«Путь к счастью Эллы и Миши (ЛП)

– Достать это, – отвечаю я, показывая пальцы.

Она берет меня за руку и проводит пальцем по металлическому кольцу.

– Ты в самом деле надел кольцо на безымянный палец?

Я ослепляю ее своей самой очаровательной улыбкой, от которой я знаю у нее все в животе переворачивается.

– Теперь всем известно, что я не свободен.

Она делает глоток напитка и облизывает губы.

– Какая жалость. А я с нетерпением ждала, когда надеру задницы всем девицам, которые сегодня принялись бы подкатывать к тебе.

– Бьюсь об заклад, так бы ты и поступила, – бормочу я, наклоняюсь вперед и слизываю каплю алкоголя с ее губы. – «Бакарди», да?

Она пожимает плечами и запрокидывает голову назад, чтобы сделать большой глоток.

– Решила сегодня повеселиться. И немного напиться.

Я осторожно поглядываю на нее.

– Не уверен, что мне это нравится. Пьяная Элла иногда может быть злобной. И похотливой.

– Эй. – Она сдерживает улыбку и прижимает свою руку к моему бедру, крепко его сжимая. – Я не злобная пьяница.

Я раздумываю, отпивая глоток пива.

– Вспоминаю кое-какую истерику по поводу проигранной игры в покер. Ту самую, когда ты пьяная бросалась в меня жетонами.

Она прищуривается.

– Только из-за твоего самодовольного поведения.

– Самодовольство из-за выигрыша и за получения тебя голой.

– Возможно, сегодня вечером я напьюсь достаточно, и ты сможешь лицезреть меня голой. Но только если прекратишь называть меня злобной пьяницей. – Она соскакивает с дивана, моя рука спадает с ее плеча. – И, кстати, ты бываешь таким же, когда напиваешься.

– В каком смысле?

– Похотливым и злым одновременно.

Я поднимаю пиво и показываю на него пальцем.

– Вот поэтому я и присосался к этому. – Я спускаю ноги с дивана и поднимаюсь. – Так какую песню ты хочешь, чтобы я исполнил?

Она постукивает пальцем по губе, и в ее зеленых глазах появляется игривый взгляд. Она уже пьяна, а это значит, что сегодня мои руки будут заняты.

– Как насчет той слова которой вытатуированы на твоих ребрах? Ту, что ты для меня написал, но я никогда не слышала ее исполнение?

Я непроизвольно касаюсь ребра, где под тканью рубашки скрыт текст татуировки.

– Я никогда ни для кого не пел эту песню. И я к этому не готов.

– Почему?

– Потому что... – Я ковыряю влажную пивную этикетку. – Потому что я написал ее для тебя.

– Ладно... – она хмурится, выглядя сконфуженной. – Тогда исполни для меня сейчас.

Мой взгляд скользит по заполненной комнате шумными и пьяными людьми.

– Не думаю, что прямо сейчас смогу ее исполнить.

– Почему нет?

– Потому что она личная. – И она много для меня значит и последнее чего мне хочется исполнять эту песню в присутствии кучки народу, когда не пел даже ей. Помимо всего прочего я немного нервничаю, чтобы исполнить ее для нее, она очень глубокая.

Элла растерянно на меня смотрит, и я делаю вздох, понимая, что веду себя странно.

– Когда я ее написал, стихи малость выбили меня из колеи, потому что тогда я впервые... тогда я понял, что думаю о тебе... как сейчас.

– Но теперь мы оба знаем о твоих чувствах, – замечает она, глядя на металлическое O-образное кольцо на моем пальце.

– Да. – Я провожу пальцем по ее скуле. – И когда я исполню песню впервые, мне хочется, чтобы были только мы вдвоем.

– Тогда чуть позже? – надеется она.

– Или может быть в медовый месяц, – отвечаю я и улыбаюсь ее разинутому рту. – Что? Думала я ничего не запланировал?

– Но свадьба была отложена. – Она вытягивает шею и смотрит через плечо, как все больше людей входят в гостиную. – Если ты планировал медовый месяц, тогда как бы его перенес?

– Потому что он намечен через несколько недель после нашей свадьбы. – И до меня вдруг доходит, что, если я отправлюсь в турне, мой план на медовый месяц покатится к черту. Я экономил деньги, забив на поедание фастфуда и принося вместо этого с собой ланч, чтобы забронировать билеты – делал подобную фигню, чтобы скопить немного денег. Трехдневный круиз является простым и типичным видом медового месяца, идеально подходящий нам, так как в течение большей части нашей жизни мы не делали ничего простого и обычного.

