Зеркальный паук

Ян достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять: этот тип не симулирует. Мужчину действительно трясло от шока, глаза были шальными, он даже не замечал, что плачет. Он задыхался от рыданий, он прижимался к погибшей, словно надеясь передать ей частичку собственной жизни. Его горе было настолько очевидным, настолько всеобъемлющим, что оно пульсировало в воздухе, поражая всех, кто находился рядом. Даже Ян, со всей его выдержкой, опомнился не сразу, однако все равно он был первым.

– Убрать его, – велел он подоспевшим дежурным.

Он умел отдавать приказы. Возможно, они знали этого мужчину и пропустили его сюда намеренно – из жалости или из опасений перед его возможностями. Но сейчас они четко поняли: в этой комнате нет для них большей угрозы, чем Ян. Поэтому они подскочили к незнакомцу и, стараясь не смотреть на стол, начали оттаскивать его в сторону.

Он сопротивлялся, но вяло, сонно, как будто не владел до конца собственным телом. Он больше не кричал, он всхлипывал и взглядом искал, к кому сейчас можно обратиться, кто его поймет.

– Вы не должны, вы не знаете… – причитал он. – Это моя сестра, Лиза, я ее знаю! Не забирайте меня от нее! Я – Григорий Давыдов, разве вы не понимаете?..

– Григорий, постарайтесь успокоиться, – холодно посоветовал Ян. Ему сейчас было не до сочувствия. – Я соболезную вашей утрате, но вы не должны находиться здесь.

– Вы не понимаете! Это моя сестра!

Моя сестра…

Белый гроб, белые лилии… Стук дождя и горький запах… Ее больше нет, меня больше нет…

Ян тряхнул головой, отгоняя наваждение. Да что ж это такое сегодня! Он разозлился на себя, а выместил эту злость на Давыдове, по-другому сейчас не получалось.

– Подождете вместе с остальными! – рявкнул он. – Вы уже испоганили место, где еще работают эксперты, не нужно все усугублять!

– Но я могу помочь!

– Вы сделали достаточно.

– Вы не понимаете! – Давыдов сумел вывернуться из рук дежурных, но обратно к сестре не бросился, словно хотел доказать Яну, что он владеет собой и действительно может быть полезен. Он только посмотрел на стол и указал на вскрытое тело. – Это все из-за нее! Я знаю, что здесь случилось и кто их убил!

Глава 2

– Я тебя ненавижу! Ненавижу всем сердцем, только тебя – одного во всем мире!

Нина Эйлер знала, что ее пациентке тридцать шесть лет. Но если бы не знала, предположила бы, что сорок пять, не меньше. Женщина, сжавшаяся в кресле перед ней, выглядела затравленной, уставшей настолько, что ей и столетие отдыха не поможет. Она рыдала так сильно, что ее худенькое тело сотрясалось, слова выливались из ее горла черным ядом. Вот только этого яда скопилось так много, что ни одна исповедь не выпустит его весь наружу. А хуже всего было то, что после окончания сеанса пациентка снова замыкалась в себе, мусолила одни и те же обиды, наполняясь ненавистью. Замкнутый круг.

Так что обычные методы ей не помогали, нужно было что-то новое, способное раз и навсегда вытолкнуть ее из кокона озлобленности на весь мир. Но Нина пока не придумала, что именно, да и пытаться не собиралась. Она слушала пациентку вполуха, кивала, однако смотреть предпочитала не на нее, а на букет садовых астр, стоящий на подоконнике.

Дивные цветы. Свободные, похожие на всполохи салюта в ночном небе – красные, белые и фиолетовые. Восхитительно неправильные в лохматой небрежности своих лепестков, очень яркие, пахнущие осенним садом и холодной ночью. Нина могла позволить себе любые цветы, но предпочитала эти, в них было что-то честное, превосходившее пластиковую красоту строгих голландских роз.

В букете она видела кусочек своего детства и думала только о нем. Пациентка измотала ее, вытянула всю энергию, и Нина была вынуждена отстраниться от этого разговора. Она найдет способ помочь – но потом. Ей нужно было сохранить себя, она давно усвоила, что для психотерапевта это важнее всего.

