Страница 47 из 53
Разговор с настоятельницей монастыря Святой Анны, к моему удивлению, вышел не таким уж и сложным. Сначала я показала святомонахине амулет ее сестры, затем призналась, что хочу спасти своего мужа и наследного принца Густава из тюрьмы Сансин. Возможно, с ними есть и еще маги, защищавшие Магическую Гильдию, и, если ничего не предпринять, их всех казнят через несколько часов.
На Площади Победы уже возводят эшафот — я видела его собственными глазами по дороге в монастырь, — и Новый Порядок, несмотря на то, что дворец еще в осаде, королевские войска до конца не разбиты, а папа… вернее, генерал Нейтон во главе регулярной армии, по слухам, вот-вот доберется до границ Центральной провинции… Несмотря все на это, они собираются казнить принца и его людей, заявив, что те — главные враги их новой власти, словно монархия уже пала!
А ведь это не так!..
И пусть принца Густава любили в народе, а Тайлора Бростона любила я, мой план — единственный шанс сохранить им жизнь. Потому что на Площади Победы у Армии Справедливости их не отбить.
Мы рассмотрели и эти варианты — что, если напасть на Черных перед самой казнью или же по дороге на эшафот? Но Льер решительно их отверг, заявив, что не пойдет на самоубийство и мне не советует. Мятежники ожидают провокаций и будут к ним готовы, поэтому они уже стягивают к той площади все свои столичные войска.
Льер был прав — я тоже видела эти войска собственными глазами.
Поэтому единственный способ спасти пленников — проникнуть в Сансин под видом монахинь, а потом увезти беглецов на лодках по Шаррасу.
Последнее как раз было Льеру под силу. Мне же оставалось уговорить святомонахиню Сесилию.
— Но как, дитя мое? — произнесла она растерянно, и я в который раз поразилась ее сходству с матушкой Иридией. Их темные глаза, от которых разбегалась сеть мелких морщинок, лучились мягким светом. — Наша сила в любви. Мы принимаем раненых и обездоленных, пытаясь облегчить их страдания и дать защиту. Да, мы всегда готовы помочь… Но чем? Как мы можем спасти принца и его людей?
— Мне нужна одежда, — сказала ей. — Та, которую носят монахини ордена Святой Анны. И, если среди вас найдутся те, кто готов рискнуть жизнью во имя доброго дела, я не откажусь от помощи. Но я не настаиваю. Это слишком опасно и может вызвать гнев Нового Порядка.
На миг я закрыла глаза, внезапно почувствовав, насколько сильно устала и как близка к отчаянию. Время Тайлора выходило, и любая проволочка, любая ошибка будет стоить моему мужу и принцу Густаву жизни. А если святомонахиня не согласится, то…
— Если вы не сможете мне помочь, я пойду одна, — произнесла решительно. — Раздобуду где-нибудь нужную одежду и войду в тюрьму как сестра-исповедница, чтобы отпустить грехи приговоренным к казни. Затем сниму с них браслеты и открою камеры, а дальше… — взглянула на нее. — Дальше уже дело наших друзей.
Мне оставалось надеяться, что Льер не подведет.
— Сестра Иридия всегда отзывалась о тебе добрым словом, — неожиданно произнесла Сесилия. — Она любит тебя, как родную дочь. Так же, как Великая Мать любит всех своих детей и приходит к ним на помощь в сложные времена, я тоже приду тебе на помощь.
— Спасибо! — выдохнула я счастливо.
— Твой план хорош, дитя мое! — добавила Сесилия. — И не только твой амулет, но и мое собственное присутствие избавят нас от лишних вопросов.
— Но… — подобного я не ожидала. — Это ведь опасно, матушка-настоятельница!
— Великая Мать позаботится о нас, — отозвалась она. — Все в Ее любящих руках — и наши жизни, и судьба твоего мужа, и благополучие Валора, которое обязательно вернется, если править страной будет угодный Богами король, а не выстроенный на страданиях и крови Новый Порядок. — Затем поднялась на ноги и поманила меня за собой. — Судя по всему, у нас мало времени, а тебе еще следует сменить одежду, дитя мое! К тому же, раз сестры-исповедницы отправляются в Сансин, мне стоит научить тебя кое-каким премудростям.
И она… Она мне подмигнула!
