Беременная для альфы

Из трубки раздалась приглушенная ругань.

— Где ты? Это — то хоть знаешь? — наконец, спросила Мила.

— Ну, да, — ой, что сейчас будет! — Знаешь новострой на Бархатной? Элитная высотка, в неё ещё подсветка золотая?

— Естественно знаю, и что?

— Я там. Точнее, я тут.

— Ты… Где? — завопила она.

Отодвинула трубку от своего несчастного уха и подтвердила:

— Я тут.

— Ты как там оказалась? — Мила, которой это имя ни разу не подходило, взяла быка за рога. — Ты мне все расскажешь! Немедленно!

— Расскажу, непременно расскажу! Только забери меня отсюда.

— Ты там не одна что ли? — тут же утихомирилась подруга. — Нет, ты там одна, логически рассуждая, точно быть не можешь… Кто он?

— Я расскажу, обещаю. Но попозже.

Она пробормотала нечто неразборчивое.

— Хорошо, чудовище, приеду через пятнадцать минут. Жди у парковки и готовься мне все — все рассказать!

Да кто бы сомневался, что она меня так просто отпустит.

Собиралась быстро и тихо, словно шпион в глубоком тылу. Правда, мне до дрожи хотелось вернуться обратно в спальню, нырнуть под одеяло в тёплую постель и прижаться к Егору, а потом разбудить его медленным тягучим поцелуем и продолжить ночные разговоры… Тьфу на тебя, Лиза! Вали домой и приводит себя в порядок, тебе ещё на новую работу идти.

Вспоминая все, что произошло, я, улыбаясь, вышла в коридор, вызвала лифт и легко потянулась. Тело ныло от игрищ и тех нереальных акробатических трюков, что я выполняла полночи. Да уж, такое мне точно не забыть!

Выходя из лифта, столкнулась с женщиной, которая показалась мне смутно знакомой, но большого внимания на неё не обратила. Мало ли людей в городе, которых я видела? Да я ж где только не была, пока моталась по делам конторы.

Хорошо, что теперь все будет иначе. С теплом подумала о новой работе. Там я, наконец, займусь тем, что мне нравится.

Милка, в миру Людмила Порфирьева, особа эксцентричная, но для меня незаменимая и самая лучшая подруга, уже ждала на парковке у шлагбаума и вяло переругивалась с охранником.

— Машину отгоните, — явно не в первый раз повторил представительного вида мужчина.

— Ага, — Милка лопнула пузырь жвачки и кокетливо намотала короткую прядку на указательный палец.

Ну, хоть не на средний, с неё станется.

— Мы уезжаем! — я юркнула в машину. — Гони давай!

Милке второй раз можно было и не говорить. Вдавила газ, и машина с визгом сорвалась с места.

— Я жду, нимфочка моя, — с ехидцей протянула она, когда мы уже выехали на проспект.

Милка приволокла меня в какую — то кафешку, где я наконец смогла спокойно выдохнуть и перестать нервно дёргаться. Кофе от греха подальше я себе заказывать не стала, а ограничилась чаем. С ромашкой.

— Давай, колись, партизан, — жуя пончик, потребовала в нетерпении подруга. — Он хотя бы сатир?

Я поникла, хмуро взглянула на неё и тихо шепнула:

— Неа…

За нашим столиком повисла тишина.

Меня это пугало, потому что взгляды Милы на межрасовые отношения были вполне себе конкретные. Она считала извращенцами всех, кто хотя бы мысль такую допускал.

— Он, вроде как, оборотень, — так же тихо уточнила я.

Я ждала бури, но, к моему удивлению, Мила спокойно хмыкнула и с задумчивым видом произнесла:

— В жизни надо попробовать всё… Странно только что гон у тебя и на оборотня распространился, но у тебя вечно всё наперекосяк, так что я даже не удивлена.

Я вздохнула, но, оказывается, она ещё не закончила свою поучительную речь:

— Но ты лучше больше так не чуди. Найди себе сатирчика и живи припеваючи, плодите нимфочек.

Я грустно улыбнулась. Мой ночной знакомый был почти идеальным мужчиной в моём представлении, а поэтому мне там абсолютно точно ничего не светило.

Он шикарный мужчина! Настоящий красавец, принц, о котором можно и нужно мечтать. Да я бы ради такого… от сатира отказалась!

