Про Life

…и отрицательные стороны

Г.: отсутствие личного пространства. Каждый из нас невольно в курсе того, что говорит и делает другой, и это невыносимо.

С.: невозможно спать на боку.

Что бы ты сделал, если бы вам с братом предложили операцию по разделению?

Г.: согласился бы.

С.: очень гуманный вопрос. Единственное, что можно предпринять для нашего разделения – это отрезать одному из нас голову. Я бы отказался.

…а после того, как такая операция была успешно проведена?

Г.: заводил бы новые знакомства, общался с людьми, путешествовал, занимался спортом. Попробовал бы алкоголь и лёгкие наркотики.

С.: спал бы на боку.

Кто, по твоему мнению, оказал наибольшее влияние на формирование твоей личности?

Г.: главный герой киноэпопеи «Звёздные войны».

С.: мой брат.

***

Новые соседи уходили, когда близнецы ещё спали, а возвращались, когда близнецы уже спали. Везде были их вещи, будто красные флажки, за которые не стоило заходить, но их самих не было. Иногда Сергей слышал их в соседней комнате, но не успевал настигнуть. А ему этого очень хотелось. Хотя бы для того, чтобы убедиться – он не выдумал их от одиночества и тревоги.

Итак, Сергея с братом вырвали из привычной среды обитания, как какой-нибудь припятский овощ, и привезли к таким же уродам предположительно затем, чтобы ввергнуть в сомнительный бар. При этом с близнецами обращались хорошо, кормили вкусно, купили им фирменные джинсы, и Сергей не понимал, как себя вести.

Надо было договориться об этом с Германом. Но брат ушёл в себя, бросил Серёжу. Когда он пытался понять, что сейчас чувствует Герман, перед глазами отчего-то вставал сюрреалистический космос с картины в прихожей.

Через неделю, устав от неопределённости, Сергей разобрал вещи и повесил в шкаф десяток самодельных футболок с двумя горловинами, положил на полку карты и зеркало – их с братом немногие личные вещи. Их сразу захотелось оттуда убрать. Почти пустая полка представляла собой жалкое зрелище. И тут Серёжа вспомнил, что у него есть кое-что ещё.

Он нетерпеливо вернулся к рюкзаку и достал пластиковую шкатулку со швейными принадлежностями. Из неё на Сергея уставились крупные круглые пуговицы в форме глазных яблок, насаженные на шпажки для канапе вперемешку с простроченными джинсовыми кусками.

У всех над кроватями было что-то вышито, спорото и залатано крест-накрест, а у Гены – нарисована маркером конструкция из бутылок, предназначенная, насколько Серёжа знал, для курения марихуаны через воду. Это странным образом противоречило тому, что говорил Свечин, и подчёркивало особое положение Гены в доме Грёз.

Сергей тоже решил пришить пуговицы прямо к стене.

Результат превзошёл ожидания. Стена будто бы покрылась паразитической формой жизни, внимательно взиравшей на мягкую спальню.

Серёжа израсходовал почти все пуговицы, как одна вдруг выскочила из рук. Он наклонился за ней, и в глазах потемнело. Близнецам всегда было тяжело наклоняться, но они не придавали этому значения, пока Свечин не рассказал про двойную нагрузку на их органы. Теперь настроение испортилось.

— Привет. Не помешаю? – услышал Сергей и выпрямился так резко, что на миг темнота в глазах опасно сгустилась.

В спальню прошёл Косоглазый и опустился на кровать, из-под которой подмигивала утраченная пуговица. Ползать у него под ногами совсем не хотелось, поэтому Серёжа сел на пол, оборонительно скрестив руки на коленях, и спросил:

— Что сказал доктор?

— Жить будете, сказал.

— Что, и всё?

— Для начала и это неплохо, мне кажется. Вы совсем не загорели, парни. Выглядите… нездоровыми. Что не так?

— Плохо спим. Кошмары, знаешь ли.

— Да? А такое пугалище смастерил, будто ты бесстрашный. – Косоглазый кивнул на изголовье кровати. – Если не присматриваться, то похоже на множество маленьких отверстий.

— Страшно?

— Неприятно, я бы сказал.

