Беларуский Донбасс

Выставлять добровольцев обычными уголовниками стало фирменным стилем спецслужб. 28 марта 2018 года начальник ГУБОПиК Николай Карпенков в интервью «СБ-Беларусь сегодня» сообщил, что около 40 беларусов, воевавших на стороне «Правого сектора» и других украинских формирований, не смогут вернуться на родину из-за действий правоохранителей. «В Беларуси против них возбуждены уголовные дела за преступления, которые здесь совершили ранее (хулиганства, нанесение тяжких телесных повреждений, мошенничества, кражи и т. д.)», — говорил полковник[110]. Имена этих 40 человек Карпенков, естественно, не озвучил. Но ранее, в июле 2016 года, государственный телеканал «Беларусь-1» со ссылкой на данные ГУБОПиК сообщал о двоих гомельчанах из батальона «Азов», которым заочно предъявили подозрение в мошенничестве. Хотя имена «азовцев» в сюжете не назывались, в качестве иллюстрации телеканал выбрал кадры с Евгением Кузьменковым из Гомеля, позывной «Маклауд». В сентябре 2015 года ролик, в котором Маклауд рассказывает о своем участии в войне на Донбассе, появился в интернете.

«Первая причина, по которой я приехал в Украину, это борьба с коммунизмом, тем коммунизмом, который был во времена Сталина и перед ним», — говорит молодой человек в камуфляжной форме на видео. Он сообщает, что в батальоне «Азов» воюет с лета 2014-го[111]. Себя называет «беларуским националистом», а Беларусь при Лукашенко — «ярким примером коммунизма». «Мне больно смотреть, как вместо нашего родного бел-чырвона-белага сцяга и герба “Погоня” развевается флаг БССР», — добавляет он. Маклауд рассказывает о плачевном положении беларуского языка, жалуется на «жесткую русификацию» в стране и репрессии. Приехал на войну Евгений не один, а с другом, тоже уроженцем Гомеля. «Как только мы приехали, узнали, что на родине КГБ завел на нас уголовные дела», — говорит Евгений. Эту информацию, по его словам, передал ему знакомый из украинских спецслужб, который якобы назвал беларуским коллегам фамилии двух гомельчан и услышал подтверждение. В видеоролике Маклауд не уточняет, о какой статье УК речь.

Впрочем, в сюжете «Беларусь-1» КГБ не упоминался — там ссылались именно на ГУБОПиК. По версии следствия, с февраля по июнь 2014 года Кузьменков и его друг под предлогом изготовления мебели брали деньги у заказчиков, а сами использовали собранные 3,5 тысячи рублей «для участия в боевых действиях». К такому выводу правоохранительные органы пришли после якобы полученных ими заявлений от «кинутых» клиентов. При этом в сюжете отмечали, что оба фигуранта исповедовали «неонацистские взгляды», а один их них был ранее неоднократно судим. Именно на неонацизме подозреваемых в сюжете делается основной акцент — деталям «мошенничества» посвящено лишь одно предложение. Сообщалось, что беларуская сторона проинформировала украинских коллег об уголовном деле в отношении гомельчан. Однако «азовцев» Украина не выдала — таких прецедентов не было в принципе.

Если политический характер преследования двух добровольцев из Гомеля еще можно поставить под сомнение (все-таки об их жизни в Беларуси мы ничего не знаем), то в случае с Эдуардом Лобовым (см. главу 5) все очевидно. В июле 2015 года он уехал воевать на Донбасс, а в ноябре к его матери в Минске пришли сотрудники уголовного розыска. Они сообщили, что розыскивают «молодофронтовца» по делу о грабеже. На следующий день в квартиру Марины Лобовой снова постучались: теперь из ОБЭПа[112]. В марте 2016 года к женщине нагрянули оперативники ГУБОПиК: на этот раз уже официально из-за того, что ее сын уехал воевать в Украину. В квартире прошел обыск, компьютер, электронные носители и некоторые книги были конфискованы. «В нарушение закона силой из моего кармана забрали мобильный телефон. Постановление было на обыск в квартире, а не на личный досмотр — поэтому это нарушение. Я уже не говорю о том, что это делали сотрудники-мужчины, да еще с применением физической силы. В протоколе я указала, что имею претензии по поводу мобильного телефона, а также порванной куртки — это случилось при досмотре», — рассказала Марина Лобова «Радио Свобода». Силовики тогда сообщили женщине, что в отношении Эдуарда возбуждено уголовное дело за участие в вооруженном конфликте. Но вполне вероятно, что параллельно на него завели дело и по обычной уголовной статье.

