Наследники графа. Армэль

Луи ловил ртом ее приоткрытые губы – сначала верхнюю, потом нижнюю. Его дыхание обжигало ее, щеки Луизы стали розовыми, она часто дышала.

– Я – ваше развлечение? – вдруг тихо спросила Луиза.

– Вовсе нет, – серьезно ответил он.

– Я не привыкла к такому. Для меня все по-настоящему.

– Для меня тоже, – шептал Людовик, покрывая поцелуями ее шею, ключицы, выступавшие в декольте полукружия груди. – Я не хочу, чтобы мой цветок сорвал кто-то другой. Этот момент я запомню на всю жизнь! Прошу тебя, сделай мне подарок!

Поцелуи становились все горячее… он целовал ее плечи… все было как во сне… Уверенно и решительно нащупал корсаж, провел пальцем по кружевам и лентам. Ее тело трепетало под защитой китового уса. Но эта преграда была преодолена довольно быстро. Король умело и безошибочно расшнуровал корсет. Она задыхалась, видя, как он расстегивает крючок за крючком. Инстинктивно Луиза влеклась к нему, впервые в жизни познавая любовь…

А Людовик был внимателен и восхищен. Рука короля настойчиво скользила под платьем по бедру девушки вверх. Он чувствовал, что она дрожит, порывается сжать бедра. Но не делает этого, разрешая ему все. Лавальер не знала, как отвечать, поэтому полностью доверилась Людовику. И не знала она, что на самом деле красива. Да, не яркой, но нежной и мягкой красотой. У нее была молочно-белая кожа и изящное тело, которым другая бы гордилась. Она стеснялась смотреть на короля, в то время как он ее оценивающе разглядывал.

Когда он вошел в нее, и она вскрикнула от боли, задрожала крупной дрожью, Людовик замер, не двигаясь и прислушиваясь к ощущениям. Лавальер открыла глаза, посмотрела на него самым чистым и любящим взглядом, который он когда-либо видел. Ее голубые глаза были полны слез, серебристыми капельками они стекали по щекам. Людовик склонился к ее лицу, и принялся губами осушать ее слезы, двигаясь в ней медленно и осторожно.

«Теперь она точно только моя! Никуда не отпущу эту маленькую фрейлину! Никому ее не отдам!»

***

– Тебе нравится здесь? В Италии, – поинтересовалась Эжени.

Одетая в легкий кружевной пеньюар, она пробежала на цыпочках по полу и скользнула на кровать. Ее волосы, небрежно стянутые в тяжелый узел на затылке, от быстрого движения рассыпались темными прядями по спине, несколько локонов выбилось у лица. Было утро, и графиня поспешила раздать слугам поручения, чтобы те не беспокоили ее по пустякам и дали возможность еще немного понежиться в постели. С любимым…

– Да, – ответил виконт де Куси. – Раньше мне казалось, что трудности меня уничтожат. А когда очутился здесь, почувствовал, что мужество возвращается и я, оказывается, на многое способен.

– Удивительная здесь жизнь… Когда ты поедешь во Францию?

Графиня ди Грациани машинально погладила ткань своего утреннего одеяния. Такая роскошь… Она невольно бросила взгляд в большое венецианское зеркало – еще большую роскошь по тем временам. Зеркальные тайны Венеции тогда стремились выведать все монархи Европы. Эжени не верилось, что теперь она жила в довольстве и покое, пройдя через столько бед, через неуверенность в себе, через необходимость ограничивать себя во всем и экономить. И хотя сейчас ей было уже почти тридцать, ее красота только еще больше расцвела за это время, проведенное в богатстве и неге.

– Во Францию? – задумался Армэль. – Я не знаю. Возможно к Рождеству.

– Разве тебя отпустят? Ты можешь уезжать и приезжать?

– Я не гражданин Ватикана, у меня нет там таких обязанностей, которые помешали бы мне уехать.

– Тогда возьми меня с собой! Я хочу увидеть графа и графиню.

Виконт помрачнел. Это не осталось незамеченным молодой женщиной.

– Что-то не так?

– Я даже не знаю, Эжени, куда ехать. Где теперь мой дом. Графиня поселилась во Флер Нуаре. А отец…

– У него что, женщина? – осторожно спросила графиня ди Грациани.

– Две, – ответил Армэль.

– Одновременно две женщины? – воскликнула она.

