Страница 109 из 214
*** На основании этих слов последующие барды выдумали, будто Лануль, которая здесь переодета молодым воином, влюбилась в Дут-кармора на пиру, куда тот был приглашен ее отцом. Эта любовь обратилась в ненависть, после того как он убил ее отца. Но _изменчивы эти небесные радуги_, утверждают мои авторы говоря о женщинах, и она почувствовала возвращение былой страсти, когда над Дут-кармором нависла опасность. Я же, составив более выгодное понятие об ее поле, приписываю душевное волнение Лануль тому, что она живо чувствовал! "оскорбление, нанесенное ей Дут-кармором, и такое мнение согласуется с продолжением повествования.
"Оскар с Лего, - сказал я, - да будет твоим потаенный холм этой ночью.* Ударяй в щит по примеру властителей Морвена! С приходом дня ты поведешь сраженье. Со скалы я узрю тебя, Оскар, как ты грозно вздымаешься в битве, словно духи средь бурь, ими подъятых. Для чего обращать мне очи в туманное прошлое, когда еще не взлетала песнь, как внезапный порыв ветров? Но могучие подвиги отмечают прошедшие годы. Как ночной наездник волн взирает ввысь на Тон-хену лучистую, так и мы обратим свои взоры на Тренмора, отца королей.
* В этом месте подразумевается известный обычай древних королей Шотландии удаляться от своего войска в ночь перед битвой. Рассказ, который Оссиав вводит дальше, касается гибели друидов, о чем я уже сообщал в рассуждении, предпосланном первому тому. Во многих старых поэмах говорится о том, что друиды, когда их положение становилось безвыходным, обращались за помощью к скандинавам и получали ее. Вместе с иноземными войсками прибывало множество мнимых волшебников; это обстоятельство имеет в виду Оссиан, описывая _сына Лоды_. Волшебство и заклинания не смогли, однако, взять верх, ибо Тренмор, поддержанный доблестью сына своего Тратала, окончательно сломил силу друидов.
Во всю ширь наводнил гулкозвучное поле Карахи племенами своими Кармал. Темной грядою волн катились они, пеной живою белели седовласые барды. Обращая багровые очи, брань они вокруг себя возжигали. Не одиноки были жители скал: сын Лоды средь них - голос, в свой сумрачный край с высоты созывающий духов. Он в Лохлине жил на холме, посреди безлиственной рощи. Пять камней близ него вздымали главы. Громко ревел его бурный поток. Часто он голос к ветрам возносил, когда метеоры сверкали крылами во мраке ночном, когда ущербленный месяц закатывался за холм. И не тщетно взывал он к духам! Они слетались к нему, шумя, как орлиные крылья. Они изменяли сражения ход на поле брани пред королями смертных людей.
Но тщетно пытались они изменить сраженье, что Тренмор возглавил, он повлек вперед смятенную брань; в темных пределах ее вздымался Тратал, словно свет восходящий. Было темно, и сын Лоды разослал свои знаки в ночь. Но не бессильных ты зрел пред собою, чадо иных земель!
Тогда завязался спор королей ** вблизи ночного холма, но кроток он был, словно два ветерка взмахнули над озером летним легкими крыльями. Тренмор, уже прославленный, уступает начальство сыну. Тратал пошел впереди отца, и супостаты были повержены в гулкозвучной Карахе. Могучие подвиги, сын мой, отмечают прошедшие годы".***
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
** Тренмора и Тратала. Оссиан ввел эту старинную быль в назидание своему сыну.
*** Те, кто изустно передают эту поэму, жалуются, что значительная ее часть утрачена. Особенно они сокрушаются по поводу утраты продолжения эпизода о Кармале и его друидах. Их сожаления объясняются тем, что там описывались волшебные заклинания.
В тучах забрезжил рассвет. Враг во всеоружии выступил. Рати смешались в Рат-коле, словно потоков рев. Взгляни, как сражаются короли! Они сошлись возле дуба. Сверкание стали скрывает темные образы; так встречаются два метеора в долине ночной: свет багровый льется окрест, и люди предвидят бурю. Дут-кармор повержен в крови. Победитель - сын Оссиана. Не безобиден он был в сраженьи, Мальвина, владычица арф.
Но не вступает на поле Катлин. Чужеземец стоял у источника тайного, где пена Рат-кола одевала мшистые камни. Клонится сверху береза ветвистая, расточая по ветру листья. Временами копьем обращенным касается Катлин потока. Оскар принес кольчугу Дут-кармора, его шлем с орлиным крылом. Он сложил их у ног чужеземца, и прозвучали его слова: "Разбиты враги твоего отца. Они полегли на поле духов. Слава возвращается в Морвен, как поднявшийся ветер. Почему же ты мрачен, вождь Клуты? Разве осталась причина для горя?"
"Сын Оссиана, властителя арф, скорбь омрачает душу мою. Я вижу оружие Катмола, что вздымал он во брани. Катлин тебе отдает кольчугу, высоко повесь ее в чертоге Сельмы, чтобы в далеком своем краю ты вспомянул злополучное чадо".
С белых персей спустилась кольчуга. То был отпрыск королевского рода, нежнорукая дочь Катмола с потоков Клуты. Дут-кармор узрел, как блистала она в чертоге; он на Клуту пришел ночною порой. Катмол встретил его в бою, но сражен был воитель. Три дня оставался Дут-кармор с девой, на четвертый она бежала в доспехе бойца. Она помнила свой королевский род, и душа ее разрывалась.
Зачем же, о дочь Тоскара из Луты, я стану рассказывать, как угасала Лануль? Могила ее на лесистом Лумоне в дальнем краю. Рядом бродил Суль-мала в дни печали. Она запевала песнь о дочери чужеземцев и касалась печальной арфы.
Приди же, Мальвина, луч одинокий, бодрствующий в ночи!
Суль-мала с Лумона
ПОЭМА
СОДЕРЖАНИЕ
Эта поэма, являющаяся, строго говоря, продолжением предыдущей, открывается обращением к Суль-мале, дочери короля Инис-хуны, которую Оссиан, возвращаясь с битвы в Рат-коле, встретил на охоте. Суль-мала приглашает Оссиана и Оскара на пир в жилище своего отца, находившегося в это время на войне. Узнав их имя и род, она рассказывает им о походе Фингала в Инис-хуну. Ненароком она упоминает Кахмора, вождя Аты (который тогда помогал ее отцу сражаться с врагами), что дает Оссиану повод рассказать о войне двух скандинавских королей Кулгорма и Суран-дронло, в которой участвовалисам Оссиан и Кахмор, каждый с противной стороны. - Этот эпизод неполон, так как часть подлинника утрачена. - Предупрежденный во сне тенью Тренмора, Оссиан отплывает от Инис-хуны.