Северное Сияние

— Сосулька? — пожал плечами Валера, даже не переменив своей вальяжной позы.

— Сосулька? — взметнулись брови профессора, а голос его вновь зазвучал словно отовсюду шелестящей Тьмой. От его тона Валера выпрямился, и невольно сглотнул.

— Большая сосулька, — произнес он осторожно и напрягся, ожидая последствий. Которые незамедлительно последовали, причем совершенно неожиданные.

— Именно! — даже щелкнул пальцами фон Колер. — Большая сосулька! Заклинания стихийных школ элементарной магии, если обобщать, являются просто большими сосульками. Если встречаются два мага школы Льда, в их споре поединком победит тот, кто кидает свои сосульки сильнее, дальше или быстрее. Ну, и кто чаще попадает в противника, конечно же.

Каждый конструкт одаренного, как мы уже с вами сегодня говорили, это зеркало обычного природного явления. И даже его максимальный уровень по сложности исполнения ненамного превышает сложностью создания клинков Тьмы, которые продемонстрировал нам Артур Сергеевич. Банальная грубая сила, применяемая в создании конструктов на основе элементарных вещей и явлений.

Выдав эту тираду фон Колер помолчал, после чего обернулся ко мне.

— Артур Сергеевич, сложно было создавать клинки Тьмы?

— Нет, — ответил я, совершенно не покривив душой.

— Действительно, ничего сложного, — согласился со мной фон Колер и вытянул руку, вокруг которой сразу заклубилась Тьма, формируясь в черный клинок. — Просто представить в руке меч, саблю, нож, да даже оторванную от забора штакетину, простите за определение. Эффект одинаков, у в результате вас в руках грубое и смертоносное оружие. Но, — посмотрел на меня профессор. — Артур Сергеевич, если бы вы попытались отрубить своими клинками хоть один хвост созданной мной змееглавой плетки, как думаете, что бы произошло?

— Точно сказать не могу, но предполагаю, что ничего хорошего для меня.

— Правильно предполагаете, Артур Сергеевич. Эффект для вас был бы похож на попытку потушить костер бензином. Сможете более полно сформулировать причину этого?

— Наверное потому, что сформированные мною клинки, как и ваше заклинание, являются представителем одной школы. Используя недавнее сравнение — ваша сосулька сильнее.

— И…

— Больше?

— Сложнее и выше уровнем исполнения, Артур Сергеевич, — с явным неудовольствием моей недогадливостью покачал головой фон Колер. — Если соперничество двух одаренных разного ранга — это два встретившихся в океане айсберга, большой и маленький, то соперничество двух одержимых разного ранга…Для сравнения представьте как авианесущей крейсер нашего Тихоокеанского флота пытается атаковать германская миноноска из девятнадцатого века. Системы активной защиты крейсера уничтожат атакующего наглеца в автоматическом режиме, даже не отвлекая операторов от девочек из социальных сетей, а офицеров от утреннего кофе.

Подождав, пока мы усвоим озвученную разницу, профессор заговорил снова.

— Теперь, после вводной части, можете ли вы мне озвучить вполне очевидный вопрос, к которому я подводил вас этой демонстрацией?

На некоторое время повисла пауза. Когда фон Колер с расстроенным видом собрался было уже заговорить, он увидел взгляд Эльвиры.

— Эльвира Рафаэловна?

— Каждый одаренный, создавая конструкт, использует для этого как образец простейший природный элемент. Артур, создавая только что клинки Тьмы, как образец взял представление об обычном мече, конструкция которого не отличается сложностью.

По мере того, как Эльвира говорила, фон Колер кивал, а лицо его разглаживалось. Царевна между тем продолжала.

— Если продемонстрированная вами змееглавая плеть не заклинание призыва школы демонологии, а созданный конструкт… возникает вопрос, что послужило образцом для его создания, и…

— И каким образом я смог получить этот образец, — продолжил за нее фон Колер, жестом показав, что выводом Эльвиры более чем удовлетворен.

Снова выждав паузу, профессор продолжил.

— Пока официально существует четыре школы темных искусств, и каждому из вас предстоит выбрать, на изучение какой из них вы собираетесь делать упор. Но изучение каждой школы немыслимо без посещения и изучения Изнанки. И начинается практическое изучение в том месте, где эфир и астрал нашего мира пересекаются с границами других миров. В месте, где астральная проекция обретает плоть. А это значит… Надежда Геннадиевна?

