Я его достану!

— Да я осоловел от перелета. Прочитал доклад, не приходя в сознание, но там все такие были. Обычная международная научно-практическая конференция. В общем, ничего не меняется. Я же и год назад тут был, и раньше, — пояснил он мне. — Обычно раньше прилетаю, чтобы акклиматизироваться, но сейчас дела не отпустили.

— Вы правда доктор филологии, директор центра по иудаике? — не удержалась я от неприличного вопроса. Но Марк не обиделся.

— Знаю, что не похож, — извиняющимся тоном произнесла лысая громада, — но да, защитился три года назад. Наука — моя жизнь.

— Василиса очень дотошная журналистка, — вмешался Кощей. — Так что не ври ей.

— Врать? Да я еще в тринадцать лет, помню, вернулся из синагоги и решил для себя, кем стать хочу. Ты, кстати, разобрался со своими проблемами? Методов твоих не одобряю, но этот ваш русский бизнес — такой бизнес.

— Не кошерный. — Согласно кивнул Кощей.

Я не очень понимала, о чем говорят эти двое, но на всякий случай старалась запомнить каждое слово. Нет, писать, что-то домысливать я точно не собиралась. Мне просто было интересно. Как и всегда.

— Я через три недели буду снова у вас, — сменил тему специалист по Библии. — Не так безумно будет, может, заеду.

Бессмертный лениво кивнул. Ему явно было хорошо. Мне, кстати, тоже, хотя я до конца не понимала, что здесь делаю. Однако после выпитых мной по настоянию Бессмертного двух бокалов красного сухого вина в душу забралось и отказывалось оттуда уходить самое безумное из возможных чувств. Чувство, что мы будем вместе. Господи! Кажется, я напилась!



Глава 35

Мне было тепло, очень уютно и мягко. А еще я чувствовала запах мяты, он был везде: в пропитанном алкоголем воздухе, в дыхании человека, обнимавшего меня за плечи, и на моей коже. Он пьянил похлеще вина, от него голова немного кружилась, но это было самое приятное забытье.

— Василиса, все в порядке? Не устали? — Голос Кощея с легкой ноткой беспокойства вырвал меня из состояния полусна.

— Оставь девочку, пусть поспит, — донесся голос Марка. — Ты придурку звонил? Мне через полчаса валить надо.

У библеиста густой приятный бас. Если сидеть с закрытыми глазами, то не так уж и страшно. Главное, не представлять себе его лысый череп и мощные кулаки размером с трехкилограммовый арбуз. Вообще, глаза у него добрые, но, пожалуй, просыпаться пока не буду. Третий бокал точно оказался лишним!

— Не звонил, он вне зоны действия. Сам как? — негромко спросил Кощей, я еле разобрала слова.

— Бумаги все подписал, так она обратно просится.

— Не пустил?

— Нет.

Я почувствовала какое-то движение рядом, а потом и дружный выдох. В воздухе запахло крепким алкоголем.

— Что дальше?

— Не знаю, грант хочу выбить на исследования. А то мозг уже засыхать начал. Уеду на год, может, два.

— Лора знает?

А кто такая Лора? Не то чтобы я лезла не в свое дело, но мне почему-то казалось, что с Марком этим мы еще не раз встретимся. Вот бывает такое чувство, увидел человека и понял: так просто ты от него не отделаешься. С Кощеем такого не было. С ним просто хотелось поругаться, чтобы на журналистов не наезжал. Ну и нос утереть.

— Не будем о ней. Ладно? А это… твоя девочка или как?

Это обо мне же? Чуть не дернулась, но в последний момент удержалась. Я же как бы сплю, устала и выпила много. Чего он молчит? Почему не отвечает?! Олег! Твоя я! Твоя!!!

Он ничего так и не сказал, я лишь ощутила, как напряглись мышцы руки. А потом донеслось:

— Я так и понял.

Чего понял-то? Они там пантомиму разыгрывают?! А сказать по-русски — слабо? Но просыпаться прямо сейчас нельзя. Спалюсь ведь.

Жужжание мобильного где-то совсем рядом, а потом тихий мат.

— Вот ведь сучонок, мать его. Так и знал, что нельзя одного оставлять. Пикапер херов!

— Помощь нужна?

— Сам разберусь. Извинись за меня перед рыженькой.

— Давай!

