Принцесса и отшельник

— Готовьтесь к атаке. Мы выступим до рассвета. Надо застать их врасплох.

Рэймунд коротко кивнул, но уходить не спешил. Он странно смотрел на сына и принцесса заметила это. Дияр упёрся одной рукой о камин и думал о чём-то своём. Но, чьё-то присутствие не давало ему покоя. Наконец регент кинул сосредоченный взгляд на отца. Рэймунд сглотнул и выглядел таким нерешительным, словно боялся что-то сказать.

— Дияр… Твоя мама, Люсия…она…

При упоминании о матери, Дияр насторожился, полностью повернулся к отцу, слушая его с особым вниманием. Оранский не торопился продолжить начатое, но и не уходил. Он знал, что обязан сказать правду, но даже представить не мог, какая последует редакция.

Дияр подошёл к нему чуть ближе, прожигая твёрдым и ожидающим взглядом. Анабелла понятия не имела, что сейчас прозойдет. Но, ей меньше всего хотелось стать свидетельницей очередной ссоры, а потом приступа.

— Она…жива. Я бы не смог убить её. — тихим голосом произносит Рэймунд и опасливо следит за мимикой сына. Глаза Дияра широко распахнулись и участилось дыхание. Его ошарашенное лицо вмиг побледнело. И на этом фоне остро и ярко выделялись чёрные глаза, которые пытливо рассматривали лицо Рэймунда.

Анабелла медленно и почти царственно встала на ноги и не знала каким эмоциям дать волю. Хотелось радоваться и плакать одновременно. С переполненным чувствами сердцем, принцесса стояла там и боялась сделать что-то не то. Дияр недоверчиво нахмурился, потом снова удивился, потом его лицо поразила вселенская грусть и молодой человек вышел из шатра, случайно задев плечом Рэймунда. Анабелла не решилась идти за ним.

Дияр вышел на улицу, как раз в тот момент, когда на небе прогремел первый внушительный гром. Он смотрел себе под ноги, но ничего не видел. Пелена боли затмила всё на свете. Сейчас он даже не был зол. Просто странная ноющая боль зародилась там, где очевидно находилась его сердце. А в мыслях стоял крик матери, её руки и мягкие чёрные волосы.

Дияр прошел несколько метров и остановился. Он будто почувствовал, как мир вертится вокруг него. Словно душа капала кровью, орошая дорожную пыль. Он был в таком шоке, что даже не заметил, как подул прохладный ветерок, а потом первые капли дождя упали с неба.

Он стоял на месте, позволяя всем ветрам холодить кровь. Прогремел ещё один гром и дождь обрушился на него, словно стена, огрождая от всего мира. Дияр не чувствовал этого. Наверно, он даже не понял, когда успел вымокнуть до нитки.

Есть вещи, которых бы мы никогда не хотели, но мы должны их принять; вещи, которых бы мы не хотели знать, но должны выучить, и люди, без которых мы не можем жить, но должны отпустить. Таков закон нашей жизни…

И всё же он достиг желаемого вначале: он был один в океане своего горя, один в омуте своей бесцельной вины, один, даже в своём одиночестве. "Я не грущу. И мне не больно", — снова и снова повторял он, как будто надеялся однажды убедить себя в этом. Или обмануть. Или убедить других — единственное, что хуже самой печали, — это когда ты не можешь скрыть её от других.

А ведь жизнь его, подобно пустой белой комнате, была полна неограниченными возможностями для счастья. Когда он засыпал, сердце сворачивалось в изножье его кровати, точно домашний зверек, живущий сам по себе. Но наутро оно вновь оказывалось в клетке, за решеткой ребер, немного отяжелевшее, ослабевшее, но, как и прежде, работающее без сбоев.

Холодная дождевая вода стикала по его волосам и лицу, вынуждала облизывать покусанные губы. А так хотелось обернуться какой-нибудь птицей и навсегда улететь в те края, где всё будет иначе.

— Дияр! — Оранский выскочил за ним и ужасно нервничал, — Поверь мне. Я любил её!

— Твоя любовь… отвратительно пахнет кровью. — осипшим голосом произносит регент, кидая несчастный взгляд на отца.

— Всё так. Злись, ты имеешь на это право. — обречено выдохнул Рэймунд, — Но, ты должен знать, что она жива!

— Где она? Что ты с ней сделал?

