Страница 8 из 82
— Нет смысла тратить бензин.
Тина позволяет ему увести себя прочь, но ее глаза прищуриваются на меня в подозрении. Я передвигаюсь к свободной стороне рядом и шагаю с ними. Мы идем по дороге, а затем, когда он достигает тротуара, Тина щурится от солнечного света, поворачиваясь направо, а потом налево.
— В какую сторону?
Я передвигаюсь, чтобы встать сзади нее, нежно обхватываю ее бедра своими руками и ставлю ее тело лицом к улице. Могу чувствовать смятение, исходящее от нее, но она не говорит ни слова. Я четко вижу момент, когда ее настигает понимание. Она задыхается и накрывает свой рот обеими руками. Ее тело поворачивается ко мне лицом очень-очень медленно.
Широко распахнутые глаза встречают мои. Она шепчет:
— Ты переезжаешь в дом дальше по улице?
Я улыбаюсь так сильно, что видно мою ямочку на щеке. Тина пищит, а потом бросается в мои объятия, смеясь:
— Ты подлый, подлый человек, Макс Леоков. И я до смерти люблю тебя, — она кричит через своей смех. — Я люблю тебя!
Тина отказывается ослаблять свою сильную хватку на мне, и со мной все хорошо. Я держу ее, в то время как мой взгляд скользит к моему дому через улицу. Рука Ника, сжимающая мое плечо, возвращает меня в реальность. Я смотрю на него с вопросом в глазах. Его лицо лучится гордостью, и, несмотря на то, что я в этом не нуждаюсь, это чувствуется хорошо, особенно, если это исходит от Ника.
Мое горло сжимается. Я прочищаю его и объявляю:
— Мы скажем Сиси сегодня вечером.
Тина отодвигается от меня, и, как мне кажется, она выглядит нервной. Берет мою руку в свою и бормочет:
— Да. Мы скажем ей как семья. — Она широко улыбается, но улыбка не касается ее глаз. — Я уверена, что все будет просто замечательно.
Киваю. Да. Я уверен в этом.
Заплаканное лицо Сиси разбивает мое сердце.
— Почему? Я сделала что-то не так?
Это не то, что я представлял. В моей голове все было по-другому. В моей тупой, тупой башке. Я шагаю к ней, чтобы обнять, но она отъезжает от меня. Тина и Ник мгновенно пытаются объяснить:
— Нет, Ангел! Совершенно точно нет. Мы любим тебя!
— Уфф, Сверчок. Ты знаешь, что это не так.
Ее дыхание сбивается от плача. Она шепчет скорбно:
— Я не хочу уходить. Я люблю это место.
Пытаюсь быть голосом разума:
— Малышка, мы не можем жить здесь вечно.
Она смотрит на меня и всхлипывает:
— Я не хочу быть одна.
Улыбаюсь ей, несмотря на то, что мое сердце фактически вырвано из груди.
— Мы не собираемся уезжать далеко. Будем жить через улицу. Ты можешь приходить сюда в любое время.
Я не подготовлен к ее гневу.
— Тогда ты и иди туда! — Она поворачивает колеса прочь от меня. Как только Сиси ударяется о стену, выкрикивает. — Иди, если ты хочешь! Мне все равно! — Ее сильный удар заставляет меня с хрипом выпустить воздух. — Ты мне все равно не нужен.
Ник движется ко мне со взглядом, полным сочувствия. Я поднимаю руки в предупреждении. Не хочу, чтобы кто-то был сейчас рядом. Смотрю на пол и сбегаю во двор. Прохожу половину пути по ступенькам и сажусь, закрывая свои глаза, впитывая в себя вечерний ветерок. Меня покидает вздох.
«Заведи ребенка», — говорили они. «Будет весело», — говорили они.
Невеселый смешок грохочет глубоко в моем горле. Остаюсь на ступеньках в течение долгого времени, может быть даже в течение часов, и я все еще не знаю, что, черт возьми, могу сделать или сказать, чтобы успокоить мою малышку.
Иногда жизнь бывает чертовски тяжелой.
ГЛАВА 5
Елена
Это утро было настолько небогатым событиями, насколько это и планировалось. И под «лишенным событий» я подразумеваю рыдающих родственников, устремившихся за мной в аэропорт, и неловкое прощание со старшей сестрой.