Шум отодвигаемого стула, тяжелые шаги, я физически ощутила живую гору рядом с собой.

— На связи! Привет Разумовскому. И передай: с него должок.

Марк ушел, и почему-то сразу стало вокруг шумнее, как будто он, как скала, сдерживал и поглощал в себя все посторонние звуки.

— Василиса? — По спине побежали мурашки от его дыхания у моей щеки. — Просыпайтесь!

Я с трудом разлепила глаза и тут же зажмурилась. Наверное, от яркого света. А может, от внимательного черного взгляда. Голова загудела и тут же потребовала вернуться в состояние полудремы.

— Да? Что?

— Вы заснули, — проговорил он, и я в этот же момент почувствовала обжигающие губы на своем виске. — Но нам уже пора.

— Куда пора? — Я повернула голову и снова встретила его взгляд. А потом, глядя в черные глаза, сама потянулась к нему…

Когда не тебя, а ты сама целуешь мужчину, ощущения совсем другие, осознанные, что ли. Я так осмелела, что губами раздвинула его твердые губы и прижалась к нему, совсем забыв, как дышать. Он позволял мне хозяйничать в его рту. Я чувствовала смесь мяты и алкоголя, и этот вкус сводил с ума.

Я не поняла, когда он перехватил инициативу, наверное, когда услышала свой стон, судорожно вцепившись в его плечи. Мне было плевать, что мы в людном месте, что вокруг ходят, сидят, смеются, разговаривают, пьют, едят… Что по закону подлости тот же Серега может захотеть напиться именно в этом пабе, проехав половину города, и нас могут увидеть те, кому точно ничего знать не надо. Мне было плевать. Поэтому, когда я почувствовала его руки на своих бедрах, то отодвигаться не стала, наоборот, еще сильнее прижалась к нему, уткнулась носом в ложбинку между ключицами и с наслаждением вдохнула в себя его запах. Я же так мечтала об этом с того момента, когда он днем перед интервью снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

— Поехали отсюда! — услышала я тихий, но очень четкий приказ. — Или хочешь здесь продолжить?

Я поймала его взгляд, и внутри все сжалось. Тот самый взгляд, такой откровенный, что не понять его невозможно.

— Не хочу. Не здесь то есть…

Голос почему-то охрип и совершенно отказывался мне повиноваться. Я опьянела окончательно, то ли вино оказалось таким коварным, то ли я просто сходила с ума и уже не могла трезво мыслить из-за него.

— Василиса?

Его рука по-хозяйски гладила мое бедро, медленно сдвигая вверх край юбки. Мое сердце билось быстро-быстро, лицо горело так, словно я уже стою перед ним обнаженная. В голове замелькали такие бесстыдные картинки, что я даже глаза чуть прикрыла. Все-таки хорошо, что он не умеет читать мысли.

— Это неправильно! — попыталась было слабо возразить я самой себе. Той, которая внутри меня уже пела и танцевала от желания Бессмертного.

— Пока нет. Неправильно будет не сейчас и не здесь. Но обязательно будет.

Мгновенно, словно по дороге открылся какой-то пространственный портал, мы оказались на улице, но даже холодный ветер не смог выбить у меня из головы безумную эйфорию. Он стоял рядом, одной рукой обнимал меня за талию, другой вызванивал своего водителя.

— Машина будет через пять минут. Ты не замерзла?

Я уткнулась лбом в его плечо и молчала. Это безумие полное, но я хочу с ним. Это совершенно неправильно. В голове объявилась Виолетта, которая голосом моей мамы пыталась вправить мне мозги. Первый раз я мысленно послала матом Соколовскую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, а ты?

Слова прозвучали странно и настолько непривычно, что я смутилась. Мне оказалось сложно произнести «ты».

— Не беспокойся за меня, — мягко проговорил он и сильнее прижал меня к себе. — Ты во сколько улетаешь сегодня в Красноярск?

Я вздрогнула. Точно! После ужина у нас вечерний рейс, мы должны прилететь ночью, потом… Я совсем забыла.

— Не помню, мне кажется, в девять или в десять.

Бессмертный удовлетворенно кивнул и открыл заднюю дверцу только что подъехавшей машины. Забавно, но у нас с ним одновременно зазвонили телефоны. Я даже сесть не успела. Мне звонила Лада. Похоже, я пропустила несколько ее сообщений.