– Не одновременно. По очереди, – пробурчал виконт.

Армэль, весело насвистывая, прошел в гостиную, но неожиданно резко остановился. В хрустально прозрачном стекле зеркала он увидел отражение сидящего в кресле человека.

– Василий? Как вы меня нашли?

– Это было не трудно, вы не очень заботитесь о том, чтобы сохранять инкогнито.

Белокурый священник поднял глаза и взглянул на виконта. Он впервые видел его без сутаны. В темно сером бархатном костюме и ботфортах тот был великолепен. Стройный, широкоплечий, худощавый и жилистый… Из-за серой с переливами ткани костюма создавалось впечатление, что и глаза Армэля из синих стали серебристо-серыми.

То, что Армэль арендовал в Риме квартиру, и часто проводил в ней время вместе с Эжени, знал лишь его слуга. Как узнал об этом Божезларж, было загадкой. К счастью, сегодня виконт ночевал в доме у Эжени, потому что муж графини ди Грациани уехал в Бельгию, и будет отсутствовать целых три недели. Армэля радовало то, что друг хоть и выведал его тайну про квартиру, но хотя бы не знает ничего об Эжени.

– Вы были с женщиной? – спросил Василий.

Армэль чуть замешкался с ответом.

– Какая разница, Божезларж? – спросил он. – Вы меня осуждаете? Может, еще доложите об этом на заседании синода в Ватикане?

– Нет, мой друг, если вы выбрали этот гибельный путь намеренно и осознанно, я не собираюсь вам препятствовать.

Выражение лица Василия, которое было у него в этот момент, насмешило виконта. В нем было столько трагизма, словно виконт де Куси не спал с женщиной, а готовил покушение на Папу.

– Бросьте вы, Василий. Неужели сами никогда не поддавались искусу? – усмехнулся он. – Уверяю вас, я не шатаюсь по кабакам и домам терпимости.

Божезларж порывисто поднялся, гневно сверкнув глазами.

– Да как вы могли такое предположить, чтобы я! – он задохнулся от возмущения. – Никогда в жизни я не прикасался к женщине! Даже в мыслях!

Насмешка исчезла с лица виконта. Он понял, что если скажет сейчас какую-нибудь глупость, навсегда потеряет дружбу Василия. Армэль, конечно, замечал за последним несколько странную, ревностную верность церкви, но и подумать не мог, что тот столь истово верующий, что не просто соблюдает целибат, а вообще невинен и никогда не имел близости с женщиной.

– Вами управляет похоть… – осуждающе говорил Божезларж. – Люди слабы, и потому становятся ее пленниками. Но вы… Вы же поклялись служить Богу!

Сколько, оказывается, в этом ханже снобизма и нудного нравоучительства. Уж не лицемерил ли молодой поляк, так яростно выступая против плотских отношений с женщинами?

– Нет, Василий, не похоть, – спокойно возразил Армэль и опустился в кресло. Задумчивый взгляд его затуманился при мысли об Эжени. – Это неповторимое чувство, когда тебя где-то ждут, когда ты кому-то нужен. Живому человеку, а не Богу.

Глава VII Кокетка Александрин, ревнивый де Вард, и гордая испанка

Конфликт де Варда и Гальярдо, разгоревшийся после того, как последний, оскорбляя адвоката Саласара, упомянул имя супруги графа, мог завершиться дуэлью. Но пока Франсуа ограничился тем, что ударил Алессандро Гальярдо кулаком в лицо, чем неожиданно для себя заслужил настоящее восхищение у местных дам. «Ну вы даете, Алессандро, – говорила одна красотка несчастному Гальярдо. – Французский дипломат вам лицо начистил! Никогда бы не поверила». Саласар же, по слухам, все-таки дрался с обидчиком. Чем там все завершилось, граф не интересовался, тем более что оба участника дуэли остались живы. Сам Вард не исключал, что, возможно, и ему все-таки придется скрестить шпагу с Гальярдо, однако как посольский служащий, он должен быть очень осторожен, ведь в таком скандале страдала не только его честь, но и честь страны, которую он представляет. Пока благодаря вмешательству самой королевы Марианны Австрийской, куда-то на время выславшей Гальярдо, конфликт поутих. Но Франсуа всерьез думал о том, чтобы покинуть Испанию и вернуться на родину. Зимой они с супругой собирались отправиться во Францию на несколько недель. Тогда он и примет окончательное решение.