Наконец этот долгий, долгий час закончился. Пациентка смущенно вытерла слезы двумя бумажными платочками, высморкалась в третий и еще пять минут благодарила Нину. Нина улыбалась ей в ответ, привычно заверяла, что все в порядке, и тихо радовалась тому, что у нее сейчас перерыв на обед, потом – внезапно образовавшееся «окно» между приемами. Она целых три часа сможет молчать – какое же это счастье!

Но оказалось, что расслабилась она рано. Не прошло и секунды после того, как ее кабинет покинула пациентка, когда дверь снова открылась. Не спрашивая у Нины разрешения, в комнату вошел рослый мужчина в спортивных ботинках, темно-синих джинсах и черной кожаной куртке. Прекрасно знакомый ей мужчина.

– А ты что здесь забыл? – поразилась Нина.

Она не ждала его сегодня – он не звонил, и у него не было ни единой причины приезжать сюда. Но вот он здесь: уже скинул куртку и плюхнулся на диван, всем своим видом показывая, что уходить не собирается. В руках Ян держал кожаную папку на молнии, в таких он обычно носил важные документы.

– Что, я не могу просто навестить сестру? – улыбнулся он, и улыбка была настолько очаровательной, что даже Нина, прекрасно знавшая все его трюки, не была полностью защищена от ее воздействия.

Иногда бывали моменты, короткие и странные, когда ей не верилось, что это – ее брат.

Вроде бы, все логично и правильно, жизнь идет своим чередом, но как же все-таки такое возможно? Как мог худенький мальчишка, смешливый и ласковый, которого она носила на руках, превратиться вот в этого высоченного красавца? Это происходило много лет – и будто бы случилось за миг.

Ян был самым высоким в их семье, тут он неожиданно обогнал даже отца. Старший брат старался делать вид, что это его нисколько не задевает, но получалось слабо. Сколько там у него? Метр восемьдесят пять, не меньше, и при этом – широкоплечий, длинноногий, спортивный. Нина знала, что он держит себя в форме, потому что ему это нужно, профессия такая, но результат все равно один: сложно было найти женщину, которая не обернулась бы, когда Ян Эйлер проходил мимо. Его фигура привлекала – а его глаза завораживали, и если бы он захотел, он без труда стал бы актером или моделью, но само такое предположение способно было вызвать у Яна только взрыв хохота.

Большую часть времени он выглядел отстраненным, высокомерно холодным и безразличным ко всему. Так, по крайней мере, казалось окружающим, и если женщины прощали ему это скучающее превосходство за красоту, то мужчины с трудом выносили его. Но Нина знала, что все это – лишь иллюзия. Ее младший брат был интровертом, каких мало, его мысли и чувства таились где-то внутри, подвластные ему одному. Если ему нужно было получить чье-то расположение, он умел найти нужные слова, правильно взглянуть, вовремя улыбнуться, поэтому обычно Ян получал то, что ему нужно, сразу и без особых усилий.

Нина не собиралась ему подыгрывать. Она прекрасно знала, что он избалован, однако кто-то должен его осадить!

– Ты не приходишь ко мне просто так, тебе что-то нужно, – указала она. – Но что бы это ни было, придется подождать, у меня сейчас пациент.

– А вот и нет, – беззаботно возразил Ян. – Я позвонил твоей секретарше и узнал график приемов. У тебя сейчас обед, а потом еще часа полтора свободного времени. Так что я очень кстати, ты и заскучать не успеешь!

Предусмотрительный маленький хорек… Нине пришлось менять тактику:

– Да, у меня обед. Но я хочу провести обед так, как и нужно: я буду обедать.

– Слишком банально.

– Меня устраивает. Ян, если чего-то хочешь – жди!

Он наконец посерьезнел. Светло-серые глаза, устремленные на нее, казались прозрачными, мерцающими, как лунный камень. Нина знала, что на многих этот взгляд действовал гипнотически, на нее – нет. Ее собственные глаза были точно такими же.

– Нин, боюсь, дело не терпит отлагательств, – признал Ян, расстегивая кожаную папку. – У меня тут дело наметилось… плохое. Гнилое.

– И ты притащил его мне?!

– Мне нужно мнение специалиста, а никого лучше тебя я не знаю.