Страница 111 из 214
* Лормар был сыном Конмора и братом Суль-малы. После смерти Конмора Лормар наследовал его престол.
** Кахмор, сын Борбар-дутула. Судя по той пристрастности, с какой Суль-мала говорит об этом герое, очевидно, что она видала его, до того как он присоединился к войску ее отца, хотя предание недвусмысленно утверждает, что она влюбилась в него только после его возвращения.
"От Оссианова взора не скрылось, - сказал я, - что ринулся Кахмор со своих потоков излить свою мощь на И-торно, остров бессчетных волн. В единоборстве встретились два короля на И-торно - Кулгорм и Суран-дронло, каждый с острова своего гулкозвучного, суровый охотник на вепря! ***
*** Согласно преданию, имя И-торно носил один скандинавский остров. Там на охоте встретились Кулгорм и Суран-дронло, короли двух соседних островов. Они заспорили, чей удар сразил вепря насмерть, и между ними вспыхнула распря. Из этого эпизода мы узнаем, что скандинавы были несравненно более дики и жестоки, чем британцы. Примечательно, что имена, встречающиеся в этом рассказе, имеют не гэльское происхождение, и это обстоятельство дает основание полагать, что в его основе лежит истинное происшествие.
Они встретили вепря у пенистого потока, каждый булатом его пронзил. Они препирались, кто из них заслужил славу этого подвига, и мрачный бой разгорелся. От острова к острову послали они копье, преломленное и обагренное кровью, дабы призвать облаченных в доспехи звенящие друзей их отцов. Кахмор пришел из Болги к Кулгорму, багровоокому королю; я помогал Суран-дронло в его краю вепрей.
Друг против друга мы встали на берегах потока, что с ревом катился средь выжженной пустоши. Скалы в глубоких расселинах кругом возвышались, склоняя долу деревья. Рядом - два круга Лоды с камнем власти, куда по ночам опускались духи в темно-багровых потоках огня. Там, мешаясь с журчанием вод, раздавались возгласы старцев; они призывали ночные тени на помощь своим ратоборцам.
Беспечно стоял я с войском там, где пенный поток со скал низвергался.**** Багровый месяц всходил над горой. Временами я песнь запевал. На другом берегу юный Кахмор мрачно слушал мой голос, лежа под дубом в блестящих своих доспехах. Утро настало, мы бросились в битву, сраженье простерлось от края до края. Они падали, словно головки чертополоха под ветрами осенними.
**** Поскольку Оссиан не присутствовал при обрядах, описанных выше, мы можем предположить, что он их презирал. Это различие в отношении к религии является одним из доказательств того, что Каледония не была первоначально скандинавской колонией, как полагают некоторые. Когда речь идет о столь отдаленной эпохе, место положительных доказательств должны занять догадки.
Величавый воин явился в доспехах; мы с королем обменялись ударами. Один за другим пронзены наши щиты; громко звенели стальные кольчуги. Шлем его пал на землю. Враг сиял красотою. Очи его, два любезных огня, обращались средь вьющихся кудрей. Я узнал короля Аты и бросил наземь копье. В мрачном молчании мы разошлись, чтобы сразиться с другими врагами.
Не так завершилась борьба королей.* Они сошлись в гулкозвучной схватке, словно встретились духи на темных крыльях ветров. Копья пронзили сердца обоих, но не пали противники наземь. Скала удержала падение, и, полусклонясь, они умирали. Каждый вцепился в кудри врага и, казалось, свирепо очами вращал. Поток со скалы орошал их щиты и мешался с кровью внизу.
* Кулгорма и Суран-дронло. Единоборство королей и их поведение перед лицом смерти весьма живописны, и в них выражается та свирепость нравов, которая отличает северные народы. Дикая мелодия стиха в подлиннике неподражаемо прекрасна и очень сильно отличается от остальных сочинений Оссиана.
Кончен бой на И-торно. Чужеземцы встретились в мире: Кахмор с многоводной Аты и властитель арф Оссиан. Мы предали мертвых земле. Путь наш лежал к заливу Рунара. Издалека катились зыбучие волны, качая легкое судно. Мрачен был сей наездник морей, но свет там сиял, словно солнечный луч среди клубов дыма над Стромло. То близилась дочь Суран-дронло,** дико сверкая взорами. Очи ее - блуждающие огни меж растрепанных кудрей. Рука ее белая простирает копье, высоко вздымается грудь, белея, как волны вспененные, что чередой средь утесов подъемлются. Прекрасны они, но ужасны, и моряки призывают ветры.
** Предание сохранило имя этой принцессы. Барды зовут ее Руно-форло, причем в пользу достоверности имени говорит лишь то, что оно не гэльского происхождения; когда барды измышляли имена для иноземцев, они обычно не сохраняли такого отличия. Горные сенахии, часто пытавшиеся исправить недостатки, которые, как им казалось, они находили в творениях Оссиана, сообщают нам продолжение истории дочери Суран-дронло. Однако развязка этой истории столь неестественна, а события изложены с такой смешной высокопарностью, что, щадя сочинителей, я ее утаю.
Описание дикой красоты Руно-форло произвело несколько веков назад глубокое впечатление на одного вождя, который сам был не из худших поэтов. История эта романтична, но заслуживает доверия, если принять во внимание живое воображение талантливого человека. - Наш вождь, проплывая в бурю мимо одного из Оркнейских островов, увидел женщину в лодке вблизи берега, которая показалась ему, как он сам выразился, прекрасной, словно _внезапный солнечный луч над мрачно-бурной пучиной_. Поза женщины в лодке, столь похожая на позу Рунофорло в поэме Оссиана, так возбудила его воображение, что он страстно влюбился. Ветры, однако, увлекли его прочь от берега, и через несколько дней он достиг своего жилища в Шотландии. Там его страсть возросла до такой степени, что два его друга, опасаясь за него, отплыли на Оркнейские острова, чтобы доставить ему предмет его желаний. Расспросив местных жителей, они вскоре отыскали эту нимфу и привезли ее пылающему любовью вождю. Но каково же было его изумление, когда вместо _солнечного луча_ он узрел перед собою тощую рыбачку, притом далеко не юную. Предание обрывает историю на этом, но нетрудно догадаться, что страсть вождя вскоре угасла.
"Придите ко мне, обитатели Лоды! Кархар, бледный среди облаков! Слутмор, что бродит в воздушных чертогах! Корхтур, ужасный в ветрах! Примите врагов Суран-дронло, сраженных копьем его дочери.