– Так куда мы поедем? – заинтригованно спрашивает она меня, прижимая локти к бокам. Мимо нас проходит парень, которого кажется зовут Дэл, пьяный в хлам и в шапке Санта-Клауса, и напевает абсолютно невпопад «Мы желаем вам веселого Рождества».

– Э, нет. Это сюрприз, – скрытничаю я, сопровождая ее в переднюю часть комнаты и вижу махающего мне Итана. Рядом с ним стоит Джуд Тейлор, довольно хороший басист, и я понимаю, что они готовы оторваться. – Мне нужно идти на сцену.

Она, стоя посреди толпы, сжимает стаканчик. С каждой секундой звуки голосов становятся все громче, а комната наполняется дымом. Я знаю, что, если здесь соберется еще больше народу, вскоре начнется крушение мебели. Раньше мне на это было наплевать, но сейчас становится стыдно, и я мысленно делаю заметку, что необходимо будет всех прогнать прежде, чем до этого дойдет.

– Исполни ту песню, – кричит она, когда я отворачиваюсь и иду к болтающему с Джудом Итану. – Которую ты играл в кофейне, когда я впервые вернулась из Вегаса.

Я очаровательно улыбаюсь ей.

– Ту самую, когда ты приревновала меня?

Она высовывает свой язык.

– Кензи – шлюха и стерва. Ты должен быть благодарен, что я спасла твою задницу.

Я прижимаю руку к сердцу.

– Ты ревновала. Признайся.

Она свирепо смотрит на меня, но уголки ее губ так и стремятся поползти вверх.

– Если только совсем чуть-чуть.

– Я так и знал. – Я подмигиваю и начинаю оборачиваться.

– Если захочешь, исполни кавер той песни, которая ранее играла в ванной, – просит она. – Мне она нравится.

– Нравится песня? – уточняю я, смотря на нее через плечо. – Или воспоминания с которыми она связана?

– И то, и другое, – коротко отвечает она и запрокидывает назад голову, чтобы выпить. В платье проглядывается ложбинка между грудей, и от понимания, что я не единственный парень в комнате, пялящийся на нее, качаю головой. Но потом на моем лице появляется улыбка от сознания, что я единственный парень в комнате, который может быть с ней.

Она убирает стаканчик ото рта и ее обвиняющий взгляд устремляется на меня, словно знает к чему прикованы мои глаза. Я отвожу от нее взгляд и направляюсь к микрофону. Ставлю свое пиво на пол рядом со стеной, беру гитару и перекидываю ремень через плечо, проведя пальцами по инициалам, которые я вырезал сзади. Я купил эту гитару в тринадцать лет на распродаже за пять баксов. Это была моя первая гитара, и, хотя мне потребовалось немного времени, чтобы освоить ее, я любил играть на ней. Есть нечто в музыке и текстах, что помогает мне выразить себя, даже когда это дается с трудом.

В первый раз я заиграл, осознав свои чувства к Элле, чувства, которые намного глубже, чем просто чувства к другу. Она стояла посреди толпы, танцуя в одиночестве, как делала много раз до этого, ее руки находились в воздухе, бедра покачивались в такт. Я не мог оторвать от нее глаз и мне захотелось быть там с ней, прикасаться и целовать каждый дюйм ее тела. Именно в тот вечер придя домой, я написал песню, строки, которой в конце концов вытатуировал на ребрах, потому что это был наполненный эмоциями момент, и слова, которые я сочинил о ней, должны были быть отмечены на мне навсегда.

В тот момент я понял, что люблю ее, даже если тогда этого не понимал, и то, лишь потому что ничего не знал о любви. Однако оглядываясь назад, я знаю, что в момент написания слов никакой другой девушки для меня не будет существовать.

Элла для меня единственная навеки.

Глава 7

Элла

Сегодня я отказываюсь от печальной версии Эллы и зацикливаться на вещах, из-за которых чувствую себя несчастной, подобно моей маме с ее темными мыслями и страхами моими темными мыслями и страхами. Я не собираюсь размышлять ни о своем будущем, ни о том, что похоже никак не могу заняться своим портфолио. Сегодня вечером мы будем веселиться и наблюдать за выступлением Миши, это одно из моих любимых занятий в жизни. Я не собираюсь погружаться в пучину неприятных размышлений.