Страница 4 из 11
Игривая улыбка озаряет его загорелое лицо, и он лукаво осведомляется:
– Вроде, там на блинчики звали?
«Ну не тебя ж звали, а меня», – хочу сказать, но разве можно устоять против веселых смешинок в его глазах.
– Антош, иди, иди тоже, – засуетилась вмиг бабушка в окошке.
Довольные голубые глаза исчезают, а высокого роста и безукоризненного сложения фигура через пару секунд появляется в калитке.
Он подходит ко мне, берет мою руку, театрально целует запястье. Вдыхая воздух, прикрывает глаза. На миг замирает…
– Черную смородину ела?
– Ела, – хочу одернуть руку, но он не дает. – Что? Нельзя? – дерзко смотрю в его глазюки.
Крепко держа меня за запястье, он разглядывает меня так, как будто видит в первый раз.
– Ты чего, Тоша? – спрашиваю.
– Давно не видел тебя. Соскучился.
Его лицо освещается улыбкой, как небо утренним рассветом. Обаятельная улыбка у бабушкиного соседа. Ничего не скажешь.
Я недоуменно дергаю плечом, освобождая все же руку из его захвата.
– А ты что? Не соскучилась? – заглядывает мне в глаза.
Я разворачиваюсь и плавно иду к дому.
– Некогда было как-то скучать, – небрежно кидаю через плечо.
Он шаг в шаг следует за мной. И мне почему-то кажется, что он всю оглядывает меня, и от этого я чувствую себя как-то неуверенно.
– Антошенька, ну как у тебя дела? На работе как? – интересуется бабушка.
Она по-соседски любит Антона, всю жизнь дружила с его бабушкой, которая полгода назад умерла и оставила очень странное письмо своим родным.
– На работе все нормально, тетя Ира, – гудит Антошенька метр восемьдесят пять ростом.
Он с детства называет мою бабушку по имени.
– Вер, пошли сходим на речку, – предлагает он.
Не видя моего отклика на свое предложение, он добавляет:
– Можно просто так куда-нибудь сползать.
«Ну куда тут сползать в деревне?»
– А вечером у мамы день рождения. Она позвала вас? – окидывает он нас с бабушкой веселыми глазами.
– Да, придем, конечно, – опять суетится бабушка.
Мы-то придем.
Но мы сейчас еще не знаем, что день рождения тети Ларисы, мамы Антона, будет омрачен событиями, которые еще и не видывала спокойная небольшая деревенька, крыши домов которых сейчас так ярко расцвечивает солнце. И сделать мы с этим, увы, ничего не сможем.
Глава 4
Другая жизнь Веры
Жизнь понемногу набирала обороты. Вера придала своим великолепным золотисто-каштановым волосам безупречную форму у дорогого стилиста, приобрела себе, пусть и на распродаже, приличные туфли и облеклась в безукоризненно сидящий на ней жемчужный костюм.
Да, и еще: она теперь использовала парфюм от Dior. Несбыточная, казалось, мечта ее юности осуществилась. Как мало надо скромной провинциальной девушке без особых запросов для счастья.
Она не превратилась, конечно, в знойную красавицу, в обольстительную женщину-вамп с обложки глянцевого журнала, но хотя бы стала немного соответствовать стандартам того офиса, в котором работала.
А стандарты были такие. Каждый день – новый костюм. Всю неделю ходить в одном и том же было негласно запрещено. Вернее, не запрещено, а неуютно.
Но у Веры не было даже одного костюма, и ей приходилось ходить в том, что у нее было. Средства не позволяли ей сразу обновить свой скудный провинциальный гардероб.
Москвички, наряженные фифы, благоухающие дорогим парфюмом, смотрели на нее с пренебрежительным достоинством. Опять повторялась студенческая история, Она снова попала не в свой круг людей. Но Вера стойко держала удар.
Оказаться здесь было для нее своего рода крупным успехом, и она не обращала внимания на мелочи. Старалась не обращать. Так вернее.
Она считала, что ей повезло с непосредственной начальницей. Уже неплохо. Ирина Анатольевна сразу разглядела в ней ценного сотрудника и успешно заваливала ее различного рода задачами, с которыми Вера успешно справлялась. Небольшая помощь в лице Томочки Кляревич оказалась ей очень кстати.