— Она в моём доме. Я прятал её в подземелье. Все эти годы она была там, но я не мучал её. Я вообще не видел Люсию с тех пор, как сказал всем, что её не стало. — с горечью рассказывает Рэймунд Оранский.

Вернувшись в свой шатёр, регент задержался у порога, кинув на испуганную Анабеллу выразительный взгляд. Она продолжала стоять, как вкопанная, боясь сделать что-то не то. И причины бояться действительно были. Дияр подошёл к камину, сел на пол, а потом развернулся и рухнул на пол. Анабелла продолжала смотреть на него и внутри сопереживать, но она очень хотела показать, что разделяет его боль. Принцесса подошла и, шурша подолом платья, опустилась рядом на пол.

— Дияр…Мне очень жаль, что твоя жизнь сложилась так… Ты не заслуживал.

Регент повернул голову, чтобы взглянуть на принцессу такими печальными, глубокими глазами. Она и хотела бы улыбнуться, но почему-то все попытки сводились на нет. Не было сил и что-то внутри противилось. Нежность в его голосе и взгляде вселила в неё уверенность. И нахлынула тишина, от которой заныло в ушах. Абсолютная тишина в идеальном мраке.

— Пообещай мне кое-что, Анабелла… — вдруг совсем отчаянно произнёс регент. И, конечно, девушка настороженно восприняла начало его реплики.

— О чём ты просишь? — тихим голосом переспрашивает она.

— Завтра начнется сражение, если я…не вернусь, пообещай, что сделаешь всё для того, чтобы найти и освободить мою мать!

Анабелла, крепко схватив его за руку, поджала губы, чтобы не давать волю горьким слезам. Эмоции здесь могут быть губительными. Принцесса смотрит в глаза молодому человеку и не удерживается, всё таки всхлипывает.

— Я обещаю, что мы найдем её вместе!

46 часть

Ночь отступает, сменяясь предрассветными сумерками. Из сереющей темноты постепенно проступают неясные очертания окружающего мира — силуэты войнов, деревьев. Небо на востоке светлеет. Вокруг царит сонная тишина. Светлое пятно на горизонте становится больше и больше. Дует легкий ветерок. Утренняя прохлада стелется над землей. Наконец, около самого горизонта вспыхивает ослепительная каемка солнечного круга. Она еще совсем маленькая, но уже поразительная яркая. Слышится шорох в кустах и ветвях деревьев, первое несмелое чириканье.

Дияр вышел из шатра и к нему подвели лошадь в полной боевой готовности. Регент окинул сосредоточенным взором светлеющий горизонт и протяжно вздохнул. Оставалось совсем немного времени перед решающим сражением. Сейчас решится судьба Родерона. Дияр специально покинул принцессу, не разбудив её. Решил, что для неё лучше будет не видеть приготовления к битве. Каким бы равнодушным Дияр ни казался, внутри у него всё еще была душа и она жутко волновалась. Только Дияр схватился за уздечку, как из шатра, словно порыв прохладного ветерка, появилась Анабелла. Девушка подошла к регенту. В руках у неё был чёрный плащ. Девушка потупила взор и протянула его Дияру. Её лицо было бледным, взгляд тревожным и боязливым. Дияр благодарно посмотрел на неё и принял чёрную накидку.

Принцесса продолжала стоять к нему вплотную, не поднимая глаза выше земли. Дияр коснулся её затылка подушечками пальцев, и время перестало существовать. Анабелла почувствовала, что он сейчас её поцелует. Она прижалась к нему, стремясь к чему-то, чего ещё не познала. Принцессе казалось, что они летят в пропасть. Короткий миг они пристально смотрели друг на друга. Молчали, но в его глазах она прочла то же томление и отчаяние, которое в её взгляде должен был видеть он. Дияр взял её руку, поднёс к губам, и поцеловал костяшки пальцев. Её кожу начало покалывать там, где он касался её. Дияр начал ласково поглаживать принцессу по щеке, затем медленно склонил голову и прижался губами к её рту. Анабелла обняла его обеими руками. Он не собирался целовать её по-настоящему, однако её губы были такими мягкими, податливыми, видимо, Анабелла хотела, чтобы он продолжил. Когда волшебный миг окончился, принцесса с некой надеждой посмотрела на регента. Ей казалось, что в его глазах был совершенно иной, таинственный мир. Она могла беспрерывно смотреть ему в глаза.