Провал

– Здесь лежат доказательства. Какая чертова неразбериха. Какой-нибудь компетентный местный сотрудник должен помочь нам с каталогизацией, иначе мы застрянем тут на целую вечность.

Она положила окровавленный тест на стол. В самом верху первой страницы красной ручкой было написано: «13/60». Ванья наклонилась и прочитала вслух первый вопрос.

– Как расшифровывается аббревиатура НАТО?

Билли пожал плечами.

– Я не знаю, а ты?

– North Atlantic Treaty Organization.

– Зачем мне это знать? – спросил Билли, поднимая пакет с тестом. – Смотри: К какой части речи относится бла-бла-бла? Что означает «пашот»? Как назывался флагманский корабль Христофора Колумба? – Он перевернул пакет. – Кто стал королем Швеции после Оскара I?

Он положил пакет обратно на стол и повернулся к Ванье.

– Нет, серьезно, зачем мне это знать? Я могу за десять секунд найти все ответы в «Гугле».

– Это считается общим образованием.

– Я понимаю, когда за ответом приходилось бежать домой, к справочнику, но теперь? Теперь это просто ненужные знания.

– Я не уверена, что все согласятся с тобой в том, что существуют ненужные знания, – развеселившись, сказала Ванья. Билли действительно завелся. Она догадывалась, что он просто-напросто мало на что мог правильно ответить в тесте, который пробежал глазами.

– Ладно, наплевать, – ответил Билли. – По крайней мере, нам теперь не надо раздумывать над тем, тот же ли это преступник. Вопросы идентичны тем, что мы нашли на спине Петковича.

Ванья молча кивнула, ей оставалось только согласиться.

– Если ты сообщишь последние новости Торкелю, я попытаюсь навести некоторый порядок в этой куче. Перешли ему тест и отчет о вскрытии.

– Конечно. – Билли взял бумаги и быстро удалился из комнаты.

Ванья продолжила разбираться в содержимом коробки, вытащила его и начала раскладывать хоть в каком-то порядке. Там имелось довольно много интересного.

Допрос Рагнхильд Турссон из подготовительной школы, куда ходил пятилетний сын Патриции Макс. В полицию первой позвонила она. Когда Патриция не пришла за мальчиком, Рагнхильд около семи часов вечера забрала его к себе домой и позвонила в полицию. На следующее утро Патрицию объявили в розыск и направили полицейский наряд к ней в квартиру и в парикмахерский салон, где она арендовала кресло. Ни соседи, ни коллеги ее не видели.

Когда в школе Тольшё нашли труп, находку связали с исчезновением. До сих пор они работали профессионально и эффективно. Отчеты написаны относительно хорошо, информативно и дают общее представление о деле. У полиции Хельсингборга еще не все потеряно. Все пошло наперекосяк только тогда, когда расследование передали Берглунду. Отчетность стала спорадической и неполной. Отсутствовали обстоятельные протоколы допросов коллег, подготовительной школы и друзей. Все силы были брошены на то, чтобы заставить Стефана сознаться. Он последовательно отрицал свою причастность к преступлению.

Однобокий подход Берглунда заставил Ванью заподозрить, что тот, должно быть, сталкивался с Андерссоном по роду службы. Какой-то конфликт, затруднительное задержание, что-то личное. Другого объяснения слепой убежденности Берглунда не было.

И действительно, Стефан Андерссон, тридцати трех лет, строительный рабочий, был уже ранее известен полиции. Несколько судов из-за побоев и угроз. Они с Патрицией познакомились, когда ей было девятнадцать, и вступили в сложные отношения, которые закончились за год до того, как Патриция подала заявление в программу «Мать-одиночка в поиске». Попав в программу, Патриция со слезами рассказывала, как Стефан на протяжении нескольких лет издевался над ней, и физически, и морально. Получилась хорошая и захватывающая передача, которая, отвечая всем правилам медиальной драматургии, временно привлекла внимание к насилию в близких отношениях, – прежде всего в вечерних газетах.

