Полевой дневник

– Шустрее, шустрее – у нас подходы сегодня по десять км, до полуночи будем шарахаться по твоей воле.

Услышав обычный утренний диалог, из-под полога палатки появляется Сергей Леонидович. Почесав бороду, смотрит в небо:

– Ну, блин, погодка, миллион на миллион, сегодня пахота по полной программе. Согласен? – и смотрит на меня, как будто я могу сказать, что не согласен.

– Давай карту неси, собьемся, а то сегодня опять притащишься в два часа ночи. Ночной съемщик.

Непонятно, говорит он это, осуждая мои длинные маршруты или поощряя. Доставая карту из пикетажной планшетки, пытаюсь возражать:

– Сам же рисуешь маршруты от «моря до моря», следи за карандашом, когда по карте водишь!

Леонидыч невозмутим:

– А ты со Светкой меньше трепись, будешь вовремя приходить.

Светка – это мой маршрутный рабочий-радиометрист, студентка-преддипломница из Московского геологоразведочного техникума. Легка на помине, появляется из палатки. Копна всклокоченных рыжих волос практически закрывает опухшее от комариных укусов, заспанное лицо.

– Сергей Леонидович, а может сегодня того…? – но, видя непреклонное лицо начальника, не договаривает. Берет пакетик со своими гигиеническими «причандалами» и топает к ручью на водные процедуры, по пути подхватывая не мытый с вечера котелок с остатками пригоревшей каши. Чистюля, если бы не она, посуда была бы просто грязная. Тут на поваренка даже грозного Леонидыча не хватает. Быстренько завтракаем. Жара уже не шуточная, даже в тени разлапистых листвяшек мозги начинают «плавиться». С грустью смотрю на крутые осыпные склоны водораздела, над которыми дрожит знойное марево. Ну и денек предстоит, кошмар и ужас, но отступать некуда. Отдыхать будем под дождиком. С трудом отгоняю от себя сладостное воспоминание о шелесте дождевых капель по крыше палатки.

Так: ремешок планшетки на левое плечо, рюкзачные лямки на оба плеча, карабин – на правое. Чехол компаса на ремне на левом боку, нож в ножнах на правом, подсумок с карабинными патронами на…, ну, он все равно туда сползет.

– Свет, пожрать побольше возьми, сегодня шеф сказал, пашем «по полной», слышала?.

Света обречено запихивает в рюкзак продукты, рассыпает по жестяным баночкам из-под кофе чайную заварку, сахар, соль.

– Тушенки сколько брать, две или три?

– Одну, рыбачить на обеде будем, нечего железо по тайге таскать!

Девушка улыбается в первый раз за утро. Значит, обед будет на ручье и можно будет смыть с себя липкий и едкий пот после «прогулки» по раскаленному водоразделу, одному из тысяч, слагающих Адычанское плоскогорье. Ну, плоскогорье-то оно чисто в географическом понятии, а когда заползаешь на него на четвереньках, как-то забываешь, что оно «плоско», чувствуешь только «горье».

– Светка! Ну, чего возишься, радиометр поверила?

В ответ – бодрое:

– Восемнадцать микрорентген в час.

– Ну, молодца, тогда вперед!

9

И опять затопляла мир

в адской пляске кружилась, вертелась

Непроглядная вглубь и ширь

Бесконечная мрачная серость.

О капризах погоды в горах сказано-пересказано. Верхоянье не является исключением в этом параде метеонеожиданностей. Особенно непредсказуема погода на стыке летних месяцев. В течение двух-трех дней жара сменяется дождями, переходящими в снег и снова – к пеклу. Иногда этот цикл сжимается по времени до суток, а иногда и до нескольких часов. От «истерик» погоды в маршруте спасают свитер, пара запасных портянок и кусок полиэтиленовой пленки, которые всегда находятся в рюкзаке, вне зависимости от степени облачности и температуры.