— Я нашёл в Интернете книги автора, о котором ты говорил, - заявил Сергей. – Не писал он ни про какую сову. Он про орла писал.

— Ну значит, я ошибся.

— Как у тебя всё просто! Интересно, про нас с такой же лёгкостью будешь говорить? Что было ошибкой привезти нас сюда.

Косоглазый поднял брови.

— А это было ошибкой?

Сергей ничего не ответил. Его вдруг накрыл страх того, что попечитель объявит: «Ну раз так, то собирайтесь, повезу вас назад» и вернёт их в детский дом, где близнецов уж точно ничего интересного не ждёт.

Пауза затягивалась, и Серёжа панически прикидывал, как перевести тему, но тут, к его огромному облегчению, Грёз обратил внимание, что они наконец-то разобрали вещи. Он подошёл к полке, взял в руки колоду карт.

— Я посмотрю?

— Пожалуйста, - быстро ответил Сергей. – Надеюсь, это не запрещено? В детдоме не разрешали играть в азартные игры.

Мужчина шикарным жестом пустил колоду карт из ладони в ладонь. Серёжа невольно залюбовался.

— Но вы же играли, когда мы впервые встретились.

— Мы бы не играли друг с другом вообще, если бы могли договориться по-другому.

— Интересно, - протянул Грёз, положил карты и взял в руки зеркало. – А это…

— …чтобы друг друга видеть, - закончил Серёжа.

Грёз повернул зеркало так, чтобы видеть близнецов. Герман отразился в нём безучастный, будто покрытое инеем стекло, с пустым перегоревшим взглядом, и Сергей почему-то вспомнил загадку о зеркальной комнате.

— Вы бы не играли друг с другом вообще, - повторил мужчина и задумался. – Как же вы поступаете, когда один из вас хочет побыть один?

Сергей почувствовал себя так, будто ему влепили пощёчину.

— Как, по-вашему, мы можем поступить? – резко ответил он.

— Должен быть какой-то способ.

— Может быть, но я этого не представляю.

— А я представляю, - сказал Косоглазый.

Он снял пожелтевшие от времени и никотина наушники и бросил их на кровать. Наушники свернулись на покрывале, как змея. Змея с двумя головами.

— Вы не можете взглянуть друг на друга без зеркала. Что, если один из вас не только не увидит другого, но и не услышит?

— Что это изменит? – вдруг произнёс Герман. Сергей рад был слышать брата. Но то, что он сказал, Серёже не понравилось. – Он ведь никуда не денется. Он всё равно будет чувствовать всё то же, что и я, знать обо всём, что я делаю. Я не смогу побыть один. Никогда.

— Но вы столько всего придумали, чтобы друг друга видеть и, что важно – слышать. Неужели не придумаете, как сделать наоборот? И вы можете пользоваться руками независимо друг от друга, заниматься каждый своим делом.

Герман намотал провод наушника на палец.

— Ну разве что я смогу поговорить с кем-то по телефону. – Голос брата смягчился. – Вообще поговорить с кем-то… другим, если Сергей будет в это время слушать музыку.

— О чём я и говорю, - поддакнул Косоглазый.

Он пересёк комнату и задержался у двери, задумчиво глядя перед собой, будто заинтересовался анатомическими перипетиями кыштымского Алёшеньки на плакате. Лопатки ассиметрично выделялись у мужчины под футболкой.

— Да, и что касается кошмаров. Это же всё не по-настоящему. Надо просто осознать, что спишь, и всё закончится.

— Просто? – воскликнул Серёжа. – Ничего себе просто! Во сне кажется, будто всё ещё как по-настоящему. Как я пойму, что сон – это сон?

— А ты смотри на руки, - посоветовал Косоглазый и вышел.

Сергей подобрал пуговицу, положил её на кровать и увидел, что наушники остались. Шить расхотелось. Слова Грёза не шли из головы. Поколебавшись, Серёжа поднёс ладони к лицу – и всматривался в них, пока не заслезились глаза.

Ничего не произошло. Пребывание близнецов в доме Грёз не было сном.

— Покажи левой рукой рожки, а правой снизу – ножки. Теперь поменяй руки. А теперь одновременно покрути пальцем левой руки у виска, а правой погладь живот…