Чужая беременная

— Может, после ужина? — взмолился Толик. — Не дай помереть с голоду отцу своего ребенка.

— До ужина, — отрезала она. — В деревне рано ложатся спать, нечего потом людей беспокоить.

— Как скажешь…

Едва Толик вышел за калитку, Маша набрала номер Михаила, но на звонок он не ответил. Она подошла к окну, из которого был виден его дом, и увидела соседа на крыльце. Он смотрел в Машину сторону.

— Возьми трубку… — прошептала она, показывая на телефон.

Михаил покачал головой и ушел в дом.

= 30 =

— Доброго утречка, Мишань. Давно не заходишь. Не случилось чего?

Василиса изнывала от любопытства, иначе ни за что не дала бы крюк по пути в магазин. Никаких других дел в этом районе у нее отродясь не было. И вырулила-то из-за кустов аккурат в тот момент, как Михаил вышел на крыльцо. В засаде сидела, что ли?

— Доброго, — сурово поздоровался он. — Занят, некогда по гостям ходить. Лето, сама знаешь.

— Ну да, ну да… — покивала головой Василиса. — А соседка твоя, что, в Москву вернулась?

— Она мне не докладывала.

— Да я смотрю, ты за ее цветочками приглядываешь.

— Мне воды не жалко.

— Так она не говорила, когда вернется?

— Нет.

— И не звонила?

— Василиса, я ей не кум, не сват и не брат. С Москву она с мужем уехала. Еще вопросы есть?

Василиса баба любопытная, но понятливая. Просекла, что Михаил не в настроении, убралась восвояси. А он тоскливо посмотрел в сторону Марусиного дома и сел на ступеньку крыльца. Лорд тут же лег рядом, и Михаил накрыл ладонью лобастую голову пса.

С тех пор, как соседка уехала, прошло две недели.

Все правильно. Маруся решила дать мужу шанс. Ребенок — весомый аргумент. Михаил не мог упрекнуть ее в том, что она не попрощалась. Она хотела, а он не ответил на звонок. Не хотел разговоров при муже. Больше Маруся не звонила, да и он тоже. Что толку бередить душу?

«Маруся, ты вернулась в Москву? А, ну хорошо. Чего хотел? Сам не знаю».

Поначалу Михаил ждал Марусиного возвращения: к вечеру, на следующий день, через день. Купил на рынке рассаду, восстановил клумбу. Только она так и не приехала. Пора заканчивать с этим цирком, то есть с поливом, он в садовники не нанимался.

Однако цветы жаль, без воды они быстро засохнут. А так… вроде как память о Марусе. Ядрена вошь! Ее, эту память, выдрать бы с корнем, чтоб глаза не мозолила. Вот ведь как бывает… Полдеревни баб, бери — не хочу, а запал на замужнюю, да приезжую.

Ядрена вошь.

В выходные дочка приезжала, с мужем. Тоже о соседке расспрашивала, любопытничала. Еще и огорчилась, добрая душа, что Маруси нет. Оказывается, хотела с ней познакомиться поближе, да попросить за ним, Михаилом, приглядывать. Эх… доприглядывались они уже друг за другом.

Лорд первый услышал подъезжающую машину, навострил уши, подобрался.

— Свои… — пробормотал Михаил, когда из знакомого автомобиля вышел Колька.

Наверное, прибыл дом консервировать. Может, у него узнать, как там Маруся? Просто спросить, это же не запрещено.

Колька обошел машину и открыл переднюю дверь.

Маруся?!

Точно, она. Ох ты ж, ядрена вошь! И животик уже появился, и формы немного округлились.

Михаил с трудом подавил порыв бежать здороваться, тем более, Маруся посмотрела в его сторону и тут же отвернулась. За вещами, что ль, приехала? Тогда почему с Колькой, а не с мужем?

Дабы не уподобляться любопытной Варваре, Михаил воспользовался проверенным методом — ушел на задний двор работать.

— А обещал, что позаботишься о Маше, — услышал он вскоре знакомый голос.

Это как Колька фейсконтроль у Лорда прошел? Ах, да… Он же сам сказал, мол, свои.

Колька стоял рядом, скрестив на груди руки, хмурый и мрачный.

— Машка упертая, что твоя коза, — продолжил он. — Я ее сюда не хотел везти, но она сказала, что на такси поедет. А я завтра улетаю, не запирать же ее.

— Маруся с мужем уехала, — ответил Михаил, чувствуя себя полным идиотом. — Я думал, она в Москву вернулась, домой.

