Невинна и беременна

— …сама виновата. Только ты. Ну что тебе стоило соврать старому хрычу. Сказала бы — да, взяла, на побрякушки не хватало, айфон хотела новый! А я бы отыгрался, вернулся и все тебе возместил!

Нож соскользнул с помидора, полоснув Киру по пальцу, и она застыла, завороженно глядя на выступившую капельку крови. Смотрела на палец — а видела, как кровь течет из ее груди. Она часто смотрела детективные сериалы, и представить это ей не составило труда. Как же жутко… Мурашки бегали по спине, шее и даже щекам, заставляя зябко поводить плечами. А рот открылся будто сам собой:

— Но ты не выиграл. Ты проиграл все.

Виктор вскочил со стула и рванулся к ней разъяренным зверем. Поскользнулся на молоке, начал падать прямо на Киру, тяжело придавливая ее, заставляя застонать от врезавшейся в тело столешницы. Она обернулась через плечо. Лицо Виктора было прямо перед ее, злые глаза смотрели прямо в глаза, а обеими руками Виктор опирался о стол по бокам от Киры.

Она не думала. Рука словно сама собой взлетела и наотмашь ударила ножом куда-то назад… Тяжесть Виктора тут же исчезла, в груди испепеляющим пожаром вспыхнула надежда…

А в следующий миг сильный удар обжег скулу и ухо, да так, что Кира упала на пол, ударилась об шкафчик и замерла, сжавшись в один молча кричащий от боли и страха комок.

Она зажмурила глаза. Пусть уже все случится. Ужас охватил ее, затапливая сознание, что никаких сил больше не оставалось терпеть и ждать…

Но Виктор не спешил. Молчал. Секунды падали словно капли раскаленного свинца на кожу.

А затем раздался тихий звон. И сразу следом — влажный шелест и щелчок. В лицо Кире брызнуло что-то теплое, будто Виктор решил вылить на нее недопитый кофе.

И снова тишина. А затем — шум. Что-то большое упало совсем рядом, задев ноги Киры, тяжко привалилось к голеням — и замерло.

Тишина все длилась и длилась. Кира не понимала, сколько времени прошло — минута или час, но не могла решиться открыть глаза. Только осторожно облизала губы, по которым щекотно стекала теплая жидкость.

И новая волна паники смела ее сознание в тот же миг, как разум опознал попавшую на язык каплю.

Кровь.

Кира почувствовала, как сердце замирает, легкие сжимаются, не в силах получить воздух. В ушах загрохотало, перед зажмуренными глазами полетели искры…

И ужасная боль разлилась в животе, заставляя забыть обо всем…

«Я умерла…»

Откуда-то появились мысли. Обыденные, привычные.

У кошки кончается корм.

Скоро вставать на работу.

Что приготовить на ужин?

Кира думала их не спеша, лениво, не открывая глаза.

И вдруг.

Кровь.

Соленый привкус железа на языке.

Виктор!

«Я умерла?!»

Она распахнула глаза, дернулась, и что-то больно впилось ей в руку. И услышала голос.

— Кир, успокойся, все хорошо! Не дергайся!

Света…

— Светк… Что?.. Где?..

— Вот, попей…

Света. Рыжая, растрепанная, в больничном халате поверх пижамы. Той самой… Сунула граненый стакан с водой прямо в лицо, и холод стекла на губах оказался для Киры настоящим откровением. Вода невероятно вкусными каплями потекла по губам и языку, а заодно — и ручейком по подбородку, и Света выругалась вполголоса:

— Надо было трубочку купить… — И уже громче: — Все будет, Кир, утром я сбегаю в магазин и все-все куплю! Ты только поправляйся.

— А сколько?.. — говорить все еще было трудно, слова казались незнакомыми и какими-то шершавыми.

— Еще ночь, Кир. Прошло всего два часа, как… — Света вздрогнула и отвела взгляд, но для Киры неизвестность сейчас была хуже смерти.

— Расскажи!