Эту темноволосую с живыми карими глазами девушку Ирина Анатольевна сразу прикрепили к молодому специалисту Вере Игнатовой в качестве наставника. Или Веру к ней. Это с какой стороны посмотреть.
Пожалуй, Тома была единственным человеком, с которым Вера общалась на работе по-дружески. Кроме начальницы, с которой она просто общалась.
– Замечательные у тебя таблички получаются, – восторгалась Ирина Анатольевна, разглядывая в очки от Версаче очередной Верин креативный шедевр.
Потом брала выполненные Верой расчеты и, выпорхнув из своего объемного светлой кожи кресла грациозной газелью, деловито спешила на очередную планерку с начальством, блестя Вериными таблицами и белозубой улыбкой.
Вера, в душе – истинный трудоголик, с усердным рвением рыла землю, уже выкопав носом в твердом грунте колодец. Она была рада оказаться полезной начальству.
Другие сотрудники их коллектива не проявляли такого усердия к работе. Да и вообще работать не очень хотели. Стремились найти возможность свинтить от поручаемой им работы, да подальше. Спускали выполнение на глубоких тормозах, перевешивая задачи с крючочка на крючочек.
Поэтому Вера в этом питомнике изнеженных орхидей была долгожданным глупым колокольчиком, готовым работать не только сверхурочно, но и без обеда.
И вот случайное совпадение обстоятельств вывело Веру на новый уровень.
Ирина Анатольевна позвонила лично ей и попросила сходить на «небольшой междусобойчик» – так она это назвала, который был назначен на три часа дня. Ирина Анатольевна еще в двенадцать уехала по личным делам, планируя вернуться после обеда. Но планам ее, видимо, что-то помешало.
Вера, услышав ее просьбу (или распоряжение?) в трубке, почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, да так там и осталось, бешено колотясь и пульсируя. Живот обожгло кипятком.
– Там на повестке как раз те расчеты, что ты готовила. Не беспокойся. Справишься. Распечатай в пяти экземплярах. И ступай, – пропела соловушкой Ирина Анатольевна в трубке и закончила разговор.
Легко сказать: справишься. Труднее справиться…
Но она должна, конечно, должна. Просто обязана справиться.
Вера послушно отправила на принтер, как было и велено, пять копий своих цветных шедевров. Посмотрела на часы в углу монитора: без четверти три. Оставалось пятнадцать минут.
Сердце гнало по венам ядовитую смесь страха, тревоги, беспокойства и еще чего-то. Жуткий коктейль.
Барабанная дробь пульса стучала в висках, мешая собрать панически разбегающиеся в разные стороны умные мысли.
Вера на деревянных ногах подошла к зеркалу, висевшему на дверце шкафа, и увидела свое отражение, с которым она еще не очень освоилась. Ведь у дорогого имиджмейкера она не только стильно постриглась, но и выкрасилась по его совету в медно-рыжий цвет. Цвет получился слишком ярким, на ее взгляд, и она еще не понимала, идет ли он ей на самом деле, как живописал стилист, или все же нет.
Из зеркала на нее смотрела практически незнакомка.
О ее прежней внешности только напоминала темная родинка на когда-то пухлой щечке и наивный блеск голубых глаз.
Но незнакомка, по мнению Веры, была все же хороша, с каким-то пусть небольшим, но все-таки лоском, штучка.
Девушка подкрасила губы поярче, причесала волосы, мягким каскадом обрамлявшие ее лицо, натянула на губы фальшивую улыбку. Нет, так дело не пойдет. Улыбка должна быть искренней. Но где уж там до искренней улыбки, если желудок завязался узлом.
Посмотрела на свое отражение сбоку, расправила складку на юбке. Еще раз оглядела себя и осталась довольна.
Вера посмотрела на незатейливые часы на своей руке: до трех часов оставалось десять минут.
Время двигалось исключительно медленно, а сердце стучало слишком быстро.
Едкий коктейль жег ей все внутренности, бурля адреналиновой смесью в животе.
Осталось пять минут.
Вера сгребла подготовленные таблички, ежедневник и шариковую ручку и, гордо расправив плечи, посвистала в сторону дирекции.