Страница 33 из 57
В-тринадцатых, если в обращении Т – Д – Т стоимость товаров, в противоположность их потребительной стоимости, получает в лучшем случае самостоятельную форму денег, то в обращении Д – Т – Д´ она внезапно выступает как самовозрастающая, как самодвижущаяся субстанция, для которой товар и деньги суть только формы ее бытия.» Вместо того, чтобы выражать собой отношение товаров, она теперь «вступает, так сказать, в частное отношение к самой себе.
Она отличает себя как первоначальную стоимость от себя самой как прибавочной стоимости, подобно тому как бог отец отличается от самого себя как бога сына, хотя оба они одного возраста и в действительности составляют лишь одно лицо. Ибо лишь благодаря прибавочной стоимости в 10 ф. ст. авансированные 100 ф. ст. становятся капиталом, и как только они стали им, как только родился сын, а через сына и отец, тотчас снова исчезает их различие, и оба они едино суть: 110 фунтов стерлингов.
Стоимость становится, таким образом, самодвижущейся стоимостью, самодвижущимися деньгами, и как таковая, она – капитал. Она выходит из сферы обращения, снова вступает в нее. Сохраняет и умножает себя в ней, возвращается назад в увеличенном виде и снова и снова начинает один и тот же кругооборот. Д – Д´, деньги порождающие деньги, – money wich begets money, – таково описание капитала в устах его первых истолкователей, меркантилистов»[264].
Именно они провозгласили главный принцип обогащения нации: купить дешевле, продать дороже, т. е. формулу Д – Т – Д´. На первый взгляд, она имманентна лишь одному виду капитала – купеческому капиталу. Но это только видимость! В действительности же дело обстоит иначе. Ибо промышленный капитал начинает свое движение с денег, которые превращаются в товар, а после продажи этого товара они обратно превращаются в большее количество денег. Те экономические акты, которые совершаются вне сферы обращения, т. е. в промежутке между куплей и продажей, нисколько не изменяют этой формы движения. Наконец, в ростовщическом капитале, или в капитале, приносящем проценты, обращение Д – Т – Д´ представлено в сокращенном виде в своем результате без опосредствующего звена, т. е. как Д – Д´, как деньги, которые равны большему количеству денег как стоимость, которая превышает свою величину, больше самой себя.
«Таким образом, Д – Т – Д´ есть действительно всеобщая формула капитала, как он непосредственно проявляется в сфере обращения»[265].
Подчеркнем, анализ этой сферы позволил К. Марксу определить сущность капитала в трех взаимосвязанных аспектах: 1) это самовозрастающая стоимость (сжатое, концентрированное определение капитала); 2) это авансированная стоимость, приносящая в процессе своего самодвижения прибавочную стоимость, которую присваивает (отчуждает) капиталист (лаконичное, специфическое определение капитала); 3) это стоимость, которая авансируется, движется, возрастает в процессе производства, сохраняется в сфере обращения и приносит прибавочную стоимость, превышающую первоначально авансированную стоимость (развернутое определение капитала).
§ 3. Противоречия всеобщей формулы капитала
Согласно К. Марксу, эти определения капитала и имманентный ему атрибут – прибавочная стоимость, движущаяся в обращении Д – Т – Д´ в виде «денежной куколки», противоречат «всем развитым раньше (в первом отделе «Капитала». – Н.С.) законом относительно природы товара, стоимости, денег и самого обращения»[266]. Ведь оно отличается от простого товарного обращения лишь обратной последовательностью тех же самых двух противоположных актов, т. е. продажи и купли. Возникает вопрос: «каким чудом чисто формальное различие может преобразовать самое природу данного процесса?»[267]
Для того, чтобы уяснить это различие, К. Маркс провел сравнительный анализ сделок, совершаемых в обращении Д – Т – Д´ и в обращении Т – Д – Т. В результате он пришел к выводу, согласно которому, если даже акты, связанные с продажей и куплей товаров рассматривать в такой последовательности, то мы тем не менее не выйдем из сферы простого товарного обращения. Ибо и в том, и в другом случае ее основными контрагентами являются продавцы и покупатели, независимо от того выступают ли они здесь в качестве капиталистов или обычных товаровладельцев. Поэтому нужно «посмотреть, допускает ли природа самой этой сферы (простого товарного обращения. – Н.С.) возрастание входящих в нее стоимостей, а следовательно, образование прибавочной стоимости»[268].