Если начиная с 2015–2016 годов беларуские спецслужбы уже думали о том, как не допустить возвращения добровольцев на родину, то в начале конфликта они были сосредоточены на превентивных мерах. Цель на тот момент — помешать отъезду потенциальных бойцов в Украину. Причем подобная практика стала продолжением превентивных мер в отношении потенциальных участников Майдана из Беларуси. Так, в декабре 2013 года более 50 человек, готовых поддержать украинский протест, выехали из Минска на автобусе, но уже через 60 километров их встретили сотрудники ГАИ под предлогом проверки документов. Затем появились чекисты в штатском, начали досматривать салон автобуса и в итоге отвезли его на штрафстоянку без внятного объяснения причины. Кто-то из группы вернулся в Минск, другие продолжили путь до Киева на попутном транспорте. На фоне событий в Украине под особым контролем правоохранителей оказались футбольные фанаты. Даже самые безобидные проявления солидарности с Евромайданом вызывали нервную реакцию КГБ. В январе 2014 года около двадцати фанатов футбольного клуба БАТЭ (Борисов) сфотографировались с лозунгами в поддержку Майдана («Держись, Украина, мы с вами!» и «Героям слава!») и выложили фото в социальные сети. В течение недели все фанаты на снимке были опознаны спецслужбами, задержаны и брошены на «сутки». Факт сбора людей для снимка расценили как несанкционированное массовое мероприятие (ст. 23.34 КоАП). Кроме того, с ультрас чекисты активно проводили «профилактические беседы».

С началом войны на востоке Украины фанаты и активисты в глазах спецслужб автоматически превратились в потенциальных добровольцев. Следовательно, контроль лишь усилился. Ужесточились проверки на границе — в первые годы конфликта даже пассажиры обычных рейсовых автобусов, курсирующих между Беларусью и Украиной, зачастую подвергались тотальному личному досмотру[113]. В некоторых случаях беларуские пограничники просто не выпускали граждан из страны.

Октябрь 2014-го. Пункт пропуска «Новая Гута». Молодой человек двадцати пяти лет в камуфляжной куртке и берцах протягивает паспорт пограничнику. Тот долго что-то сверяет по базе, кому-то звонит и в итоге возвращает паспорт молодому человеку со словами: «Алексей, езжайте домой». Так выглядела первая попытка будущего добровольца Манчинского уехать в Украину. На беларуской границе его просто развернули назад без объяснения причины. Судя по всему, Алексей Манчинский давно находился в поле зрения спецслужб. Он был на Плошчы в 2010 году, дважды сидел на «сутках», выходил на митинги протеста. Позднее в оппозиции Манчинский разочаровался, а его взгляды радикализировались — он набил себе татуировку Гитлера, примкнул к «правой тусовке» в Витебске. «Срочку» на родине он не служил — сам признается, что уклонялся, потому что не видел смысла тратить полтора года, когда «всем этим навыкам можно научиться за пару месяцев». До войны Манчинский работал начальником отдела менеджмента на СТО. В середине 2014 года несколько его друзей уже воевали в «Азове» и «Правом секторе». Осенью Алексей принял окончательное решение поехать на войну. Он списался в соцсетях со знакомыми ребятами из «Азова», они ждали его на базе в Киеве. Однако на беларуско-украинской границе его развернули — в стоп-лист он попал, видимо, именно из-за своей причастности к «правой тусовке».

«Через две недели после возвращения ко мне домой пришли четыре опера в штатском, не представились, сразу сказали: “Собирайтесь, Алексей”. Я не понимал, в каком статусе нахожусь. Если задержан — то задержан, покажите постановление, а если нет — до свидания! Завязалась потасовочка, в итоге меня схватили под руки и затолкали в машину. Часа два я просидел в районном отделении милиции. Потом повезли в изолятор в Оршу. Формальная причина задержания — якобы меня подозревают в какой-то краже двухлетней давности. В общем, сфальсифицировали… На допросе по этому делу мне не сказали ни слова. Вместо этого: “Ну что, где ты воевать собрался?” Я, конечно, стал все отрицать, мол, ехал в Киев к друзьям. Все три дня, что я провел в изоляторе, меня расспрашивали только про Украину: кого из воюющих беларусов знаю, с кем общался и так далее», — вспоминает Манчинский.

110

Политический характер преследования добровольцев отчетливо виден даже в этих чисто уголовных обвинениях. Напомним, речь идет о работе ГУБОПиК — ведомства, которое занимается борьбой с организованной преступностью, коррупцией и экстремизмом. Хулиганство и кражи — не их профиль.

111

То, что Маклауд из Гомеля действительно воюет в «Азове» с 2014 года, нам подтвердил беларус-«азовец» Илья (Литвин). Сам Кузьменков на просьбу об интервью не ответил. К слову, это происходит с добровольцами довольно часто: они сами признаются, что недоверие существовало даже между земляками на фронте, а с журналистами старались быть вдвойне осторожны.

112

ОБЭП — отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

113

Этот контроль мы почувствовали на себе лично. Игоря Ильяша в январе 2016 года едва не сняли с автобуса на границе из-за того, что в его багаже была книга Сони Кошкиной про Майдан.