Я тебя не хотела

На улице в это время года было ещё темно, но в свете фонарей я рассмотрела белозубую улыбку Романа Игоревича.

— Ну и захолустье! — возмутился он.

— Ну не все живут в пентхаусах с консьержами в центре города, Рома, — состроила максимально милую улыбку.

Смотри, мажор недоделанный! Не такое уж и захолустье. Дедушка получил квартиру от университета ещё в конце семидесятых, и во вполне приличной панельке. Просто потом город расстроился в другую сторону — к реке, и бизнес-центр, и новые районы выросли там.

Должанов обошёл свой красный «Мерс» и галантно распахнул пассажирскую дверь. Ещё бы рта не открывал.

— Ныряй быстрее, Анна Ирландовна, нам по вашим убитым дорогам до «Презенталя» ещё доехать надо.

Ого. «Презенталь». Слишком шикарное место даже чтобы решиться туда просто войти человеку с таким достатком, как у меня.

Я аккуратно села в машину и подтянула ноги, позволив Роману самому захлопнуть дверь. Я до такой тачки даже касаться боюсь, не дай Бог где-то не там нажму или слишком хлопну дверью. За всю жизнь потом не отработаю.

— Так заделался бы в меценаты, Роман Игоревич, — от обиды за родные пенаты не смогла смолчать. Ну… или просо не смогла. — «Ситистрою» бы только на пользу пошло. Как тебе такой перспективный рекламный план?

— Ань, — Должанов повернул ключ и завёл машину, но с места пока не трогался. Вместо этого повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. — Я тебе уже сегодня сказал, что укорочу твой острый язычок.

Я хотела что-то ответить, но слова почему-то так и не продрались наружу. Слишком уж близко находился Должанов, и как-то уж совсем угрожающе блеснули его глаза.

— Ты хоть с Мамаевым будь посдержаннее.

— За дуру меня держишь?

— А ты, получается, только со мной себя так ведёшь? И за какие заслуги, позволь поинтересоваться?

О! Он серьёзно? Я уже набрала воздуха в лёгкие, чтобы ответить, что половина моих комплексов — его заслуга. От идиотского «а где у тебя ещё волосы рыжие?» в восьмом классе и до Анны Ирландовны и звонка в одиннадцать вечера о необходимости подготовить наутро отчёт, который утром оказался не к месту. Но потом вдруг сдулась. Как-то это по-детски, глупо что ли. Тогда мы были подростками, глупыми и не знающими берегов, слишком юными, чтобы думать о чьём-то мнении кроме собственного. А сейчас это просто работа. Именно так. Я ведь читала контракт, где чёрным по белому было написано о возможности дополнительных поручений начальства, ненормированности рабочего времени и соответствующей оплаты сверхурочных. Так что же я могу сейчас ответить? Много. Но и толком ничего.

Поэтому я просто отвернулась и уставилась в лобовое на перекошенный ржавый грибок в песочнице, под которым я в детстве воротила куличики из песка.

- Пристегнись.

Роман вдавил педаль, выкрутил руль и выехал из дворов на дорогу. Пождав губы пропетлял по участку с ямами и выбоинами, а потом, наконец, выехал на федеральную трассу и разогнался.

12

Роман остановил машину возле «Презенталя» на парковке, и я, не дожидаясь, пока он обойдёт и откроет мне дверь, отстегнулась и вышла сама. Немного отошла и остановилась, ожидая, пока босс поставит машину на блокировку.

— Думаешь, он начнёт продавливать повышение цены? — мне нужно было выстроить линию поведения на ужине. — Мы вроде бы и так предлагаем немало.

— Конечно начнёт, — пожимает плечами Должанов. — Сначала не захочет говорить о делах, предложит выпить. Потом начнёт нахваливать свои эксклюзивные права на рекламное пространство центра, потом завысит планку процентов на сорок.

— На сорок — это заоблачно. Мы же такой разбег даже в учёт не брали.

— Ну ещё бы. Потом Мамаев милостиво, и только потому что нам, снизит процентов на двадцать пять. И тут главное не дать ему повод подумать, что мы этому рады. Наша задача снизить даже ту ставку, которую мы ставили как оптимальную.

