Что есть добро, а что есть зло

– Почему, – пробормотал он себе под нос, с тревогой оглядывая снежный покров вокруг себя, – люди, которые считают себя наместниками Бога на Земле, совершают то, что Господь осуждает?

– Не нам рассуждать об этом, – все так же, не поворачивая головы, равнодушно ответила миссис Айренстоун и перекрестилась. – И не нам спасать души грешниц. Все, что было в наших силах, мы пытались сделать… Может быть, вы, мистер Ковард, испытываете жалость к этим маленьким распутницам?

– Не то, чтобы именно жалость, но…

– Давайте вспомним, – продолжила миссис Айренстоун, глядя, как Картер продолжает засыпать яму землей, – что Сюзанна Вермонт не была невинной девушкой. Наоборот, она, несмотря на свой юный возраст была грешницей, падшей женщиной, продававшей свое юное тело за деньги. Родители, которых она обокрала и от которых сбежала в поисках вольной жизни, очень уважаемые в обществе люди, прокляли ее и направили сюда для того, чтобы она попыталась исправиться и вернуться на правильный путь, но… Она не хотела возвращаться под лоно Божье.

– Так какой грех она совершила в стенах школы? Разве плеть была единственным выходом?

– Распространение еретических, языческих идей, идущих в разрез с Христианством, недопустимо в этом святом месте!

– Но ведь даже Иисус являлся после смерти своим ученикам!

– Господи, мистер Ковард, что вы несете? – миссис Айренстоун немного округлила глаза и посмотрела на него, как на сумасшедшего. – Иисус не бродил по свету привидением! Он воскрес, то есть его душа вернулась в тело перед вознесением! Вы, наверное, давно не освежали в памяти Священное Писание?

– Я человек науки, миссис Айренстоун, – смущенно оправдался Ковард, переминаясь с ноги на ногу. – И ни разу в жизни не открывал Библию.

– Очень зря! В ней вы нашли бы ответы на многие вопросы и, возможно, не стали бы так сильно переживать из-за смерти Сюзанны Вермонт. Как написал в письме к ее родителям мистер Хьюман прошлой ночью, судьба их дочери была предрешена с того момента, когда она отреклась от них и от Бога.

– Да он романтик, – поморщившись, пробормотал Ковард.

– Тихо! – прошипела миссис Айренстоун краем рта и с опаской посмотрела на стоящего в отдалении Хьюмана. – Не судите, мистер Ковард, да не судимы будете.

Доктор хотел было что-то возразить ей, но тут от могилы раздался голос Хьюмана:

– Наконец-то тело этой язычницы, богохульницы и распутницы исчезло с моих глаз. Забудем о ней, ведь нам есть, о ком позаботиться – о живых!

После этих слов, он, даже не удосужившись перекреститься, направился в сторону здания, бросив на ходу Коварду:

– Постарайтесь побыстрее оформить заключение о смерти, потому что мне бы очень не хотелось, чтобы внешние силы, не имеющие понятия о том, какое благо мы несем обществу, задавали неудобные вопросы, в случае чего… И, не забудьте, это был сердечный приступ.

– Конечно, – ответил доктор и, чувствуя к себе легкое отвращение за то, что помогает этому чудовищу, очередной поймал себя на мысли о том, что, если бы ему представилась хоть одна возможность покинуть это проклятое место, он бы незамедлительно ей воспользовался.

– Сюзанна Вермонт была не такой уж плохой девочкой, – мрачно произнесла миссис Айренстоун, убедившись, что Хьюман отошел достаточно далеко. – Немного непослушная, немного своенравная и упрямая, – ее голос на мгновение утих, – не мне судить, но… Она была не безнадежна… У нее был шанс покаяться в своих грехах и вернуться к свету Господню. Жаль, она не смогла использовать этот шанс…

Женщина снова перекрестилась, продолжая смотреть на последнее пристанище Сюзанны Вермонт, быстро засыпаемое острым снегом, и на мгновение доктору показалось, что в ее глазах стоят слезы:

– И все же мистеру Хьюману виднее. У нас нет морального права оспаривать его понимание мира… В этом году мы потеряли двух девочек…

– А, между прочим, до конца года еще почти две недели… – вздохнул Ковард и вспомнил о Глории Хай.

