да кровь любезную слезами оболью".

Смягченный горькими отчаянной слезами,

Он ей вручает меч; и дева с торжеством

Пронзает грудь его холодным острием.

Как камень, от скалы отторгнутый громами,

Он пал и руки к ней дрожащие простер:

"О Морна! смертный мрак уже покрыл мой взор;

Я чувствую в груди жестокий холод стали.

Отдай, молю, мой прах Моине молодой;

Меня ей одного мечты изображали;

Она могильный холм возвысит надо мной;

Ловец узрит и дань заплатит мне хвалой...

Но, дева юная, почувствуй сожаленье:

Уж льется по костям моим оледененье,

Теки на помощь мне, прекрасная, теки,

И сталь кровавую из груди извлеки".

Она приближилась и слезы проливает,

И сталь кровавую из груди извлекает:

Коварный Дюкомар, собрав остаток сил,

Исторгнул меч из рук и грудь ее пронзил.

Она падет, как цвет, повергнутый грозою;

Прекрасные власы расстлались по земле;

И закипела кровь багровою струею

Вдоль груди, снежною блестящей белизною,

И бледность томная явилась на челе;

Пещера смертное узрела содроганье,

И камень повторил последнее стенанье.

1823

П. П. Шкляревский

ПЕСНЬ ОССИАНА

В долине сокровенной

Блистает красотой

Цветочек серебренный

Небесною росой;

Пустынный ветр, играя,

В его листах шумит,

И он, главу склоняя,

Так ветру говорит:

"О ветр, крылом свистящий!

Зачем играешь мной?..

Дай прохладить блестящей

Главу мою росой!

Сим перлом окропила

Ночь тихая меня!..

Увы! судьба решила!..

Увяну скоро я!..

И стебель мой склонится

На сей пустынный прах!..

Не буду веселиться

Я солнцем в небесах,

Ни кроткою луною,

Ни юностию дня,

Ни светлою росою,

Сребрящею меня!..

И стебель мой истлеет,

Увянет цвет в листах,

И ветер их развеет

В долинах и полях...

И зверолов с зарею

Напрасно в луг придет;

Пленявшего красою

Цветка он не найдет!

Напрасно будет в поле

Смотреть со всех сторон

Меня не будет боле,

Меня не узрит он.

"Где ты цветочек милый

Краса долины сей?"

И слез поток унылый

Покатится струей!.."

Так некогда увянет

И старец Оссиан,

И арфы песнь престанет

Пленять героев стран!..

"Где славный сын Фингала,

Так скажет зверолов,

Чья песнь воспламеняла

Героев на врагов!..

Что персты не летают

По пламенным струнам?.."

И слезы заблистают,

Струяся по щекам!..

И там, где арф струнами

Я битвы воспевал,

Где ты, Фингал, с сынами

В день брани пировал,

Где кубки круговые

Стучали по столам,

Там будут вепри злые

Скитаться по лесам;

Умолкнет глас гремящих

Фингалу бардов гимн;

Не будет от горящих

Дубов взвеваться дым;

И башни наклоненны

Оденет мох с травой,

И терн уединенный

С крапивою седой;

И ветр, играя листом,

В чертогах восшумит;

"Нет барда!" - эхо с свистом

Уныло повторит!

Лишь небо озлатится

Янтарною зарей

На гроб придут резвиться

Лань и олень младой;

Лишь зверолов, стрелами

Спешащий серн разить,

С играющими псами

Могилу посетит.

1823

В. Е. Вердеревский

КОННАЛ И ГАЛЬВИНА

ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ "ФИНГАЛ"

Свершив труды войны счастливой,

Минутный гость родных лесов,

Коннал со стаей резвых псов

Бродил в пустыне молчаливой;

На высоты угрюмых скал

Взбирался дикою тропою

И там внезапною стрелою

Свирепых вепрей поражал.

В ловитве, в поле грозных боев

Нигде Конналу равных нет:

Его стремленье - ряд побед,

Его десница - смерть героев!

Но взор, как небо, голубой,

Уста и свежие ланиты,

Румянцем девственным покрыты,

Гальвины нежной и младой

Пленили дикого Коннала;

Дщерь Комла, цвет морвенских дев,

Душой героя овладев,

Сама любовь к нему познала.

С тех пор их радостные дни

Текли в беспечности невинной;

Так меж цветов ручей пустынный

Катит прозрачные струи.

Но враг Коннала дерзновенный,

Грумал их счастье отравил,

Он взор на деву устремил,

Безумной страстью воспаленный.

Бродя с утеса на утес

И протекая гор вершины,

Он ждал застенчивой Гальвины,

Как серны ждет коварный пес.

Однажды в густоте тумана,

Коннал, сокрывшись от друзей,

Притек с подругою своей

В пещеру храброго Ронана.

Там, на разрушенных стенах

Висели копья, стрелы, латы,

В углу лежал шелом косматый

И щит, поверженный во прах.

Коннал

Покойся здесь, моя Гальвина!

На высоте кремнистых скал

Я видел серну...

Гальвина

А Грумал?..

Сей грозный сын снегов Ерина?

Он часто знойною порой

Приходит здесь искать прохлады;

Меня страшат Грумала взгляды...

Улыбкой отвечал герой

Роптанью девы боязливой,

Взял лук - и к серне полетел.

Среди мечей, кольчуг и стрел

Одна в пещере молчаливой

Гальвина думала о нем

И молча вслед ему взирала;

Потом надела шлем, забрало,

Сокрыла перси под щитом

И гордо витязю явилась.

Едва узрел врага Коннал,