Страница 2 из 18
Конечно, Алиор был не настолько уверен в себе, чтобы считать, что его воинственный вид и решительная речь так перепугают этих висельников, что они не посмеют возразить. Не был он и уверен в их здравом смысле, что они понимают, что без него они здесь погибнут самое большое через месяц. Причины его уверенности были куда прозаичнее, — на носу позади каторжников стояло около сорока человек в бронзовых панцирях. Чертами лица и цветом кожи они походили на триремарха, но их глаза были не голубые, а карие, что выдавало принадлежность более низкой касте. Все они в свое время служили под началом Алиора и были высланы сюда вместе с ним. Многие держали в руках луки и арбалеты, другие — бронзовые мечи и секиры, готовые в любой момент пустить оружие в ход. Эти вояки участвовали во многих боях, — от душных джунглей до полярных пустошей, были закаленными в боях ветеранами, против которых у безоружных и необученных ратному делу ссыльных не было не единого шанса.
Видя, что никто не собирается ему возражать Алиор продолжил свою речь.
— Очень хорошо, похоже, мы поладим. Значит, дальше поступим так — заночуем на корабле, а завтра выйдем на берег и подыщем место для форта. Пока можете отдыхать, — только встаньте сначала на якорь.
Гребцы поспешили выполнять его приказание. Тем временем к Алиору подошел один из его солдат, — худощавый, немолодой воин с перебитым носом и косым шрамом на левой щеке.
— Неплохо вы себя поставили, господин, — почтительно произнес он.
— Если бы еще от этого был какой-то толк — Алиор пренебрежительно хмыкнул. — Ты же не хуже меня знаешь, Джива — как только дело дойдет до первой стычки, нам придется очень постараться, чтобы удержать их от повального бегства. А при том, что вообще творится в этих местах, — он обреченно махнул рукой. — Ты хоть, понимаешь, что нас сюда послали просто на убой?
— Губернатор постоянно отправлял прошения в Посейдонис с просьбой прислать подкрепления, — раздраженно объяснял Алиор старому солдату. — Но там только отмахивались — все мало-мальски крупные воинские соединения и флоты давно задействованы в более важных колониях. А потом одному «стратегу» пришла в голову гениальная идея — отправить в самое логово врага отверженных, кое-как вооруженных преступников. Империя убивает сразу двух зайцев — предупреждает очередной набег и избавляется от нежелательных элементов.
— Почему вы считаете, что мы уже обречены?
— Пошевели мозгами, Джива! — с неожиданной злобой сказал триремарх. — Нас здесь от силы человек двести и из них едва одна пятая может считаться солдатами. Остальные — сброд, который хорошо если хоть раз в жизни держал меч в руках. А у зиггиев воинами считаются все мужское население, начиная чуть ли не с двенадцати лет. И каждое племя может выставить от ста до тысячи бойцов, а племен здесь много. Мы наверное отобьем первый натиск — эти дикари совершенно не обучены сражаться в строю, но на смену им придут новые. Даже если мы успеем построить форт, в чем я очень сомневаюсь, он падет, самое большее, после пятого приступа.
— Но губернатор…
— А губернатору плевать на нас. Максимум на, что он надеется — что мы сумеем так ослабить варваров, что они еще долго не сунуться в колонию. А сюда будут вышвыривать все новых заключенных. Зиггии же любых атлантов считают захватчиками, и будут истреблять их с особым ожесточением. Каторжники будут отвечать тем же и здесь будет еще долго бурлить кровавый котел, отвлекая внимание от Давриты. Даже если мы сумеем дотянуть до следующего корабля, это будет очень тяжелое время. Но мы должны попытаться использовать любой шанс, чтобы выжить здесь, потому что у нас нет иного выхода.
— Так уж и любой? — неожиданно прошелестел над ухом Алиора тихий голос, похожий на змеиное шипение. Триремарх резко обернулся, попутно заметив как исказилось лицо стоящего рядом Дживы — одновременно от страха и от отвращения. Его реакция была вполне понятна, — тот, кто стоял позади Алиор, походил скорее на призрака или вампира, чем на нормального человека. Это был высокий, тощий мужчина средних лет с необычайно бледной кожей, резко контрастирующей со смуглой, черной и желтой кожей большинства пассажиров триремы. Холодные серые глаза были настолько светлыми, что почти сливались с белками. Единственным ярким пятном в его внешности были губы — полные, алые они настолько четко выделялись на бледном лице, что казались каким-то инородным вкраплением. Одет каторжник был в зеленую куртку с откинутым на спину капюшоном, черные кожаные штаны и сапоги с высокими голенищами. Светлые, почти белые волосы украшала серебряная диадема с изображениями переплетающихся змей и каких-то чудовищ с щупальцами. На груди висел медальон, — жадеитовая пластинка, с выгравированным на ней отвратительным существом, похожим на многолапую жабу. Вокруг изображения гротескной твари были выбиты причудливые рунические знаки.