— Миш, ты меня прости, конечно… Но ведь ты — взрослый мужик. Ладно, Машка, коза обиженная. Но ты же мог позвонить!

— Мэ-э-э… — возмутилась коза Машка, услыхав свое имя.

— Или тебе все равно? — «добил» Колька. — Я не знаю, что мне делать. Хоть билет сдавай. Как я теперь ее тут оставлю?

— Ну, во-первых, я уже обещал, что присмотрю, — обозлился Михаил. — А, во-вторых, вот именно, что я — взрослый мужик, как ты говоришь, а не юнец безусый, который лезет в чужую семью из романтических чувств.

— Нет у нее семьи, — огрызнулся Колька. — Ты не представляешь, что ей этот урод предложил, чтобы она к нему вернулась.

— И знать не хочу.

— Нет, ты послушай! С тобой закрутить.

— Чего-о?!

— Того… — Колька поморщился, сплюнул на землю. — Ладно, я Машке сказал, что к участковому пошел. Пойду! Может, жена его ей помогать будет.

— Я те пойду!

Михаил чуть не схватил его за грудки, да вовремя вспомнил, что Кольке сдачи дать — раз плюнуть. Ни к чему драку затевать.

— Так Маруся к мужу не вернулась?

Колька закатил глаза и отрицательно покачал головой.

— А чего ж… Где она была все это время?

— Муж ее в клинику положил, на обследование. Потом я попросил ее остаться в Москве, помочь со сборами. Думал, уболтаю остаться в моей квартире, да куда там… — Колька махнул рукой. — Уперлась, как… — Он кивнул на загон с козами. — В деревню, в деревню.

— Не ходи к Петровичу, — попросил Михаил. — Я обещал, все сделаю.

— Если передумаешь, будь добр, напиши, я свой мейл оставлю. Интернетом пользоваться умеешь?

— Не хами. Я не передумаю, но что ты в своей Америке сделаешь? Вернешься, что ли?

— Надо будет, вернусь, — отрезал Колька. — Ради Маши вернусь.

Вот и поговорили. Ядрена вошь.

Остаток дня Михаил провел почти что в тумане. То, что Марусин муж — сволочь, он давно понял. Но чужая душа — потемки, а чужая семья — тем более. Вот и решил, что Маруся к мужу вернулась. А оно вон оно как… И самое плохое, Маруся на него обижена, на Михаила. И вина его в том есть.

Простит ли? Тут не за музыку с утра пораньше извиняться придется, конфетами не обойдешься.

К вечеру Колькина машина исчезла. Уехал, значит. А в доме у Маруси горел свет. Самое время отправиться с визитом, мириться, то бишь. Отчего-то не хотелось прятаться за молоком, то есть, не хотелось делать вид, что просто принес молоко, как всегда по вечерам. А что он еще может принести, что подарить? Ромашек собрать? У него и нет ничего подходящего. Ядрена вошь!

Михаил собирался к Марусе тщательно, как на свидание. Помылся, побрился и переоделся. Даже одеколон откопал где-то на задворках шкафа. Вместо ромашек набрал свежих огурцов из теплицы.

Когда он поднимался на терраску, точно видел — в окнах комнаты горит свет. Но на стук никто не вышел. Михаил постучал еще раз, а потом обошел дом, чтобы заглянуть в окно.

Заглядывать не стал. Маруся погасила свет, однозначно дав понять, что общаться с Михаилом не намерена.

= 31 =

Машу пугало то чувство, с которым она ждала встречи с Михаилом. Оно не поддавалось логике и сводило с ума. Она мечтала о ней, как ребенком мечтала встретить фею. И в тот самый миг, когда Михаил постучал в дверь, Маша испугалась так, что не смогла заставить себя выйти к нему.

Это поначалу все казалось простым и понятным. Михаил психанул, когда она позволила Толику переночевать в ее доме, а Маша обиделась, когда сосед не ответил на звонок. Все как всегда, их отношения так и развиваются, от ссоры к ссоре, от обиды к обиде.

Маша была уверена, что все наладится, как только она вернется в деревню, да вот только возвращение затянулось.

На уговоры Толика лечь в клинику и обследоваться нормально она поддалась из лучших побуждений. Простуда могла навредить ребенку, к тому же самый опасный период первого триместра беременности уже миновал, сформировалась плацента, и Маша хотела убедиться, что у них с малышом все в порядке.