Страница 2 из 20
Ситуация с переездом и отчуждением новейших корпусов возникла довольно щекотливая — в Авроре естественно подобному никто не обрадовался. Напряженности добавил еще и то, что уязвленные ситуацией руководители Авроры не подумали соблюсти даже минимум приличий: ряды гимназии Витгефта пополнили имеющие самый низкий рейтинг ученики — в пику практике, когда в подобных ситуациях переводили классы целиком, делая исключение лишь для отдельных учеников. В это же раз просто взяли весь подвал таблиц личного рейтинга — как успеваемости, так и магических способностей.
Кроме внешнего напряжения, существовало еще и внутреннее: в необжитых еще стенах гимназии Витгефта между старыми и новыми гимназистами отношения пока оставались весьма холодными. В прямом и переносном смысле, особенно учитывая профиль большинства новых учеников (в подавляющем большинстве учениц).
Ситуация осложнялась тем, что беженцев — как нас за глаза называли, количественно было не больше отщепенцев или балласта, как некоторые из «старых» гимназистов называли за глаза местных. Поэтому естественным образом возникло прямое соперничество примерно равных групп, с показательным друг от друга отчуждением. Конечно, атмосфера в столовой гимназии сейчас казалась не столь взрывоопасной, как в последние недели обучения на старом месте, когда в преддверии грядущих событий произошло разделение на «имперцев» и «республиканцев». Но ощутимая линия водораздела незримо присутствовала. В общем, ситуация со всех сторон сложилась не очень приятная и даже гнетущая. Осень еще эта…
В этот момент через несколько столов от нас разговорились три гимназистки, переведенных из «Авроры». При этом в ходе бурного спора одна из них настолько увлеклась, что в череде пулеметных фраз из русского и французского повышая голос перешла на поморский говор.
— Меня пока к себе не принимают, я еще не прошла тест на произношение, — негромко сказала Анастасия, вызвав у всех за столом легкие улыбки. Своеобразный местный северный выговор, с упором на протяжные гласные в окончании слова, от местных новичков практически не слышали, но он был постоянным предметом для шуток. Среди своих, конечно же — от чужих можно и приглашение на дуэль получить.
После слов Анастасии за столом вновь повисло молчание.
— Ну… зато можно на выходных на доске выбраться покататься. Кто-нибудь хочет? — вновь нарушая тишину, произнес я.
— Как? — переспросил Валера, судя по виду совершенно не поняв смысл мною сказанного.
— Как глухих повезли? — посмотрел я на него.
— На какой доске? — с видимым пренебрежением нахмурился он. — Ты перебрал северной погоды?
— На обычной доске, Валер, — удивился я.
— Артур?..
— Валер?..
— Артур, я понимаю, что ты вырос в местах, где снега не видели, но…
Валера замолчал, делая многозначительную паузу, за время которой я вдруг поразился удивительной догадке.
— Но что? — уже понимая в чем дело, перепросил я.
— По снегу с горки не катаются на досках, — менторским тоном произнес Валера. — Технически, конечно, так можно назвать две тщательно технологически обработанные доски, но и то не все, потому что в основном все же используется пластик. И это принято называть лыжами — запомни на будущее. Лыжи надеваются по одной на каждую ногу, используются в комплекте с лыжными палками, предназначенными для удержания равновесия. Есть еще санки или ватрушки, но это для младшего школьного возраста.
— Вот как… — протянул я, не скрывая самого настоящего удивления.
— Вот так. Видишь, твой внутренний варвар сделал еще один маленький шажок к освоению лежащего за границей Калифорнии мира. Можешь сказать мне за это спасибо.
Однажды я при Валере упомянул неосторожно, что мне как прибывшему из британской Калифорнии варвару свойственно ошибаться, и он теперь беззастенчиво использовал мою ремарку. Впрочем, сейчас я даже внимания на попытку уязвить не обратил, в этот раз оставляя победу за ним. Потому что размышлял о том, что в это мире просто не получил распространение сноуборд.