Сансин, расположенный на отшибе Валоросы, с подступающими к нему домами бедняков, встретил нас высоченными стенами с узкими бойницами, железными воротами, возле которых я тут же перестала чувствовать магические потоки, и еще тремя Черными, уставившимися на нас с матушкой-настоятельницей крайне подозрительно.
Потому что на их вопрос, что нам тут понадобилось, святомонахиня Сесилия уверенно заявила, что ее уполномочил генерал Горн. Она и ее сестры — кинула взгляд на меня и еще на трех молодых, но крайне смелых монашек, одетых в белоснежные рясы, — пришли сюда, чтобы выслушать последние исповеди и причастить приговоренных к казни. Затем показала им мой амулет со знаком бесконечности и надписью на древне-валорском.
Я наконец-таки ее разобрала — она гласила, что все в руках Темного бога и Нового Порядка. Но в тексте было столько грубейших грамматических ошибок, что я так сразу и не поняла…
Он был с ошибками, как и весь их Новый Порядок!
Когда я уже извелась от ожидания, терзаемая недобрыми предчувствиями — нас так и не впускали за ворота! — показался капитан Торенс, новый комендант Сансина. Попытался было нас выставить, заявив, что допускать кого-либо к пленникам ему не велено, но матушка-настоятельница посмотрела на него крайне строго. А затем спросила, в чем он сомневается больше — в приказе генерала Горна, лично одобрившего наш приход, или же в том, что любому человеку в Валоре — будь он благочестивым гражданином или преступником — дано право на отпущение грехов перед встречей с Богами?
И комендант сник. Так и не ответив на ее вопрос, заявил, что мы можем проходить.
Ворота со страшным скрипом отворились, а затем захлопнулись за нашими спинами, отрезав путь к отступлению. Комендант поманил нас за собой, и мы направились по вымощенному брусчаткой двору к двухэтажному мрачному зданию из серого камня.
Впрочем, я уже знала, что сама тюрьма располагалась глубоко под землей.
Незаметно оглядела Черных, охранявших Сансин, — их было не меньше тридцати человек. Заметила расхаживающих по двору караульных, остальные же чистили оружие или же забавлялись, отрабатывая фехтовальные приемы в шутливых схватках. Затем окинула взглядом четыре сторожевых башни, на которых заприметила арбалетчиков. Их оружие сверкало на послеобеденном солнце, и я с внезапным ужасом поняла, что времени у нас оставалось совсем мало. Очень скоро за пленниками придут, чтобы сопроводить их на возведенный эшафот на Площади Победы, и тогда их уже не спасти.
— Я дам провожатых, матушка-настоятельница, — тем временем суетился комендант, — но открывать камеры запрещено. Вам придется беседовать с заключенными через решетки. И близко к ним не подходите, они могут быть опасны. — Внезапно оглядел нас и нахмурился. — Приговоренных к казни только трое, один скончался от ран пару часов назад. А вас слишком много!
— Хорошо, — отозвалась святомонахиня покорно, тогда как я… Я чуть было не скончалась сама, понимая, что речь могла идти о ком угодно. Даже о моем собственном муже! — Раз их только трое, то сестры Клементина и Оливия проследуют за мной, тогда как сестры Мелина и Стефания с Божьей помощью могут вернуться в монастырь.
Комендант согласился отпустить девушек домой, после чего мы проследовали за ним в здание тюрьмы. К этому времени я более-менее пришла в себя, поборов противную слабость. Но дальше, в подземелье, комендант с нами не пошел. Пожаловался на терзающий его кашель, усиливающийся во влажных помещениях каземата, на что матушка-настоятельница пообещала прислать ему лекарство. Передал нас с рук на руки двум охранникам, наказав проследить, чтобы монахини вернулись назад в целости и сохранности. Отвел нам на все про все полчаса, и мы отправились плутать по длинным коридорам, в которые выходили пустые камеры.
Впрочем, я уже знала, куда мы идем, — карта Освина оказалась на удивление точной.
Наконец, порядком поплутав, спустились по винтовой лестнице на нижний, пятый уровень. В полутемный промозглый коридор, едва освещенный парой-тройкой факелов, выходило множество камер, но пленников, выживших в кровавой битве за Магическую Гильдию, по словам коменданта, было только трое.