Страница 38 из 45
Всё. Что она имеет в виду под «всем»?
– Подсказку дашь?
Она, покусывая губу, изучает меня, а затем снова возвращается к рисунку с изогнутыми линиями и темными тенями.
– Сюжет этого рисунка в нашем прошлом... и будущем.
Нашем будущем. Я удивлен ее открытости и испытываю вину из-за того, что она в последнее время была со мной честна, а я скрываю от нее огромный секрет. Ну, не совсем секрет, но скрываю информацию, переживая из-за ее реакции и страшась, что она отправиться со мной против своего желания. Или откажется уезжать и моей музыкальной мечте придет конец. Но пора перестать избегать приговора, учитывая ее откровенность.
Я еще пару раз провожу пальцем по ее спине, потом обхватываю ее за талию, утыкаюсь лицом в ее шее и заключаю в объятия.
– Я должен тебе кое-что сказать, – начинаю я, ее тело становится жестким, как доска. – Успокойся. Это не плохие известия. Лишь новости... нам нужно принять решение.
Я слышу, как она роняет карандаш на бумагу.
– Ладно. – Ее голос встревожен.
Я целую ее в шею и закрываю глаза.
– На днях мне звонил Майк.
– Да? Чего он хотел? – Она пытается вести себя спокойно, но я вижу, что ей это не удается.
Я открываю глаза и прижимаюсь щекой к ее коже.
– Помнишь я недавно тебе говорил о туре?
– Тур, в который ты очень хотел поехать, но не считал себя достаточно хорошим, чтобы получить приглашение? – Она переворачивается на спину и смотрит на меня. – В тот тур, в котором примут участия группы и певцы, которых ты боготворишь?
– Да, тот самый.
Она молчит.
– Тебя берут?
Я медленно киваю.
– Да.
На ее лице медленно расплывается улыбка.
– Я так рада за тебя. – Она целует меня в губы, вызывая во мне шок и удивление, что я даже не целую ее в ответ. Когда она отстраняется от меня, то выглядит смущенной и изучает мою реакцию. – Что случилось? Почему тебя это не радует?
– Потому что ... – я замолкаю, подыскивая правильные слова. Наконец я принимаю сидячее положение, поднимаю колено и опираюсь на него локтем. – Турне начнется через пару недель и продлится несколько месяцев.
Она садится и прижимает колени к обнаженной груди, делая вид, что все в порядке, но печаль отражается в ее глазах.
– Значит, тебя не будет несколько месяцев?
Я киваю, разглядывая в окне сияние рождественских огней, отражающихся от льда на дом.
– И мне придется отменить наш медовый месяц.
Она сжимает губы, как будто хочет что-то сказать, но пытается сдерживаться. Затем опускает голову на колени.
– Мне нет дела до медового месяца. Я хочу, чтобы ты осуществил свою мечту.
Я на мгновение замолкаю, стараясь уловить ее настроение – ее подлинное настроение, которое она пытается скрыть от меня.
– Милашка, скажи мне, о чем ты думаешь? – спрашиваю я, поскольку в данный момент не очень хорошо ее понимаю.
– Думаю, тебе лучше поехать, – произносит она, поднимая голову. – Я не собираюсь тебя удерживать. Пообещала себе, что никогда этого не сделаю.
– Ты бы меня не удерживала. – Я придвигаюсь к ней поближе и располагаю ноги по обе стороны от нее. – Я хочу быть с тобой несмотря ни на что.
– Знаю, – произносит она, взяв мои руки в свои. – И будешь. Всего лишь три месяца мы проведем порознь, много раз такое случалось.
– И все те разы были паршивыми. – Я убираю руки только для того, чтобы положить их ей на ноги и раздвинуть их. – Не думаю, что мне стоит ехать. – Притягиваю ее к себе, и она обхватывает меня своими длинными ногами, я чувствую укол разочарования, но понимаю, что так будет правильно. Если она не поедет, то и я тоже.
– Нет, ты поедешь, и будешь наслаждаться туром. По-другому и быть не может. – Она пристально смотрит мне в глаза, как будто это не пустая угроза. – Я не выйду за тебя, если ты откажешься о турне.