Самое неприятное, когда непогодь застает тебя на водоразделе. Как бы не кутался в полиэтилен, ветер все равно раздергает нехитрую защиту, и будешь ты сидеть мокрый, продрогший и злой, проклиная все на свете, пока не спустишься в долину. А если облако хорошо зацепилось за вершины, то еще и спуститься – проблема. Тут надежда только на компас и умение ориентироваться в этом «молоке» по карте, вглядываясь сквозь разрывы тумана в очертания окружающих гор. Внизу же, в долине, даже под дождем, всегда можно устроиться более или менее комфортно. И под самой промокшей лиственницей не составит большого труда найти несколько тонких, сухих веточек, настрогать из них «петушков» и разжечь огонь. Ветки потолще, даже изрядно промокшие, подхватят тонкий язычок пламени и костерок, сначала дымя и потрескивая от влаги, разгорится, радуя тело теплом, а душу – уютом. Теперь можно поудобнее устроиться на рюкзаке, даже и мокром – прогреется от того места, которым сидишь, отвернуть голенища болотных сапог, укрыться пленкой и камералить, камералить, камералить. Через какое-то время строчки в пикетажке начинают сливаться в единую картину виденных за маршрут обнажений коренных пород и… просыпаешься, уткнувшись носом в колени. Капли дождя монотонно шуршат по пленке и «камеральная» обработка материалов продолжается до полной победы над непогодой. Если же непогода затягивается безобразно долго и смысла пережидать ее нет, то сбрасываешь с себя полиэтиленовую защиту, запихиваешь в рюкзак сырые пожитки и «шлепаешь» к стоянке, не обращая внимания на струйки влаги, змеящиеся по шее, спине и т. д.

Но, и пережидание непогоды в долине может иметь свои негативные стороны. Опасность небольших долин заключается в непредсказуемости поведения водотока. Иной раз, ручей долго, до суток, может копить в себе ярость горного потока, а уж потом выплеснуть ее с ревом, стоном и диким воем. Иногда же, вода подымается мгновенно, практически с первыми каплями дождя. В таком случае ожидать прекращения непогоды не стоит, «ноги в руки» и двигай к стоянке, чем быстрее, тем лучше, при этом, не забывая прислушиваться: не грохочет ли позади чего? Самый страшный вариант – это если где-то, вверх по долине, водоток чем-то подпрудило, и он до поры до времени не может вырваться из ловушки. Копит, копит свой смертельный потенциал, а потом как рванет! Грязь, стволы деревьев, камни – все перемешано в несущемся со скоростью курьерского поезда потоке. Тут уж выход только один – убегай куда повыше, на террасу ли, на склон, на дерево залазь, но только очень быстро. Иначе – беда!

Промокший и уставший приходишь на стоянку, а в палатке тепло и сухо. Стаскиваешь с себя мокрую робу, пристраиваешь ее над печуркой среди уже начинающей подсыхать одежды товарищей. Из сапог вытаскиваешь стельки, их за печку, на дрова – завтра разберемся, где чьи. Переодевшись в сухую одежку, за кружкой горячего чая со сгущенкой, можно и новости прошедшего дня обсудить. Старенький VEF-212, лежащий на спальнике начальника партии, в углу палатки, сквозь треск радиопомех расскажет о событиях происходящих в далеком отсюда «цивилизованном» мире. А вот и сигналы точного времени – пора на связь. Антенна – кусок проволоки, по длине кратный длине волны, на которой работает наша радиостанция «Карат» – заброшена на лиственницу, стоящую за палаткой. Вообще-то, антенна предназначена для рации, но почему-то постоянно перекочевывает на радиоприемник, существенно улучшая качество его приема. Поэтому, включив рацию и услышав лишь леденящий душу вой эфира, Сергей Леонидович, тихонько матерясь, скручивает фишку антенны с радиоприемника и прикручивает ее к рации. И сразу же, эфир взрывается воплями «Топазов», «Галенитов», «Альбитов», «Иголок», «Шеелитов» и иных позывных полевых радиостанций. Но нас, похоже, никто не слышит, хотя голос Леонидыча разносится и без радиоусиления верст на пять. Противовес – такой же кусок проволоки «звонковки» как и антенна – должен быть направлен в сторону потребителя, т. е. того, с кем ты пытаешься поговорить. Он натягивается в метре над землей и мешает всем передвигаться по территории стоянки. Поэтому, всегда найдется умник, который отвяжет конец противовеса от куста или дерева и бросит на землю. Это резко ухудшает качество связи, особенно на передачу. Понимая в чем дело, начальник, громко выражая эмоции междометиями, заменяющими маты, выскакивает под дождь – натягивать противовес. Ну вот, теперь двусторонняя связь с внешним миром установлена. Общаясь с соседями, узнаем новости полевого «геологического мира». Погоды нет, облачностью закрыт весь северо-восток страны. Геохимикам нужен борт для переброски на новый участок работ, у Щербакова «крякнул» вездеход, спрашивает, нет ли у кого правого балансира заднего натяжного катка. Все как всегда. Жизнь идет. Похоже, завтра опять погоды не будет. Ну и, слава Богу, отоспимся. Всем до завтра, «Альбит седьмой» связь закончил. А по брезентовой крыше палатки шуршат капли дождя.