4

– И чему же учит нас притча о ценности Добродетели в современном мире? – спросил Хьюман у аудитории, неспешно шагая по проходу между партами, и его уверенный голос гулко разнесся по учебному классу. – Попробуем узнать, что Китти Роббинс думает по этому поводу.

Он остановился перед ее партой и навис над девочкой в своем черном одеянии, словно смерть. Китти никогда не отличалась храбростью, а теперь, после созерцания тела Сюзанны, которую она почти не знала, и вовсе боялась поднять глаза, поэтому пригнула голову, словно боялась, что в следующую секунду Хьюман ударит ее и, изо всех сил стараясь не зажмуриться, уткнулась взглядом в лежащую перед ней раскрытую Библию.

Глория взволнованно смотрела на свою робкую подругу, понимая, что та сильно переволновалась и вряд ли будет в состоянии вымолвить хоть слово. Та все еще молчала, затаив дыхание и боясь пошевелиться.

– Мисс Роббинс, вы слышите меня? – ледяным голосом спросил Хьюман и Китти обреченно кивнула. – Я задал вопрос и жду ответа. Вы ведь внимательно слушали, когда я читал притчу вслух? – Китти снова кивнула. – Потрудитесь встать и рассказать нам о том, как вы поняли этот замечательный и очень поучительный рассказ.

Китти собралась с духом и встала, чувствуя, как сильно дрожат ноги, а ее лицо было белым, словно смерть. Положив трясущиеся руки на свой, еще не выпирающий живот, она втянула голову в плечи, прижала подбородок к груди и смотрела на носки своих грубых ботинок.

– Мисс Роббинс, я жду ответ.

Внезапно Китти, закатив глаза, упала в проход лицом вниз, но Хьюман не сделал попытки подхватить ее, а лишь легонько отступил в сторону. Раздался грохот, класс ахнул, а Глория, вскочив со своего места, кинулась к лежащей без движения подруге. Упав перед ней на колени, она потрогала ее холодный и липкий от испарины лоб, а потом пролепетала:

– Китти… Китти, что с тобой?

– Мисс Хай, – раздался хладнокровный и очень медленный голос Хьюмана. – Немедленно займите свое место.

– Пожалуйста, сэр, – взмолилась Глория, глядя на него снизу вверх. – Бедная Китти упала прямо на живот, а ведь в ее положении это очень опасно… Быть может, есть смысл вызвать в класс доктора Коварда?

– Вы решили ослушаться меня? – его голос безжалостно резал гробовую тишину, воцарившуюся в классе.

– Но, сэр…

– Я даю вам последний шанс.

Глория, бросив на Хьюмана нехороший взгляд, поднялась на ноги и обреченно вернулась к своей парте.

В классе снова воцарилась напряженная тишина, а Хьюман, не шевелясь, стоял и ждал, когда Китти придет в себя. Очень скоро она открыла глаза и обвела пространство вокруг себя безумным взглядом. Глория почувствовала вспышку небывалого облегчения за подругу, но та, не сделав попыток встать, положила обе руки на живот и застонала так, что Глория едва удержалась, чтобы снова не броситься к ней.

– Спящая красавица выходит из своего импровизированного сна, – с усмешкой прокомментировал Хьюман. – Ну что, мисс Роббинс, вы отдохнули? Может быть, теперь вы подниметесь на ноги и ответите, чему учит нас притча о ценности Добродетели в современном мире?

В ответ Китти снова застонала и перекатилась на бок, корчась от боли, а потом пролепетала:

– Сэр… Прошу вас…

– Понимаю, что раздвигать ноги перед залетным гвардейцем гораздо приятнее, чем познавать учение Христово, но, все же, приказываю вам подняться на ноги и дать мне ответ на вопрос, который я задаю вам уже в третий раз, мисс Роббинс.

Китти, не предприняв попыток подняться, продолжала тихонько скулить, свернувшись на полу калачиком.

– Мисс Роббинс, я жду.

– Да прекратите уже издеваться над ней, сэр! – в сердцах воскликнула Глория, не сумев сдержаться. – Ей больно, разве вы не видите?!

5

– С тобой все в полном порядке, – сказал доктор Ковард, хотя его лицо не покидало озабоченное выражение. – Просто обморок, вызванный, тем, что ты переволновалась.