Страница 14 из 17
Мы с отцом искренне поблагодарили в его лице всех независимых, которые нам помогли, рассказали и показали жизнь в двух округах.
– Если есть желание побывать в двух остальных округах, то, пожалуйста, в любое время, да и к нам тоже. Мы вам будем рады.
Ангур и Ивел пока мы говорили молчали. Потом стали бубнить, что из поселения Ровное они больше ни за что и никуда не поедут дальше города За холмами и знакомой пристани.
Однодревки подошли к скёдии. Все независимые-моряки покинули ушкуи и короба троеудельцев и вернулись на свой сторожевик, который задним ходом отодвинулся от берега, потом развернулся и стал уменьшаться и таять в голубоватом сумраке.
– Вот мы опять и в Троеуделье, – сказал отец и вздохнул.
– Наконец-то мы вернулись в своё государство, – прошептал Ангур радостно.
– Но ещё не дома, – этот вывод не мешал Ивелу радоваться.
– Вот именно, – произнёс я и тоже вздохнул. – В такое время искать повозку не имеет смысла, да и деньги мы порядком уже истратили, поэтому пошли уж. Нас ждёт родной Промежуточный! – и я побежал.
Но не долго, потому что не могу сказать, что меня переполняла радость. Ощущалась какое-то облегчение, ведь мы должны были уже давно быть дома и всё это время, не получая вестей мать и сестра, наверняка не находят себе место и извелись. Никто не объяснит им, где мы и когда вернёмся. Они изнывают от неизвестности и страха за наши жизни. Уверен, что отца тоже гложет тревога за них. Однако, мне понравилось в Стране Независимых. Конечно, я понимаю, что был всего лишь гостем и не изведал в полной мере всяческие превратности местного бытия, но я уже скучал по тем, кого там узнал.
V
Мы почти на своей земле, кого нам опасаться? Однако в этой части Троеуделья впервые. Впрочем, более, чем большая часть Троеуделья нам знакома только по рассказам и в общих чертах. Кажется, я уже что-то подобное упоминал. Идти днём по незнакомой местности не просто, всё вокруг кажется то интересным, то пугающим. А ночью и подавно.
Зелёнка и Голубика освещают окрестности вполне приемлемо, различить и понять, что рядом не составляет никакого особого труда. И всё же перед тем как отправиться, каждый из нас отломил в прибрежных кустах по толстой ветви. С палками всё же спокойней, чем с пустыми руками.
Мерцающие звёзды завораживают, временами прячутся под недолгим покровом тёмно-синих туч. Ночной ветерок тут холоднее, и дует с севера, скорей всего с моря Льдов, где, как говорят, в это время вода начинает покрываться льдинками. Но нам достаточно набросить накидки и тепло, да ещё в ходьбе.
Конечно, прямой дороги, да ещё выложенной камушками, как на острове Большом тут и в помине нет. Приходится петлять, обходя густые кусты, овраги, холмы и помнить, какой стороной повернулся, делая крюк вокруг препятствия, а то ненароком свернёшь с прямого пути. Нам даже пришлось есть, продолжая шагать, хотя крестьяне просили присесть и не спеша перекусить.
– Если присядем, – сказал отец, – то наверняка заснём.
– Но, мы же не опаздываем! – возразил Ангур.
– Чем быстрее вернёмся, тем лучше, – напомнил я.
– Да, что случится? – удивился Ивел.
– Не знаю, что ещё выкинут ушкуйники, – сказал отец, – но у меня такое чувство, что надо торопиться.
– Сам же задержал нас на острове Большом, – напомнил Ангур, – а теперь подгоняешь.
– Вы, как хотите. Я вас не принуждаю. Можете остаться, отдохнуть и поспать до утра, а мы с Дику пойдём дальше.
– Нет! – воскликнул Ангур, – Я уже страха натерпелся. Или мы вчетвером остаёмся до утра или идём дальше. Как ты, считаешь Ивел?
– Согласен, что вчетвером лучше, чем вдвоём.
– Тогда пошли дальше, потому что отец и я не намерены тут торчать. Хочется с рассветом подойти к проливу.
Ангур вздохнул и, жуя кусок колбасы, поплёлся за нами.
Ивел, глядя на приятеля тоже достал из своей котомки колбасу и отломил большой кусок. Колбаса так аппетитно пахла, что и я, вроде бы и есть не хотел, а теперь чуть ли не текли слюнки. В наших котомках тоже припасена колбаса и мы с отцом с удовольствием принялись поглощать отломанные куски.