«I’ve got the snowboard under my feet», — зазвучали в памяти слова песни, текст которой хорошо помнил: — «I can fly so high, I can fall so deep…»
— Snowboard? — посмотрела на меня княжна, уловившая эхо возникшего мыслеобраза. Очень внимательно посмотрела, поскольку голос воспоминаний у меня прозвучал женский — вокалистки группы «Guano Apes», которые стали по-настоящему знамениты после исполнения написанной к чемпионату мира по сноуборду песни «Lords ofthe boards».
— Снежная доска? — ухватился за слово Валера. — Знаешь, я привык что в Америке считают, что у нас по улицам белые медведи ходят, но не думал, что вы даже не знаете, что такое лыжи…
— У вас это где, в Месопотамии? — поддела его Анастасия.
— Не усложняй, — легко уклонился от ее шпильки Валера, и вновь посмотрел на меня: — Как ты это представляешь? Снять, допустим, межкомнатную дверь, прийти на горку и…
Валера продолжал что-то говорить, шутя и смеясь сам с собой, пользуясь моим молчанием. Я же внешне на его слова реагировал, все же сделав над собой усилие и доедая салат. Ограничивался лишь редкими «угу» и «ага», в это время полностью уйдя в себя.
За последние полтора месяца после переезда из Елисаветграда в Архангельск событий в моей жизни уместилось меньше, чем за несколько дней во время памятного визита в Петербург, или двух поездок в Высокий Град. Да, была учеба в гимназии, тренировки темных искусств с фон Колером, тренировки практической стрельбы и городской охоты с Андре, контроль хозяйственной деятельности Зоряны и Фридмана, который воевал за имущество рода Власовых; конечно, это все расслабиться не позволяло, но все же у меня появилось достаточно времени отдохнуть и просто прийти в себя.
Пользуясь свободным временем, я много размышлял, смогу ли применить здесь знания из своего мира. И не могу сказать, что придумал что-то дельное. Этот мир, с появлением в начала двадцатого века одаренных пошел по иному пути, и многие мои знания были ему просто чуждыми. А технологически во многих аспектах местная реальность вовсе ушла далеко вперед, так что мне наоборот приходилось догонять развитие, расширяя понятийный аппарат.
Но больше от идеи даже предварительных расчетов привнести что-то новое, меня отвадило нечто другое. Ведь для того, чтобы занять пустующую нишу, даже если ее найду, требовалось предпринимать поистине титанические усилия: для производства, казалось бы, элементарной вещи необходимо часто развивать даже не одну отрасль. Да и я, как гуманитарий, вряд ли смогу воспроизвести технологическую цепочку сложнее, чем производство английской булавки. Это еще не говоря о востребованности новинок в обществе — что вообще лотерея, даже не беря в расчет технические вопросы продвижения или сбыта.
Да, есть и другие пути. Можно позаимствовать собственность интеллектуальную, но… Написать историю о мальчике-волшебнике-который-выжил? Да даже если я смогу это сделать, или найти грамотного исполнителя, рассказав ему вехи сюжета и желаемый стиль изложения истории, перспективы у подобной книги так себе. Далеко не факт, что популярные в моем мире вещи взлетят здесь — совершенно другое восприятие мира, иные направления массовой культуры.
Даже в моем мире сверхпопулярные вещи, будучи написанными не в свое время, вряд ли приобрели признание — ну какую популярность мальчик-волшебник получил бы допустим во время Карибского кризиса? Тем более, есть и другие примеры — изобретатель велосипеда потратил всю жизнь на свое детище, умер в нищете, а его творение приобрело признание только много после.
Но со сноубордом же совершенно иной случай. В Америке наверняка давно есть сноусерф, к которому здесь Джейк Карпентер по каким-то причинам не приделал ножные крепления. Так, как это произошло во второй половине двадцатого века в моем мире, создав столь простым на первый взгляд действием новую сверхпопулярную субкультуру.
И ведь здесь, в этом мире, широко распространены и популярны горные лыжи — вокруг Архангельска больше двух десятков курортов на любой вкус и кошелек, с уже давно наспанным искусственным снегом. Горнолыжных курортов, куда мне все никак не выбраться.