Подруга снова вздохнула. Попыталась тянуть время, протирая лицо Киры салфеткой, но под суровым взглядом сдалась, театрально подняв руки:

— Хорошо, хорошо. Сейчас, — зажмурилась и подышала, словно отгоняя от себя призраков недавнего прошлого. Кире бросились в глаза красные следы на тонких бледных запястьях. — В общем… Это был снайпер. Оказалось, у Славы есть и такие… И ключи от квартиры у него тоже были. Он зашел, а я услышала, и… Он звал нас… — Света сбивалась, а по щекам катились ручейки слез. — Я услышала его голос из кухни, он кричал твое имя, и еще «Скорую, срочно!» — и я побежала к тебе. А ты вся в крови, вся! Я думала, умру прям там. Он схватил меня, пытался заслонить, чтоб я не смотрела… Но я не могла, я думала… — Света заплакала, закрыв лицо ладонями, и только через минуту смогла продолжить. — Это была кровь Виктора. Но не вся.

— Он выстрелил в меня? — Кира вспомнила ужасную боль внутри и руками схватилась за живот. Никаких повязок не было, но живот едва ощутимо ныл. — Что?..

— У тебя началось кровотечение… Ты беременна, Кир! И ты чуть не потеряла ребенка! Но все обошлось, Славик очень быстро привез тебя сюда. Тут отличные врачи… и все так чисто и красиво…

— Я… что? Что?

— Беременна. Срок малюсенький, 4-5 недель. Врач сказал, все будет хорошо, ребенку ничего не угрожает.

— Ребенку?..

Кира почувствовала, как снова отключается, и не стала этому сопротивляться. Голос подруги отдалился и доносился словно сквозь подушку, а мысли снова возобновили свой неспешный бег.

«Беременна… Ребенок… Но я же… Чей он?.. Ребенок…»

«Потом».

Кира закрыла глаза поплотнее и позволила темноте унести себя. Последняя мысль сверкнула падающей звездой, затапливая угасающее сознание волной любви и тепла:

«Мой малыш…»

И наступил покой.

Глава 24

Мутная тошнота держала в плену сознание Киры и упорно не желала отпускать. Она словно барахталась в тошнотворно-теплой воде, вязкой и тяжелой, будто болото, и с каждой попыткой вырваться погружалась все глубже. Никакого просвета, никакой опоры.

Только еле слышные голоса, доносящиеся откуда-то из недостижимой дали.

— Ты рассталась с Максом?

— Это все так сложно, Слав… Давай в другой раз… Но да, я теперь одна. Совершенно одна.

— А Кира…

— Это твой ребенок?

— Ты же знаешь, что нет…

— Свет…

— Слава… Не надо…

— Я лучше пойду…

Слова расплывались и теряли смысл, звуки смешивались в гулкую какофонию, то становясь еле слышным шепотом, то взрываясь колокольным звоном.

Кира проваливалась все глубже и глубже.

До глубины, где оставалась лишь темнота и тишина.

Где было так уютно и хорошо, что хотелось остаться навсегда.

Но что-то мешало.

Не давало успокоиться, точно горошина под перинами принцессы.

«Ребенок».

Слово раскаленной иглой впивалось в сознание, бередя свежие раны, заставляя бороться, пытаться.

Жить.

Кира открыла глаза. Дернулась, пытаясь сесть в кровати, и на ее плечи тот час же опустилась рука, удерживая, прижимая к подушке.

— Кирчик, лежи, капельницу вырвешь.

— Света!

— Все хорошо, Кир, успокойся.

Рука сжала плечо, успокаивающе помассировала напряженные мышцы. Непонятное пятно постепенно приобретало яркость и четкость, становилось бледным человеческим лицом, обрамленным растрепанными рыжими волосами.

— Свет. Я правда беременна?

— Да, Кирчик, правда.

— Свет. Я ж ни с кем не… — взгляд Киры метнулся по сторонам. Кроме них с подругой в палате никого не было, но мало ли… — Ни с кем не спала! — Кира понизила голос и постаралась сосредоточиться на лице подруги. Получалось плохо, голова кружилась, перед глазами то и дело все плыло. К тому же жутко хотелось в туалет.

— Кирчик, давай ты сначала в себя придешь до конца. А потом мы все обсудим. Окей?

— Свет, тебе легко говорить! А я беременная девственница, блин!

— Кир, не нервничай ты так. Не хочешь ребенка — всегда можешь сделать аб…

— Ш-ш-ш-ш-ш! — Кира зашипела так громко, что заглушила ужасные слова, срывающиеся с губ подруги, — Ш-ш-ш-ш-ш! Он все слышит! Нельзя ребенку такие вещи говорить, Свет, ты с ума сошла что ли?