Я встала в пять утра, приняла душ и съела легкий завтрак, состоявший из тоста и кофе. Мои упакованные сумки стояли напротив двери, готовые к выходу. Коробки с вещами уехали неделю назад, и Нат звонила сказать мне, что они уже получены. Я поблагодарила богов поставки за это. Было бы действительно отстойно, если бы я приехала, а вещи еще нет. Нат спросила, хотелось бы мне, чтобы она распаковала коробки, на что быстро получила категоричное «нет». Правда в том, что я не оставила дома свой вибратор. По двум причинам.
Первая причина: родители, вероятно, нашли бы его.
А это МЕРЗКО.
Вторая: мне он нужен. Это часть моего вечернего ритуала. Он утомляет меня и помогает уснуть. И пока я не завела парня или мужчину для секса, вибратор везде следует за мной. И мне не нужно, чтобы моя сестра увидела это дерьмо.
Не поймите меня неправильно. Мои сестры и я говорим о сексе и делаем это открыто, но одно дело разговоры, и совсем другое — видеть длинный, толстый, фиолетовый с блестками резиновый вибратор, который твоя сестра назвала Сэр Кричащие Оргазмы.
Ей не нужно видеть это. Никому не нужно. Даже мне не стоит смотреть на него лишний раз. А как вы думаете, почему я улетаю в свой оргазморай в темноте?
Мы приезжаем в аэропорт, где я пересекаюсь с десятью тысячами других людей, которые путешествуют с раннего утра. И почти бросаю свои сумки на бедного грузчика. Просто уже хочу быть в Нью-Йорке. Это должно стать огромной переменой для меня. Хорошей переменой, я чувствую это. Но, возможно, упустила одну деталь, пока разговаривала с Нат.
Сказала ей, что прилетаю в шесть вечера. Не в полдень. Я скажу вам, почему так сделала. Во-первых, Нат бы рано ушла с работы, чтобы забрать меня, что было бы неудобно. Во-вторых, она бы не пришла одна. Она бы притащила всех девочек и их парней, и из этого было бы сделано событие, что мне совсем не нравится. В-третьих, возможно, прозвучит странно, но свой первый раз в квартире хочу побыть одна, чтобы получше ознакомиться с обстановкой. И да, я навещала Нат раньше, поэтому видела квартиру, но не проходила мимо всех комодов и шкафчиков Нат.
Мне нужно немного своего времени.
Пока прощаюсь с родителями и крепко обнимаю их, пытаясь запомнить, как они пахнут, пребываю в шоке, понимая, что вовсе не печалюсь из-за отъезда. Я думала, что пророню слезинку или две, но нет. После объятий с мамой и папой, я встаю напротив Нины. Она кладет руки в карманы и смотрит на пол, избегая моего взгляда, Нина никогда не была эмоциональной.
Никогда.
Совсем. Никогда.
Наверное, стоит быть обеспокоенной, и это, возможно, делает меня дерьмовой сестрой, но чувствую себя счастливой. Думаю, что растопила снежную королеву. Она прочищает свое горло:
— У тебя есть все, что тебе нужно?
Я похлопываю свою ручную кладь.
— Все. У меня все хорошо.
Она смотрит на меня.
— Ты ведь вернешься домой на Рождество, правда?
Я открываю свой рот, чтобы сказать «да» и задумываюсь. Легко пожимая плечами, отвечаю:
— Если у меня будут выходные, безусловно.
Этот ответ не успокаивает ее. Совсем. Она хмурится.
— Лучше бы тебе приехать.
Впиваюсь в нее взглядом.
— Почему ты не приедешь навестить меня?
Она гримассничает:
— Потому что я управляю салоном здесь, и поэтому тебе легче будет приехать сюда к нам.
Я кладу руку на бедро. О да, она знает, что просто увиливает.
— Ну, у тебя в Нью-Йорке сейчас живут две сестры. Освобождай свою толстую задницу и как-нибудь приезжай к нам на отдых.
Она скрещивает руки напротив своей груди.
— Почему я должна? Вы же засранки, которые уехали!
Я продолжаю пялиться на нее, в то время пока она хмурится.
— Хорошо.
— Хорошо.
Мы стоим минуту другую, перед тем как на меня обрушивается осознание. Я буду скучать по своей сестре. Люблю ее. Даже если она абсолютная засранка.
Со вздохом закатив глаза, тянусь к ней, оборачивая вокруг нее руки в крепком объятии. Эта сучка не обнимает меня в ответ в течение целой минуты, но потом мягко хватается за мой пиджак на спине и утыкается головой в мое плечо. Я чувствую влажность. Поцеловав ее в щеку, шепчу: