Ребро беса

– Так ведь никто же не заставляет кушать все, – улыбнулась Тамара. – И потом, во времени никто не ограничивает. Проходи к столу.

– Увы, Тамара, время всегда ограничено, потому что его всегда не хватает, – вежливо не согласился Глеб и шагнул к столу. Подождал, когда на свое место сядет Тамара, и опустился на свой стул, чувствуя, как тот тихо выдохнул из мягкого сиденья воздух. Бокалы и рюмки были уже наполнены, и Корозов опять выразил на лице недоумение. А женщина снова пояснила:

– На выбор, Глеб, на выбор. Что тебе больше нравится. Что предпочитаешь? Коньяк, водка, виски, вино, сок. Я не хотела ударить в грязь лицом, поэтому приготовила сразу все.

– Ты не только не ударила в грязь лицом, ты поразила меня, Тамара! – Корозов был немало удивлен такому вниманию, но поддержал тон беседы.

Она в ответ слегка улыбнулась, выпрямив спину:

– Поражать – это мое призвание, как и всякой другой женщины, – заметила как бы невзначай. – Приятно услышать от такого мужчины, как ты, что я смогла поразить.

– Что есть, то есть, – добавил он.

– Теперь я понимаю, почему ты пользуешься популярностью у женщин. – Тамара взяла бокал с вином.

– А разве я пользуюсь? – Он тоже взял бокал в руки. – Никогда не задумывался над этим.

Она вдохнула аромат вина, наслаждаясь его букетом.

– Вы, мужчины, полагаете, что вас должны любить за то, что вы – мужчины. Заблуждаетесь. Это даже смешно. Мужчин много, но любят не всех. В настоящем мужчине должно быть нечто, что женщина улавливает по запаху. Именно это нечто делает мужчину незаменимым. Особенные качества.

Напустив тумана, Тамара на некоторое время замолчала, вздохнула минорно и продолжила:

– Мой муж обладает ими. Мне всегда бывает хорошо с ним. Я до сих пор не могу себе представить, что с ним могло что-то произойти.

Корозов выслушал ее туманные объяснения, не перебивая, а когда она замолчала, подхватил:

– Все так непредсказуемо. Но я надеюсь, что все будет хорошо. А потому предлагаю поднять за это тост!

Своим бокалом коснулся ее бокала до легкого звона и чуть отпил вина.

Она тоже пригубила и поставила бокал на стол. Наступила тишина. Было слышно только, как их ножи и вилки касались фарфоровой посуды. Потом Тамара отложила столовые приборы, вытерла салфеткой губы и произнесла:

– Я уже говорила, что хотела бы видеть в твоем лице друга. И поверь, все это не просто женская прихоть. У меня к тебе серьезное дело.

Глеб пошевелился на стуле. Тамара пристально посмотрела на него и снова сказала:

– Я несчастная женщина, Глеб. Разговаривать о делах не умею. Это мой муж – деловой человек. А я всего лишь слабая женщина. Даже не знаю, как начать.

– Начни с начала, – сказал спокойно Корозов, также отложил вилку и нож, приготовившись внимательно слушать.

– Мне, возможно, потребуется защита, Глеб, – она немного подумала, беспокойно пробежала глазами по залу, – и я боюсь, что очень скоро.

– Защита? – Корозов откинулся к мягкой спинке стула, вопросительно приподнял подбородок. – Но почему ты решила поговорить об этом со мной? Тебе стоило бы обратиться в полицию.

Тамара набок наклонила голову, слегка коснулась ладонью черных вьющихся волос, и в глазах метнулись искорки страха:

– Мне нельзя обращаться в полицию, меня могут сразу убить. А я не хочу умирать, Глеб. Я не знаю, как мне правильно поступить. Я совершенно выбита из равновесия. И решила обратиться к тебе за помощью, потому что верю: ты не откажешь жене человека, который часто помогал тебе.

Корозов не отрываясь смотрел на женщину. Ее загадки напрягали его. Хитро подходила, издалека. Вот уж точно: мужчина и женщина – это две разные субстанции. Женщины любят разводить бодягу, говорить с предысторией, нагнетать атмосферу. Мужчины же предпочитают конкретику, чтобы коротко и ясно. Нередко рубят сплеча. Конечно, не все такие и здесь бывают особи с разными закидонами. Однако, как водится, это исключения из правил. Глеб терпеливо дослушал Тамару.

– Почему ты решила, что тебе угрожает убийство? – спросил. – Возможно, тебе просто кажется на почве нервного расстройства. Я понимаю твое состояние. Ты сейчас вся на нервах, вся на иголках. Но сама подумай, кто тебе может угрожать? Чем ты можешь быть опасна для кого бы то ни было? Ерунда все это, Тамара, чушь полная. Тебе просто нужно успокоиться.

Женщина вздохнула, запустила пальцы в волосы, словно намеревалась сломать прическу, но вовремя одумалась и убрала руки от головы.

– Если бы я только могла знать, от кого ожидать удар? – ответила. – Но я не ведаю этого, Глеб! Однако мне точно грозит опасность. Уверяю тебя! Впрочем, вот, послушай сам, – она поискала глазами смартфон, увидала дамскую сумочку на кресле, протянула руку, взяла, раскрыла, достала его и включила автоответчик: – Это я получила на следующий день после похищения моего мужа из ресторана.

Глеб услыхал незнакомый грубоватый голос, отрывистый, с частыми ударениями на слогах, как удары молота по наковальне. Он резко бил по ушным перепонкам, точно намеревался разорвать их: «Послушай, тварь, твоего мужика зарыли в сырой земле! Если сообщишь в ментуру, тебе перережем глотку! Даем тебе десять дней сроку, чтобы собирала свои пожитки и сматывалась подобру-поздорову. Твоего здесь ничего нет и не будет! Убирайся вон! Предупреждаем: потопаешь в ментуру – живой закопаем в землю! Мы следим за тобой!»

Голос оборвался, но Корозов еще несколько минут сидел молча и неподвижно, переваривая текст в голове. Такой текст был предельно прозрачен. Как будто все становилось понятно и все начинало раскладываться по полочкам. Однако именно это и вбивало клин в мозг Глебу. Тамара не нарушала его раздумий. Но, когда молчание уже начинало зашкаливать, она негромко выдохнула:

– Вот видишь, Глеб, я ничего не придумываю, нервы здесь ни при чем, и чушью тут совсем не пахнет. И какая может быть полиция после этого? Я не хочу быть живьем закопанной, Глеб. Я теперь всего боюсь, мне уже кажется, что за мной подсматривают даже в этой комнате. Сейчас мне легче стало, потому что поделилась с тобой. А то ведь можно было просто сойти с ума от собственных мыслей. Разве я когда-нибудь могла предположить, что так все обернется? Мы жили с мужем душа в душу! Он любил меня, и я отвечала ему тем же. Кому мы могли помешать? Я не знаю.

– Как я понимаю, тебя просто хотят изгнать из этого дома, – предположил Корозов. – Ты наверняка имеешь соображения, кто может хотеть этого? Что скажешь? Кого подозреваешь?

Тамара заволновалась, отворачивая лицо, взгляд рассеянно стал бегать по шторам на окне:

– Я чувствую, что меня все равно убьют, даже если я покину этот дом. У меня очень хорошо развита интуиция, поверь мне. Пообещай, Глеб, что ты поможешь мне!

Корозов не успел ей ответить, как из холла раздался громкий хлопок входной двери и разнесся недовольный, даже злой мужской голос.

Глеб удивился, почему охранник, оставленный им на площадке, пропустил кого-то в квартиру. Повернул голову назад. Увидал, как из холла в зал бесцеремонно ввалился плотный молодой человек, сын Кира. Он был примерно того же возраста, что и Тамара. За его спиной суетилась домработница, пытаясь утихомирить, и выглядывал охранник, оправдываясь:

– Сказал, что это его квартира.

И ретировался из прихожей на площадку.

– Проходи, Артем! – пригласила настороженно Тамара.

– Это так меня стали принимать в доме моего отца, точнее в моем доме?! – пьяно спросил сын Кира. – Только исчез отец, как ты уже нового хахаля завела себе! С охраной у порога!

– Что ты говоришь, Артем?! – покраснела Тамара. – Ты очень пьян! Не соображаешь, что несешь. Это же Глеб Корозов! Друг твоего отца! Неужели не узнал?

Глеб нахмурился, ему не понравился бред пьяного Артема. Изредка раньше приходилось видеть его в офисе у Кира, но трезвым. Это был другой человек, не тот, какого наблюдал сейчас.

– А по мне, хоть Задницын, – хамил хмельной Артем. Качаясь, таращил на Глеба мутные глаза и плел языком: – У меня в этом доме больше прав, чем у этой телки! Я сын! Понятно?! Я наследник! А она кто? Дырка от бублика! Ма-че-ха! – Он плюхнулся в кресло возле стены за спиной Тамары.