Не знаю, что и ответить. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что ей такая ситуация не совсем по нутру, но она пытается сделать меня счастливым. Только я не хочу уезжать без нее.
– Поедем со мной, – внезапно выдавливаю из себя дурацким голосом.
Ее глаза расширяются.
– Пробыть в дороге три месяца?
Я киваю, немного взволнованный своей случайной, но блестящей идеей.
– Будет весело. Ты, я, машина и дорога. Это может стать нашим первым приключением в качестве мужа и жены. В детстве мы постоянно говорили о том, чтобы побывать в разных местах. Собственно, мы и пообещали друг другу, что однажды так и поступим. Это наш шанс.
– Три месяца? – повторяет она. – Это большой срок для разъездов, а у меня учеба и работа.
– Ты могла бы сделать перерыв в работе и брать онлайн-уроки, – предлагаю я, а затем чувствую себя придурком, даже попросив ее о таком.
Она замолкает, раздумывая над моими словами, выглядя одновременно испуганной, потерянной и взволнованной.
– Ты не должна решать сейчас, – уверяю я ее, не желая, чтобы она испытывала какое-либо давление и делать то, чего она не хочет. – Просто подумай об этом пару дней.
Она колеблется, а затем решительно кивает.
– Ладно, я подумаю, но только если ты сделаешь для меня одну вещь.
– Что угодно.
Улыбка медленно появляется на ее губах.
– Спой мне.
Глава 20
Элла
Отправиться с ним на три месяца в турне? Серьезно? Одна мысль об этом сводит с ума, и в то же время мне хочется поехать. Сильно скучать по работе в художественной галерее я не буду, и учебу могу закончить дистанционно. На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем сильнее удивляюсь, зачем вообще об этом задумываться. Я должна поехать с ним. Жить полной жизнью. Рисовать. Быть счастливой. Отдыхать. Я никогда не делала этого раньше, никогда не думала, что смогу. Но тут меня осеняет: а ведь я могу. Твою мать. Я могу делать все, что мне захочется. Путешествовать с ним, слушать его пение, наблюдать за его выступлениями на сцене и чувствовать, как тексты его песен затрагивают струнки моей души, как часто это случается, когда он поет. Кажется, что это чертовски просто, но почему же я сомневаюсь?
Я принимаю решение: после того, как он сыграет мне свою песню, я сообщу, что отправлюсь вместе с ним. И ему не придется переживать, что я останусь одна, а ведь так и будет. О Боже, я и в правду на эту решусь.
Миша, одетый лишь в трусы-боксеры, вытаскивает из шкафа гитару и садится у подножия кровати. Держа гитару на коленях, он обхватывает ее длинными руками и принимается перебирает струны.
– Я слегка нервничаю. – Его взгляд скользит по моему обнаженному телу, удобно прислонившегося к стене и, прикрытому одной простыней. – Никогда бы не подумал, что буду петь эту песню, когда ты обнажена.
Я не сдерживаю улыбку, взбиваю подушку и облокачиваюсь на нее.
– Не удивлюсь, если в твоей песне прозвучат слова о моей наготе.
– Исключено. – Он устраивается с гитарой, опускает голову и пряди светлых волос спадают на глаза цвета морской волны. – Эта песня не о моей похоти к тебе. А лишь о моей любви. Он смотрит на меня с ухмылкой, в которой читается нервозность.
Я закатываю глаза, но в животе порхают бабочки.
– Такой сентиментальный.
Он поигрывает бровями, а затем замолкает, затаив дыхание.
– Ты готова к этому, Элла Мэй? Потому что песня очень откровенная.
Я взволновано киваю.
– Жги.
Его пальцы грациозным движением перебирают струны, и происходящее вокруг – комната, мысли, тело – растворяется в нечто такое, чего я никогда не могла себе представить. С первыми строками песни мягкий, мелодичный звук его голоса обволакивает и уносит в воспоминания, навеянные чувствами, которые объединяют его душу с моей.
Я вижу тебя в толпе, твое сердце закрыто, утопает в страданиях, и нет никакого просвета.
Боль разрывает мою обливающейся кровью душу,
Если бы ты только позволила, я забрал бы ее полностью.
Ты считаешь себя никому не нужной. Думаешь, что не заслуживаешь лучшего и идешь ко