Роман открыл массивную деревянную дверь, украшенную замысловатой резьбой, и пропустил меня вперёд. Внутри, даже в фойе, был мягкий приглушённый свет и звучала ненавязчивая, едва слышимая музыка. Дороговизна и шик этого места сквозили во всём: в ковролине на полу, тёмно-фиолетовых занавесках, скрывающих вход в зал, в отделке стен, даже в улыбке парня-администратора, что с учтиво встретил нас и уточнил, на какое время заказан столик.

Сразу за нами дверь распахнулась и вошёл Мамаев. Мы обменялись дежурными улыбками и приветствиями и сошлись на желании продолжить разговор за столом в зале.

Я повернулась к стойке с витиеватой надписью «Гардероб» на такой же, как и шторы, фиолетовой табличке. И вдруг вздрогнула, когда почувствовала, как на плечи опустились тяжёлые ладони. Да, я уж и упустила из виду, что у нас тут светский раут, и Роману Игоревичу приходится быть джентльменом. Он просто помог мне снять пальто и отдал его гардеробщице.

Мамаев тоже сдал своё чёрное пальто и повернулся ко мне, предложив локоть. Господи, от всех этих светских манер меня уже начинало тошнить. Ну ещё и от самого директора «Intense». Однако, было бы странно — откажись я. Поэтому пришлось мило улыбнуться и взять его под руку. И попытаться не скривиться, когда влажная ладонь накрыла мои пальцы и немного сжала.

Я рефлекторно обернулась на Должанова и поймала его абсолютно непроницаемый взгляд. И тут у меня закралась холодящая спину мысль: а не для того ли, чтобы склонить Мамаева на свои условия, подложив под него меня, я и была сюда приглашена.

При этой мысли желудок скрутило, и ароматные запахи в банкетном зале уже не казались такими возбуждающими аппетит. Я убью Рому, если только хотя бы поймаю что-то отдалённо напоминающее намёк на это.

Мы присели за уединённый столик, сервированный на троих. Роман отодвинул мой стул, предлагая присесть.

Официант принёс меню и тенью стал за спиной. Мы открыли красивые кожаные папки с вензелями выведенным названием ресторана и на секунды погрузились в изучение меню.

— Роман, — бодро отозвался Анатолий Петрович, — какое вино предпочитаете? Может себе возьмём покрепче? Анна, а что любите вы: белое или красное?

— Белое, — я коротко улыбнулась и снова опустила глаза в папку с меню.

Всё прошло именно так, как и предрекал Должанов. Мамаев всё подливал вино и долго бравадил по поводу исключительности своей фирмы, озвучил заоблачную сумму за услуги, попытавшись навязать и своих рекламщиков.

— Нет-нет, — ответил Роман, в который раз лишь коснувшись губами вина. — От «Intense» нам нужно только пространство. Рекламная линия и её реализация у нас своя.

Постепенно директор рекламного агентства сдавал позиции, уступая то в одном пункте, то в другом. Да и не стеснялся он прикладываться к бокалу. И при этом периодически слать мне свои липкие взгляды. Иногда уж очень откровенные. Даже пару раз будто невзначай коснулся под столом своим бедром моего. И как меня от этого не вырвало прямо в тарелку?

Роман, между тем, мастерски продолжал загонять жертву в нужные нам силки. Что ни говори, но даже такого прожжённого рекламщика, как Мамаев, Должанов смог подбить под удобные для «Ситистроя» условия.

Директор «Intense» согласился с нами по всем пунктам. Мы подписали проект контракта и договорились о встрече на нашей территории, чтобы уже в присутствии юристов подписать сам контракт на предоставление рекламных площадок «Ситистрою».

— Ну раз с формальностями мы покончили, предлагаю немного отвлечься и пообщаться на отвлечённые темы, — выдал Анатолий Петрович и осушил свой бокал до дна. — Анна, вы согласитесь со мной потанцевать?

В ресторане было в этот вечер людно, и несколько пар медленно танцевали возле небольшой сцены, на которой, играя на электронном пианино, пел музыкант.

— Роман, вы позволите украсть вашу прекрасную помощницу?

— Только если она сама пожелает быть украденной, — сдержанно улыбнулся Должанов.

Мне совершенно не хотелось танцевать с Мамаевым, но отказывать, особенно после стольких уступок в нашу сторону, было как-то не удобно.

Конец ознакомительного фрагмента.