По К. Марксу, она имеет место во всех тех случаях, когда два товаровладельца покупают друг у друга товары и с наступлением срока платежа сводят баланс взаимных денежных обязательств, обусловленных кредитными отношениями. «Деньги служат здесь счетными деньгами; они выражают стоимости товаров в их ценах, но не противостоят самим товаром телесно»[269].
Поскольку конечной целью такого рода сделок является потребительная стоимость, то «в выигрыше могут оказаться оба обменивающегося лица». Ибо эти лица «отчуждают товары, которые бесполезны для них как потребительные стоимости, и получают товары, в потреблении которых они нуждаются»[270]. Следовательно, с точки зрения потребительной стоимости, обмен есть такая «сделка, в которой выигрывают обе стороны»[271].
Иначе обстоит дело, если этот обмен рассматривать с точки зрения меновой стоимости, а стало быть, и стоимости. Суть его не изменится от того, что между товарами становятся деньги в качестве средства обращения, и что акт купли реально отделяется от акта продажи. Ведь стоимость товаров выражается в их ценах раньше того, как они вступают в обращение. Следовательно, стоимость есть предпосылка этого обращения, а не его результат.
Если рассматривать данный процесс абстрактно, т. е. отвлечься от обстоятельств, которые не вытекают непосредственно из имманентных законов простого товарного обращения, то можно обнаружить, что здесь, наряду с замещением одной потребительной стоимости другой, совершается только товарный метаморфоз, т. е. простое изменение формы товара. Ибо «одна и та же стоимость, т. е. одно и то же количество овеществленного общественного труда, находится в руках одного и того же товаровладельца сначала в форме товара, потом в форме денег, в которые товар превратился, наконец, опять в форме товара, в которые обратно превратились деньги. Такое превращение формы не заключает в себе изменения величины стоимости. Изменение, претерпеваемое в этом процессе самой стоимостью товара, ограничивается изменением ее денежной формы»[272].
В самом деле, в процессе такого обращения стоимость товара сначала существует в виде цены этого товара, предлагаемого к продаже, затем в виде денежной суммы, которая, однако, уже ранее была выражена в данной цене, наконец, в виде денег – эквивалентного товара. Такая смена форм сама по себе не изменяет величины стоимости товара, как, например, размен пятифунтового билета на соверены, полусоверены и шиллинги.
Таким образом, результат обращения товара обусловливает лишь изменение формы его стоимости, если рассматривать это обращение в чистом виде, т. е. как обмен эквивалентов.
«Даже вульгарная политическая экономия, несмотря на полное непонимание того, что такое стоимость, всякий раз, когда пытается на свой лад рассматривать явление в чистом виде, предполагает, что спрос и предложение взаимно покрываются, т. е. что влияние их вообще уничтожается (подчеркнем, это в полной мере относится и к авторам современных курсов экономикс, в которых равенство (равновесие) спроса и предложения выступает в качестве исходной предпосылки анализа рассматриваемых вопросов – Н.С.). Следовательно, если в отношении потребительной стоимости оба контрагента могут выиграть, то на меновой стоимости (стоимости. – Н.С.) они не могут оба выиграть. Здесь господствует скорее правило: «Где равенство, там нет выгоды». Хотя товары и могут быть проданы по ценам, отклоняющимся от их стоимости, но такое отклонение является нарушением законов товарообмена. В своем чистом виде он есть обмен эквивалентов и, следовательно, не может быть средством увеличения стоимости»[273].
264
Там же. С. 165–166.
265
Там же. С. 166.
266
Там же.
267
Там же.
268
Там же. С. 167.
269
Там же. С. 167–168.
270
Там же. С. 168.
271
Там же. «Но выгодность сделки может даже не ограничиваться этим. Возможно, что А, продающий вино и покупающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше вина, чем мог бы произвести его в течение того же самого рабочего времени возделыватель хлеба В, и наоборот: В, возделывающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше хлеба, чем его мог бы произвести винодел А. Таким образом, А получает за ту же самую меновую стоимость (точнее, стоимость. – Н.С.) больше хлеба, В больше вина, чем получил бы каждый из них, если бы они вынуждены были производить для себя и вино и хлеб, не прибегая к обмену.» / Там же.
272
Там же. С. 168–169.
273
Там же. С. 169.