Не успели доесть, как услышали слабый писк, где-то вверху. Над головой по-прежнему искрились звёзды, а вот справа темнела роща и пищали оттуда. Потом услышали странный звук, одновременно похожий на шелест и лёгкое похлопывание в ладоши. И вдруг из ветвей метнулись в нашу сторону какие-то большие птицы…
– Дожёвывайте быстрее! – крикнул отец. – На землю! Укрывайте головы! Накрывайтесь накидками! Летающие крысы! Лежите и не шевелитесь?
Мы побросали палки, потому что в данном случае от них никакой пользы не будет и упали на сырую траву, которая ещё не успела высохнуть после сильного дождя. Почти завернулись в накидки с головой, руками и ногами, сжавшись и замерли. Писк многих тварей пронзал, казалось, что это не звук, а некий стержень, который пропихивается в уши глубже и глубже, куда-то вглубь головы… потом в ушах стало щекотно и затем внутрь – удар за ударом…
К телу кто-то прикасался, легко, почти нежно… Теперь лёгкие ритмичные прикосновения возбуждали…
Я кусал рукав рубахи, чтобы не сбросить накидку, не закричать и не вскочить. Уверен, что остальные затаились и делали что-то подобное.
В полумраке увидел, что какой-то ушкуйник, потому что мужская фигура одета в красную одежду, поместил меня в некое подвешенное состояние и суёт мне в уши длиннющие серебряные палки. И запихивает их со всей силы то в одно ухо, то в другое. А в это время правую руку, бок и ногу поглаживает красавица в пёстрой одежде, наверное, из независимых… Потом она стала прикасаться так, что мне захотелось схватить её и лечь с ней под кустом… Этот с палками тут стоит и уже не столько запихивает, сколько больше вынимает их из моих ушей…
Я лежал, стараясь не дрожать и не подавать никаких признаков жизни. Вспоминал, что слышал о летучих крысах. У них разные методы воздействия на жертву. Сначала пищат, когда жертва пугается и убегает они настигают её всей стаей и кусают в первую очередь в морду, если попадается человек – в лицо. Это верная погибель. Поэтому опыт научил людей падать и не двигаться, тогда летучие крысы не могут понять жива жертва или нет, падаль они не едят. Тогда пролетая низко и не переставая пищать касаются крыльями так, что кажется, будто кто-то гладит. Тот, кто решит приоткрыть накидку и посмотреть, может к нему подошёл человек (мужчина надеется увидеть женщину, женщина – мужчину) – обречён, потому что ожидающая стая тут же набрасывается. Если прикосновения крыльями не помогают, тогда одна из крыс опускается и ходит по человеку, но её шаги, почему-то опять же действуют так, что ему хочется обнять того, кто делает такие движения… Человек вскакивает… стая летучих крыс набрасывается. Поэтому важно вытерпеть не только пытку писком, но и приятные и возбуждающие прикосновения…
Надо выдержать немного, но эти короткие мгновения ощущаешь, как нескончаемые. Я пытался отвлечься, задавал вопросы, на которые мне никто из ушкуйников не посчитает нужным ответить. А ведь они – наша власть. Почему не разделаются с этими тварями? Почему не уничтожат летучих крыс, которые могут запросто довести до безумия любого, будь то дикое или домашнее животное и даже – человека, чтобы сожрать. Понятно, что они не понимают, что делают, всего лишь охотятся, им тоже требуется еда. А мы совсем забыли про этих проклятущих тварей. Я давно слышал о них, но говорили, что их осталось очень мало… На нас хватило.
Я надеялся, что отец выдержит, но опасался за крестьян, потому что сам еле-еле терпел…
Тишина…
Тишина вернула мне разум. Но страх не ушёл. Я боялся высунуться из-под накидки и пытался вспомнить, что могут делать эти твари, когда вокруг тихо. Конечно, звуки были слышны, скрипы, шелест, но они не походили на то, что недавно нас окружало. Нащупал край накидки и приподнял. Ничего не произошло. Ещё приподнял. Ничего. Не снимая с головы накидку я приподнялся. Вокруг мирно и спокойно, будто и не было никакой угрозы. Рядом три маленьких холмика – скорчившиеся спутники под накидками.