— Ой! — что — то слишком замечталась. Нет, это уже ни в какие рамки! Я — нимфа, а, значит. Должна выйти замуж за сатира. Именно они всегда нас преследуют, в хорошем смысле. Так что, если нимфа выходит замуж — только за сатира, с ними же обычно и происходит лучший секс. Мы созданы друг для друга, поэтому думать об оборотне… Нет, он, конечно, красавчик, но придавать традиции нельзя.

— Детка, брось думать о нём! — Милка как всегда сама проницательность. — Тем более ты в таком возрасте, что пора наконец — то найти сатира и зажить спокойной нимфийской жизнью.

— Угу, — кивнула ей, а сама прикрылась огромной чашкой горячего чая. Она права, нимфы быстро взрослеют. Но почему этот оборотень не выходит из головы? Ах, просто он удивительно красивый — вот и всё. Так что нужно забыть об этом мужике, принять то, что с такими как он мне второй раз не светит и возвращаться в родные степи.

Когда чашка опустела. Раздался звонок мобильного телефона. Наверное, чувствуя моё смятение на расстоянии, мама решила устроить допрос.

— Солнышко, привет! — мамуля в слишком хорошем настроении. Она тоже нимфа, но уже опытная, так что улыбка для неё явление редкое, что уж говорить о приподнятом настрое.

— Привет, — пыталась состроить счастливый голосок и мою игру не рассекретили. Аж странно.

— Цветочек наш, у нас для тебя такая хорошая новость! Ты просто не поверишь!

— Папа наконец — то начал получать зарплату, достойную его труда? — саркастично заметила я.

— Нет, но эта новость намного лучше! Мы подыскали тебе отличную партию! И он — сатир!

А я — то думала, дракон. Подумала так, но не сказала, потому что мама — натура крайне чувствительная, решит ещё, что я издеваюсь.

— Мам, мы же говорили, — закатила глаза, Милка, понимавшая мои душевные терзания, громко хихикнула. — Я пока не готова к семейной жизни. И мужа себе сама найду.

— Цветочечек, ты сейчас в том возрасте, когда сильная мужская рука просто необходима! Я же помню себя, дурная была, на мужчин кидалась. Не хочу я для тебя такого начала взрослой самостоятельной жизни.

— Мам, ты преувеличиваешь!

— Уверена? — а вот тут в мамином голоске прорезалось ехидство. — А ночью чего творила? Я тебе дозвониться не смогла, Милка твоя полгорода на уши поставила. А уж я — то все знаю…

Захотелось побиться головой о стол, не взирая на удивление окружающих и круглые глаза официанта. Ну, если мне чего — то хочется, я это всегда делаю. Тут мама права.

— Крепись, Лизок, — снова хихикнула Милка.

— Мама…

— В общем так, — железные нотки командира военного гарнизона в лице нежной нимфы заставили меня заткнуться, — у тебя есть неделя, обживайся в новой квартире, устраивайся на работе. А потом мы с отцом приедем в гости.

— С гостем? — протянула тоскливо.

— Ну, конечно!

И, не прощаясь, бросила трубку. Мама в своём репертуаре. Лучше бы шикарную новость папа сообщил — сухо и по делу.

— Мне тебя поздравить со скорым замужеством? — Милка отломила кусочек булочки.

— Не сыпь мне соль на рану…

— Она ещё болит, — провыла подружка. — Вот тебе и способ о своём оборотне забыть.

— Он не мой.

А так хотелось…

— Ага, не твой. И не будет твоим. Поразвлекалась и будет. Оставишь в памяти шикарную ночь и пойдёшь дальше. Нет, ты, конечно, можешь его разыскать, адрес — то знаешь, да заставить на себе жениться. Но ведь понимаешь, что в отличие от других рас, ты не сможешь родить от того, кто тебе судьбой не предназначен.

— Скажи проще, закатай, Лизок, губки и бери, что дают.

— Ой, да ну тебя! Как будто раньше с другими не спала? Помню этого, как его, водяного. И ещё дурака крылатого, что сох по тебе, а ты его потом динамила.

— Всё, я поняла. Оборотень, так оборотень. Оставлю его в прошлом.

Глава 3

Она пригрозила мне пальцем, потом поняла, что что — то не то, подняла кружку, отсалютовала, сделала большой глоток и зашипела:

— Голячо, — высунув язык, заявила Милка. — А тебе на лаботу ни нада?

Ойкнула, выхватила её телефон, выругалась совсем по — маминому и подскочила.