— Это значит, что посещение подобных мест опасно для жизни? — без задержки предположила Наденька.

— Все верно. Посещение подобных мест опасно для жизни, но без них изучение темных искусств невозможно. И сейчас одно из подобных мест, безопасное при условии навигатора в сопровождающих, а также при определенных подготовительных действиях, мы с вами посетим. Прошу, подойдите ближе.

В этот момент у меня появилось нехорошее предчувствие, а на душу легла муторная тяжесть. К сожалению, я как далекий от мира магии совсем не предполагал, что адепты темных искусств с предчувствиями осторожны куда более даже чем авиаторы, не употребляющие слово «последний».

Это была одна из тех очевидных и элементарных вещей, которых я на тот момент еще не знал.

Глава 4

После слов профессора мы все без малейшей задержки поднялись с мест и поочередно перескакивая через ограждение, вышли на площадку арены.

— Щит Давида, — коротко бросил сосредоточившийся фон Колер, и жестом показал Эльвире, на каком удалении от него нужно встать. Царевна удивилась — как и все, но послушно отошла метров на десять по указке профессора.

Фон Колер на нас уже не смотрел. Впрочем, контролировать наши действия нужды не было — подобное построение под защитную гексаграмму мы отрабатывали не раз. Просто ни разу не участвовали в создании такой огромной, практически во всю дуэльную площадку.

Небольшая заминка произошла только с Валерой. Эльвира шикнула, привлекая его внимание, и принц по ее указанию отодвинулся дальше от Модеста, приближаясь к Надежде. После этого мы все расположились равноудаленно друг от друга и от профессора, обступив его по кругу. Ошибку Валеры Эльвира, судя по взгляду и короткому кивку, не осуждала — все же защитное построение впятером без оборотня, в пентаграмме, мы отрабатывали гораздо чаще, чем гексаграмму вместе с принцем.

Понизу между тем заклубилась созданная фон Колером серая мгла. Ноги при этом как будто погрузились в мягкий ковер лесного мха. Вскоре мглистая завеса обволакивающими лоскутами поднялась, доставая всем уже почти до груди. Сгустившаяся пелена словно отделила ступни от пола, а чуть погодя появилось чувство, похожее на нахождение в невесомости. И чтобы стоять прямо, нам сейчас всем приходилось едва балансировать, словно на плавно двигающейся платформе.

— Заходим в изнанку, господа и дамы, — негромко произнес фон Колер. Профессор уже побледнел, черты его лица заострились, а вокруг кистей поднятых рук клубился мрак.

Глубоко выдохнув, я вошел в состояние расслабленной сосредоточенности и ощутил, как дух выходит из тела, в то же время оставаясь в нем. Но вопреки привычной практике краски мира не поблекли, только на периферии зрения появилась легкая размытая серость. Не скрывая удивления, я быстро стрельнул взглядом по сторонам. Эльвира, которая стояла от меня справа, также осматривалась с недоуменной настороженностью.

Царевна как и я почувствовала — из-за созданной фон Колером пелены мы оказались неразделимы со своими астральными проекциями. И сейчас в телесном виде, в привычном течении времени мы, получается, находились и в истинном мире, и в его изнанке одновременно.

Почти сразу после того, как вся команда вышла в изнанку — я почувствовал присутствие остальных неожиданно активизировавшимся внутренним радаром, серая пелена под ногами опала. Колышущиеся лоскуты мглы поползли вниз словно гибкие стебли лиан, отпуская нас. Пара секунд, и мы теперь стояли на плотном ковре правильного круга, сотканном из прессованной серой пелены.

Фон Колер между тем взмахнул рукой — как художник кистью, и положил на пол первую линию шестиконечной звезды. Она легла прямо передо мной, будто барьером отсекая ото всех остальных. Еще одно движение, еще одна упавшая на плотный серый ковер линия и стоявшая лицом к лицу с профессором Эльвира оказалась внутри первого острого угла. Профессор в это время поворачивался против часовой стрелки, широкими взмахами бросая на пол очередные, источавшие густую пелену мрака линии гексаграммы.