Передача привела также к тому, что Стефан неоднократно применял по отношению к Патриции рукоприкладство, считая, что она его оклеветала и испортила ему жизнь.

Через восемь месяцев после показа передачи последовало наконец постановление о запрете посещения.

Похоже, оно сработало, и вызовы полиции стали реже, а потом вообще прекратились. Самой Патриции удалось извлечь выгоду из обретенного статуса знаменитости, она начала вести блог и выходить в люди. Она светилась в качестве гостя в нескольких ток-шоу и телевизионных дебатах, где продолжала говорить о Стефане и борьбе за то, чтобы от него освободиться. После лета ей предстояло появиться в качестве одной из двоих ведущих серии передач о воздействии на человека близких с разного рода зависимостью и участвовать в сериале о звездах реалити-шоу.

«Победительница и проигравший в сегодняшнем обществе, одержимом СМИ», – спокойно рассудила Ванья. Она прекрасно понимала, почему Берглунд подозревает этого мужчину. Однако протоколы допросов рассказывали историю о полицейском, позволившем подозрению превратиться в убежденность без каких-либо конкретных доказательств.

Впрочем, за одно она была вынуждена Берглунда поблагодарить: ему удалось не выдать прессе имени Патриции. Это являлось частью его стратегии при допросах Стефана. «Если я сообщу, что это Патриция, твоя жизнь будет испорчена по-настоящему. Тогда тебя осудят все, вне зависимости от того, дойдет ли дело до обвинения и суда», – говорил он на нескольких допросах. «Но это единственное, за что его можно поблагодарить», – думала она, глядя на лежащую перед ней на столе беспорядочную кучу бумаг. Пока им удалось избежать атаки журналистов. Вероятно, помогло то, что ее нашли накануне праздника Середины лета, а после выходных у нее начинался отпуск. Никто ее особенно не хватился.

Кроме Макса.

Об этом Ванье не хотелось даже думать.

Вернулся Билли. Из Ульрисехамна не поступило никаких особенных новостей, но у них скоро состоится пресс-конференция, так что попадание расследования в центр внимания – лишь вопрос времени. И еще, Торкель не обрадовался привязке к знаменитостям…

Ванья и Билли сосредоточились. Им требовалось составить более серьезное представление о деле, чем позволял лежащий перед ними на столе материал, и они решили начать с учительницы подготовительной школы. Нужно было постараться успеть как можно больше до пресс-конференции. На воспоминания людей воздействует то, что они читают и слышат, поэтому им хотелось добраться до Рагнхильд раньше, чем она познакомится с теориями газет.

14

Подготовительная школа «Божья коровка» находилась в пятнадцати минутах ходьбы от отделения полиции и состояла из длинного светло-желтого одноэтажного здания с двумя флигелями и большого двора. Дети гуляли: они играли в песочнице, качались на качелях и лазали по установленному в центре двора игровому комплексу. Воздух наполняли тоненькие веселые детские голоса. Билли и Ванья представились девушке лет двадцати, за брюки которой уцепились две маленькие девочки, и изложили свое дело. Рагнхильд Турссон оказалась на совещании по планированию. Это важно? Да, важно.

Их проводили в здание и провели в маленький кабинет. Через несколько минут пришла Рагнхильд – веснушчатая женщина лет тридцати пяти с кудрявыми рыжими волосами, одетая в джинсы и голубую футболку фирмы «Адидас». Она закрыла за собой дверь и села.

– Вы узнали что-нибудь новое? – со смесью беспокойства и любопытства в голосе спросила она после того, как они вновь представились.

– Нет, но мы хотели бы задать вам еще несколько вопросов, – ответила Ванья.

– Разумеется. Все это так ужасно. – Рагнхильд понизила голос, как обычно поступают сопереживающие люди, когда им напоминают о трагедиях.

Она производила впечатление женщины основательной, собранной и почти по-матерински волнующейся. Ванья поймала себя на мысли, что благодарна за то, что Макс находился вместе с Рагнхильд, когда пришли представители социальной службы и рассказали об этом кошмаре.

– Как сейчас себя чувствует Макс? – поинтересовалась она.