— Я не люблю, когда ко мне заходят со спины, Калавайм, — нарочито спокойным голосом сказал Алиор.
— Прошу прощения, триремарх.
— И еще больше я не люблю, когда меня подслушивают, — продолжал атлант ровным голосом.
— Еще раз простите, меня, — почтительным тоном, произнес бледнолицый невольник, но в его глазах мелькнула плохо скрываемая ирония. — Но мне казалось, что вопрос, который вы обсуждаете, касается всех нас. Я понимаю, — вы не делитесь своими соображениями с остальными, потому что хотите избежать паники. Но уверяю вас, что я буду покрепче, всех этих. — Калавайм презрительно кивнул в сторону разбредающихся по палубе гребцов. — Мы с вами как люди опытные и достаточно разумные, могли бы обсудить сложившуюся ситуацию и вместе поискать выход.
Джива негодующе крякнул и разгневанно поглядел на каторжника. Тот ответил ему равнодушным взглядом: еще в Атлантиде он привык к страху со стороны толпы. Причем страху вполне обоснованному, — Калавайм был верховным жрецом полузапрещенного культа Тсатхоггуа. Народная молва приписывала поклонникам этого божества колдовское могущество, по всей империи шепотом передавались жуткие истории о ночных сборищах на полянах среди лесных чащоб и на затерянных островках в сердце непроходимых болот к северу от Посейдониса. Там перед черным идолом гигантской жабы, проводились страшные обряды, при описании которых буйство народной фантазии превосходило всякие границы — каннибализм, вампиризм, вызывание демонов были чуть ли не самыми безобидными обвинениями адептов зловещего культа. И не только чернь, но и мудрейшие из жрецов Маалока и Тонадиу, познавшие все тайны неба, земли и преисподней, опасливо косились на служителей Тсатхоггуа.
Алиор считал себя выше всех суеверий простолюдинов, а во внутренние дрязги жрецов, он, как и любой нормальный человек старался особо не вникать. В конце концов и в Атлантиде сотни рабов сжигались на огненных алтарях Маалока, их топили во славу Морских Богов, им вырывали сердце на окровавленных вершинах ступенчатых зиккуратов, посвященных Богу-Солнцу, Тонадиу. Но и триремарх недолюбливал бледных как смерть жрецов Черного Бога, правда, причины этой неприязни имели вовсе не религиозные корни. Мрачный культ не был атлантским по происхождению, его светловолосые служители пришли на Священный Остров с морозного Севера. Там среди угрюмых обрывистых скал, об которые бились свинцовые волны Северного Океана; под сизыми тучами, вечно застилающими солнце, притаилась Ломарская держава — последний осколок погибшей Гипербореи. В свое время жители Ломара отвернулись от светлых гиперборейских богов и стали поклоняться силам вечного Хаоса, бурлящего за пределами сотворенной вселенной. Мрачные покровители обучили северян древним колдовским тайнам, которые позволили этому народу выстоять перед натиском ледников. Потом же когда льды отступили, окрепший Ломар стал сильной державой безраздельно властвующей в северных морях. Он же стал самым серьезным соперником мировой гегемонии Атлантиды. На Севере поклонялись многим богам, внушающим ужас и отвращение остальному миру. Одним из самых грозных божеств Ломара, называемых еще Великими Древними, был Тсатхоггуа. Одно время служители Бога-Жабы подвергались гонениям в Ломаре со стороны соперничающих жреческих группировок. Некоторые из поклонников Тсатхоггуа бежали и осели в Атлантиде. Император позволил им остаться, рассчитывая тем самым ослабить северного соперника, переживавшего нелегкие времена смут и потрясений. Поклонникам Тсатхоггуа покровительствовали и жрецы Дэгора, чей культ был как-то связан с религией Ломара. Но потом жрецов Дэгора оттеснили служители Огнебога и Непобедимого Солнца, а культ Тсатхоггуа вновь стал популярен и влиятелен в Ломаре, к тому времени оправившегося от внутренних неурядиц. Чтобы не создавать в Атлантиде вражеских агентов влияния, император приказал выслать в отдаленные колонии всех поклонников Бога-Жабы. Примерно тридцать оказалось и на триреме Алиора, от чего тот был совсем не в восторге.